Эврика! (1/2)
Неуловимая субстанция, за которой охотился Вэй Усянь, всё никак не желала проявляться, пока не активировалась той самой «последней каплей» и не истрачивала себя. Какое там извлечь, найти бы её! А главный вопрос был — почему не работали очищающие мелодии? Вэй Усянь даже собрал несколько сильнейших музыкантов, включая обоих Нефритов, и попросил сыграть Очищение в библиотеке. Они сыграли, вкладывая такую силу, что хватило бы на пару склепов клана Не. Однако через пару дней история с превращением в труху книг и ученических записей повторилась, причем, пострадал не только свод правил, но и старинный трактат о нравственности, когда-то спасенный Лань Сичэнем от огня.
— Нет, я могу понять, почему в ордене не почуяли, как хуньдунь<span class="footnote" id="fn_32322505_0"></span> подкрался, — делился Вэй Усянь с мужем. — Помнишь ту притчу про лягушку, которую незаметно сварили, понемногу прибавляя огонь? Вот и тут так же. Но почему я не могу увидеть эту дрянь, пока она не навредит?
Он соединил в одну три печати: обостряющую восприятие, обнаруживающую темную энергию и помогающую видеть потоки ци тем, у кого с этим плохо. Налепив такой талисман себе на лоб, можно было разглядеть даже ничтожные крохи темной ци. Но и с ним пока не получалось ничего увидеть: то ли не доработал, то ли проклятье было хитрее.
Лань Сичэнь, вернувшийся к делам ордена, каждую свободную минуту уделял переработке свода правил. Нужно было выкинуть глупое, вредное и устаревшее, но сохранить ту часть, благодаря которой орден получил репутацию праведного. Хотя и там можно бы почистить… Но не всё сразу, пожалуй. А еще нужно придумать, как объяснить внешнему миру изменения в правилах. Про Стену-то можно сказать словами Лань Юйши, что камень не выдержал.
Дядя не разговаривал с Сичэнем все эти дни, зато на учениках отыгрывался по полной программе. Даже самые послушные из них выли про себя от пространных рассуждений на тему праведности, нравственности и добродетели и втихаря завидовали женской половине. Старшая наставница девушек Лань Цзинь хоть и была строга, но умудрялась обходиться минимумом нравоучений. Старик Цижэнь же выудил из памяти самые замшелые способы преподавания, известные ему, и теперь ученики на его занятиях частенько читали хором вслух, а потом объясняли прочитанное. И не дай им Небо сказать что-то, что хотя бы немного не вписывалось в картину мира учителя!
А потом Лань Цижэня внезапно скрутило прямо посреди наказания одного из учеников. Опустившаяся на спину провинившегося ферула внезапно сломалась. На изломе она выглядела так, словно над ней долго и добросовестно трудились древоточцы. Со второй ферулой, принесенной на замену, произошло то же самое. На третьей почтенного учителя настигло искажение ци, и его быстренько утащили к лекарям, а старая поговорка «Вразумляли Вэй Усяня — сломали три ферулы» получила вторую жизнь, теперь уже с именем наказанного юного Ланя.
— Сейчас ваш почтенный дядюшка стабилен, но… Искажение ци, повышение кровяного давления и разлитие желчи, в его возрасте это не мяньфу<span class="footnote" id="fn_32322505_1"></span> в нижние штаны заправлять, — мрачно озвучил диагноз Лань Цижэня первый целитель встревоженным Нефритам и галопом прибежавшему Вэй Усяню.
— Кто-нибудь, найдите Цзинъи, и пусть он мухой летит сюда! — велел тот, доставая новый талисман, пришлепывая его себе на лоб и активируя. Разве мог он упустить такой шанс, когда учитель Лань, так старательно избегавший его, оказался в его руках! Вот он, лежит без сознания с иглой во лбу, исследуй не хочу! — Та-а-а-ак… А это что такое? Вот это да…
— Что такое? — вскинулся целитель.
— Я вижу сердце, золотое ядро, меридианы и кровеносные сосуды так, словно тело учителя Ланя совсем прозрачное! Раньше у моего талисмана не было этого эффекта! — удивился Вэй Усянь. — Может, взаимодействие с целительской печатью? — предположил он. — Или дело в активировавшемся проклятии?
В палаты исцеления ввалился Цзинъи.
— Что случилось, учитель Вэй?
— Цзинъи, живо встань в печать рядом с учителем Лань! — велел Вэй Усянь. Ничего не понимающий ученик послушался и…