Глава 3. "Вековой обычай." (2/2)

‒ Как всегда самый вкусный ужин, ‒ Сокджин поднял голову, ‒ от самого красивого мужа, ‒ и приобнял за бёдра стоящего рядом омегу.

‒ Все ищут себе подобных, ‒ сделал ответный комплимент.

‒ Ну пап, ну хватит уже, мы едим вообще-то, ‒ протянул Чимин, запивая пирог чаем.

‒ Между прочим твой папа очень красивый, хотя бы пару раз можно за всю жизнь сказать, ‒ Сокджин оторвал взгляд от мужа и поднял на сына.

‒ Так, давайте вы не будете мне тут глотки грызть, иначе оба по углам разлетитесь, ‒ Тэхён поставил руки в бока.

Отчасти Сокджин был прав касательно красоты их мужа, несмотря на то, что это субъективное понятие, вкусовщина. Все предки вожака обладали геном блондинистых волос, которые были очень густыми, не золотистыми, а ближе к жемчужному, что и унаследовали Юнги с Чимином, и будет продолжаться очень долго, поскольку ген сильный и не даст позицию. Омега тоже был светловолосым, но белого оттенка там куда меньше, самый обычный блондин. Тэхён поражал всех не только своими густыми волосами, мраморной сияющей кожей, но и ростом, ведь всегда был выше других, даже некоторых альф. Его модельное тело имело приятную конструкцию, длинные ноги и хорошие параметры. Сокджин был под два метра ростом, его муж на двадцать сантиметров ниже, после был Юнги около ста семи десяти пяти сантиметров и Чимин со своими подростковыми до подбородка брату. Наравне с Сокджином Джей, чуть ниже Чонхо, вот только Джей был куда более широким, чем оба альфы, поскольку в основное время занимался тяжёлой работой без выходных. Тэхён очень часто дразнил Хосока по поводу роста, хотя разница была в десять-пятнадцать сантиметров, однако эти шутки никто не воспринимал всерьёз. Каждый был доволен своей внешностью, ведь всегда находился человек, для которого ты послужишь идеалом.

Семья вожака была крепкой, без ругани и ссор, но у Юнги всегда были разные взгляды с Чимином. Отчасти это из-за разницы в возрасте, родители просто принимали сына таким, какой есть, но старший омега всегда мог вставить свои пять копеек. Ким Юнги жил всё ещё с родителями в свои двадцать три года, это считалось немного странным, но сам омега полностью утверждал, что истинного в этой стае у него нет, и он не собирается выходить насильно замуж, Тэхён поддержал это мнение, хоть и Сокджин пытался свести с каким-нибудь альфой из племени.

‒ Могу? ‒ Юнги немного открыл дверь в комнату Чимина, ‒ мне нужно с тобой поговорить.

‒ Опять будешь читать мне лекции, что пора взяться за ум, и какой я тупой..

‒ Нет, ‒ прервал старший, присаживаясь на край двуспальной кровати в углу.

Юнги часто беседовал с Чимином, поскольку родители были сильно заняты, уставали ближе к вечеру, а личная жизнь тоже требует внимания. Чимин рос, окутанный любовью и заботой, на книгах по фантастике, не выходил за пределы стаи и не посещал город. Старший часто напоминал ему о том, что учиться нужно, это важно, ведь есть вероятность, что твой человек живёт далеко не здесь, опираясь на личный пример.

‒ Я хочу тебе лишь рассказать небольшую тайну, ‒ Чимин весь во внимании, ‒ ты же знаешь, что никого из альф я тут не предпочитаю, и не хотел бы кстати. Поэтому я принял важное решение поехать в город.

‒ Ты сказал папе?

‒ Нет. Я не договорил. После зимы планирую кататься периодически с Джеем туда, развлекусь, посмотрю и опять приеду. Если мне понравится, то я подам документы в институт, буду учиться и останусь жить с людьми навсегда. Я редко пользуюсь формой волка, ты сам знаешь, мне это не нужно.

Отчасти Юнги прав. Если он взрослый, не нуждается в облике зверя, то зачем ему оставаться в лесу? Прошли тысячи лет, и они давно могут влиться в общество, забыться там и просто отказаться от духа леса. Уже доказано, что если оборотень проводит в облике человека больше пятидесяти лет без превращений, носит одежду, питается современной едой, живёт в обществе людей, то дух леса покидает тело, забирая стихию и волка, остаётся только сам человек.

‒ Даже и не знаю. Никогда не думал об этом.

‒ Чимин, если бы я хотел стать человеком сейчас и свалить в город, то давно бы уже не сидел тут. Я пришёл сказать тебе, что наша стая хоть и большая, но тут есть такая же вероятность не встретить своего человека.

‒ А Джей? Ты же раньше мне рассказывал, что он тебе нравился.

‒ Ну, как тебе сказать. Я был твоего возраста, когда ему было двадцать пять, мной тогда управляли только гормоны, а Джей... Ты сам понимаешь, ‒ Чимин отрицательно помотал головой, ‒ мне нравился он как красивый альфа, лишь обложка. Я был худеньким и всегда смотрел на него из окна второго этажа во время течки.. Ох.. Что я несу... ‒ Юнги покраснел, ‒ Ну, знаешь, он был такой высокий и красивый, и его чёрные волосы, а я был полной противоположностью.

‒ Немного догоняю, я понял. А сейчас? Вы даже не общаетесь.

‒ Не знаю, не мой человек. Он слишком мягкий, слишком милый, не такой в моих глазах, как раньше. Но внешность у него огонь.

‒ Огонь.. ‒ повторил Чимин, кивая головой.

‒ Ладно, я не за этим пришёл. Если в будущем ты захочешь когда-нибудь съездить в город, говори мне. Поверь, киснуть в одиночестве с родителями тут это самое худшее наказание и для тебя и для них. Я хотел бы, чтобы ты уже задумался о том, что хочешь, ‒ Юнги подошёл к Чимину и взял его за руки, ‒ поэтому пообещай мне, что будешь хорошо учиться, чтобы в будущем сдать экзамены и поступить в университет. Для меня охота и дикие звери это прошлый век, сейчас стоит жить в современности.

‒ Хорошо, я буду стараться, ‒ Чимин обнял Юнги за талию, прижимаясь к плечу, ‒ спасибо, брат.

‒ Пока что не за что спасибо говорить, ‒ подмигнул омега, ‒ я пойду папе помогу, спокойной ночи.

‒ Спокойной ночи, ‒ Юнги закрыл за собой дверь, Чимин выключил свет в комнате.

Он направился к окну, распахивая его и садясь на подоконник, свешивая ноги на улицу. Во многих домах уже темно, был не очень сильный ветер. Омега вдохнул морозный запах приближающейся зимы. Ему были интересны праздники, как сама природа и атмосфера сменяющихся времён года. Чимин любил этот лес и ни на что его не променяет. А что, если Юнги прав? Придётся думать об этом, долго, наверное. В любом случае он будет тосковать: если уедет в город, то по природе, а если останется, то от одиночества.