#6 (1/2)

Арсений в очках смотрелся также хорошо как и без них. Он успел даже привыкнуть к ним за четыре дня. Все эти дни он исправно посещал врача. Сегодня он сказал странные слова — посоветовал меньше нервничать. Голубоглазый серьезно кивнул и ушёл. Он ходил уже какой час по улицам без какой-либо определенной цели. Непонятно как но, видимо, ноги сами принесли его к ледовому дворцу. Попов как-то даже со страхом посмотрел на это большое, некогда им любимое, здание. Вместо со страхом появилось желание и парень не был в силах с ним совладать. Он медленными, но нетерпеливыми шагами поднялся по лестнице и открыл дверь. Как он давно не видел все это. Арсений подошёл к стенду и увидел в маленькой рамочке свое сияющее лицо. Голубоглазый грустно вздохнув, вспоминая свою карьеру. Нет, он не терял надежды вернуться, но все же было как-то не по себе от собственного состояния. Парень пошел к самому главному месту — ко льду. Он не знал как на него отреагирует, но желание было выше всех его потребностей. Фигурист прошел знакомыми коридорами и вышел из одного сектора на трибуны. На льду тренировалась какая-то хоккейная команда, но ему это было неважно. Он со смешанными чувствами смотрел на гладкую поверхность. Лёд. Его страсть. Его стихия. Тренер прикрикнул на какого-то своего подопечного, который снял маску и с виноватым взглядом подъехал к нему.

— Шастун! Ты что не видишь своего партнёра? — яростно начал говорить ему мужчина. — Щербаков сколько тебя должен ждать? Это командная игра! Почему ты делишься только с Позовым, м? У тебя конфликт с Щербаковым?

— Нет, — вздохнув ответил русоволосый юноша, почему-то показавшийся Попову знакомым. Он невольно обратил на него внимание. Определенно где-то с ним виделся. Но где?

В этот момент тот самый Шастун, о котором сейчас думал Арсений вдруг поднял голову и осмотрел взглядом трибуну. Его зелёные глаза остановились на фигуристе. По его вижу можно было понять, что он его вспомнил. Во взгляде появилась узнаваемость. Тренер ещё надрывался рядом с ним и что-то кричал, а хоккеист на него вовсе перестал обращать внимание. Голубоглазый уже хотел было оторвать от него свой взгляд, когда возле него встал кто-то. Он повернул голову и едва заметно сглотнул.

— Что ты так на меня уставился? — усмехнулся ему Сергей Лазарев.

— Что ты здесь делаешь? — пересилив себя спросил тот, забывая на время о Шастуне.

— У меня тренировка скоро, — пожал плечами его собеседник, — а ты в хоккеисты податься решил? — полушутливо спросил его он. — Или понравился кто-то.

— Что за бред ты несёшь! — возмущённо воскликнул брюнет. Он лишь надеялся, что это было не так громко, чтобы обратить на них внимание тренирующихся.

— Тогда что ты тут делаешь? — с интересом спросил фигурист.

— Неважно, — резко оборвал он и, бросив последний взгляд на лёд и на все ещё стоявшего возле тренера Антона Шастуна, торопливо вышел.

В этот момент Лазарев хотел пойти за ним, когда его снизу окликнул его тренер. Подошло их время. Хоккеисты начали выходить со льда. Их капитан, казалось, быстрее всех влетел в раздевалку. Наскоро приняв душ и переодевшись он, не прощаясь, побежал на выход.

— Что это с ним? — обратился Нурлан Сабуров к Диме Позову.

— Может наконец девушку себе нашел, — смеясь, ответил ему Лёха Щербаков, проходя мимо, — или парня, — громко прибавил он и с удовольствием выслушал всеобщий смех.

Между тем Антон Шастун вышел из коридора и увидел стоящего возле стенда голубоглазого и рвано выдохнул, сбавив темп. Тот, заметив его приближение, прикрыл собой свою фотографию. Русоволосый с улыбкой с ним поздоровался и он наконец вспомнил, где встречал его. Хоккеист поздравил его с улучшением его зрения, выразительно показав на очки. Парень ему улыбнулся.

— Слушай, Арсений, — замялся вдруг его знакомый, — а ты не хотел бы сегодня покататься со мной на льду во время общего катания в 8?

От такого предложения Попов слегка подзавис. Он явно не ожидал от него такого предложения. Да и соглашаться ли ему? Что же будет? Во всяком случае, говорить, что он не умеет кататься, он считал кощунством. Брюнет замялся. Парень напротив него терпеливо ждал ответа, в его зелёных глаза уже появился тревожный огонек. Арсений сомневался: готов ли он уже встать на коньки? Впрочем, рассудил он, зрение у него уже лучше, а если он будет в очках, так ничего плохого с ним точно не случится. Да и не будет же он, в конце-концов, пробовать всякие прыжки и так далее. Подумав, фигурист быстро кивнул. Зеленоглазый одарил его сияющей улыбкой.

— Тогда встретимся возле льда в 8, — сказал он и, кивнув ему на прощанье, весело направился к выходу.

— Правильно ли я сделал? — самому себе шепнул тот и, тяжело вздохнув, пошел на улицу.

Придя домой к Серёже, он думал, рассказывать ли об этом Паше или хотя бы другу или нет? С их стороны будет излишнее беспокойство, чему ему бы очень не хотелось. Голубоглазый вздохнул и машинально приготовил себе кофе. С задумчивым видом он посмотрел в окно. Ему не хотелось скрывать ни от друга ни от тренера свою встречу, но также не хотелось видеть в их глазах тревогу. В итоге Попов решил уйти самовольно. Матвиенко пришел за час до его встречи домой. Он был уставший и какой-то вялый. Брюнет молча предложил ему еды и увидел слабую улыбку в ответ и короткий кивок. Когда он надел свободный пуловер и узкие черные джинсы с кроссовками и вышел в прихожую, друг удивлённо остановился на пороге кухни.

— Ты куда? — спросил он, держа в одной руке отломанный кусок хлеба.

— Прогуляться, хочу встретиться кое с кем, — немного таинственным тоном произнес в ответ фигурист и вышел за дверь.