12. пейте воду /post-apocalypse (2/2)

— Я веду себя осторожно.

Хакон только тяжело вздыхает и отпускает его, отворачиваясь спиной к густой зелени. Эйден чувствует себя придурком. Но слова как-то не вяжутся, и он молча заходит в дом и садится обрабатывать рану, найдя на столе кусок зеркала.

Царапина действительно выглядит дерьмово, прямо как и ощущается — неприятно саднит. Жить можно, но заебывает.

Эйден смачивает чистую тряпку водой и ведёт по коже, шипя от покалывания. Хакон заходит и молча садится рядом, беря из его рук ткань и принимаясь обрабатывать участок кожи.

Пилигрим смотрит в темные глаза с паутинками морщинок, старательно избегающие его голубых, и чувствует себя ещё хуже. В глазах Хакона не обида, не упрямство, любимого озорного огонька нет и подавно — только страх, смешанный с раздражением, но всё-таки не злостью.

Он все так же не смотрит, делая вид, что очень увлечен медово-ромашковой повязкой. Эйден замечает, как мужчина на секунду принюхивается, и едва заметно улыбается — знает, почему. В какой-то момент их глаза случайно встречаются, оборона спадает, и Колдуэлл видит проблески тепла, а сам смотрит так, чтобы показать, насколько ему жаль. Что он все понял и больше так не будет.

— Хорошо. Я тебя понял и больше так не буду, — спешит озвучить через стеснение и немного вину, потому что за всё это время уяснил, что люди мысли не читают и всё нужно говорить вслух. Хотя у Хакона иногда получалось — чёрт хитрющий.

Он улыбается уголками губ и трепает Эйдена по голове — значит, уже оттаял, но ещё немного повыпендривается. Пусть так.

— Ещё раны есть?

— Нет, честно.

— Отдыхай, — приказывает Хакон, чуть отойдя от него. — И чтобы я не видел, что ты опять шароебишься черт-те где без предупреждения и без меня, понял? На вот, выпей воды, — и вручает ему пластиковую бутылку.

— Будешь меня журить — выпью солёной, — недовольно бурчит Эйден, откручивая синюю крышечку.

Хакон молча приближается и подносит голову к его плечу, оставив мягкий поцелуй на виске. Эйден непонимающе дергается, но не может сдвинуться, потому что мужчина крепко схватил его и едва слышно шепчет в ухо, разгоняя рой мурашек и согревая раковину теплым воздухом:

— Только попробуй.

Эйден не испытывает страха, но внутри что-то замирает и подсказывает, что и впрямь лучше не идти ему наперекор для своего же блага. Хакон мягко улыбается как родитель непоседливому ребенку, мол, что же мне с тобой делать. Пилигрим делает пару глотков и ложится на самодельную кровать ровно, как солдат, и искоса смотрит на Хакона. Тот молча контролирует происходящее, а потом, довольный, уходит куда-то во двор.