Я просто устал (2/2)
- А чем ты занимаешься? - она с интересом начала рассматривать открытые тетрадки и книги на моём столе.
- Да вот, уроки делаю. - не успев закончить фразу Оля взяла в руки моё вознаграждение за проделанный труд и начала вертеть его в руках.
- Ух ты, это что, жвачка?
- Отдай, это моё!
- Было твоё, стало моё! - она поспешила удалится из комнаты. Я немного опешил от такой наглости и кинулся вслед за воровкой.
- Эй, вернись!
- Тебе что, жалко что-ли с родной сестрёнкой поделиться? - она забежала в свою комнату.
- Ты не понимаешь, она мне нужна! - действительно, это был подарок от Алисы, и я не хотел его просто так потерять.
Когда я догнал капризную сестру и выхватил у неё из рук заветную вещицу, в моих руках оказалась лишь несколько скомканых бумажек. На меня уставилась довольная мордашка, со смаком пережовывающее украденное у меня угощение. От внезапного порыва злости я кинул скомканую обёртку от жвачки прямо в напыщенное лицо Оли, и тут же об этом пожалел. Она мигом переменилась в лице, сменив довольную и немного коварную улыбку на широко открытые глаза и полное непонимание, отражающиеся в них. Через пару секунд ее верхняя губа начала немного подрагивать, а глаза немного прищурились - верный признак, что она сейчас заплачет. Я уверен, что ей не было больно от маленькой скомканой бумажки, но, видимо, сейчас ей хотелось разыграть из себя обиженную и несчастную жертву, которую обидел её старший брат. На ее глазах медленно начали наворачиваться слёзы.
- Оль, прости, я не хотел.
Она проигнорировала моё робкое извинение и выбежала из комнаты, громко всхлипывая. Я нагнулся, чтобы поднять бумажку.
- Мама! Папа! Антон только что меня ударил! - не переставая хныкать проговорила она.
Я думал, что хуже уже быть не может, но я, увы, ошибся. Мысленно я уже приготовился к тяжёлому разговору с родителями, но то что произошло дальше превысило все мои ожидания. В комнату врывается разъяренный отец с криками ”Как ты смеешь поднимать руку на свою сестру!?” . Он толкает меня так сильно, что я еле удержался на ногах. Далее в мой адрес полетели разные оскорбления, в перемешку с криком и матами, от которых уши сворачивались в трубочку. В дверном проёме стояла мать. Она накрыла голову Оли рукой и просто наблюдала. На лице Оли были всё ещё видны слёзы, но уголки рта были приподняты в едва заметной ухмылке. Через некоторое время крик отца стал приглушённым, а в ушах начал наростать писк, что бывает когда резко встаёшь с кровати. Решение пришло спонтанно. Я быстрым шагом вышел из комнаты, протиснувшись между матерью и сестрой в проходе, резким движением накинул куртку и натянул сапоги. Мне уже было всё равно. Ещё более взбешённый отец что-то пытался сказать мне в след, но я успел захлопнуть дверь прямо перед его лицом.
Хотелось просто убежать. Убежать, куда глаза глядят, от всего чем наполнен этот мир. Убежать далеко-далеко. Туда, где никто меня не достанет. Где не будет вечной боли, вечного страдания, где больше не надо будет терпеть ни издевательства, ни упрёки, ни ругань родителей, ни самих людей. Ноги судорожно спускались по лестнице. Я просто не хочу терпеть это снова и снова, НЕ ХОЧУ! Всё, чем наполнен этот мир хочет меня раздавить, размазать как муху по стене - ненужную и назойливую. Я чужероден для всего сущего, не приспособлен для выживания ЗДЕСЬ. Каждый новый день это страх, боль, стресс, волнение, грусть, обида, и ВСЁ. Я не могу больше так жить. Просто не-мо-гу. Дверь подъезда открылась и я выбежал на улицу. Мороз, пробивающий до костей только ещё больше убедил меня в моих догадках. Всё в этом мире пытается причинить мне только вред, боль и страдания, и больше ничего.
Я сел на небольшую бетонную плиту, немного припорошенную снегом, поджав ноги к груди и обхватив их руками. Да, вот так вот выглядит самый настоящий затюканный ребенок. Но мне тогда не было дела до того, как я выгляжу со стороны, всё равно в такой поздний час здесь не было ни души. Я уткнулся носом в колени, пытаясь задержать уже начинавшую стекать по щеке слезинку. В голове вновь и вновь повторялись голоса :
”А Антон меня ударил!”
”Как ты смеешь поднимать руку на свою сестру!?”
”Весь в отца пошёл.”
”Стой, сука!”
”Это из-за меня его выгнали!”
Голоса появлялись поочередно, плавно сменяя друг друга. Перед глазами мелькали образы : школа, гогочущие одноклассники, я, беспомощно стоящий у доски, кричащий отец, заплаканная Оля. Это был зацикленный кошмар, из которого я никак не мог выйти, потому что этот кошмар и был моей жизнью.
- А чего мы сидим тут такие кислые, а?
Я сразу понял, чей это был голос, но моральных сил не хватило даже для того, чтобы издать какой-нибудь звук, дабы изобразить какую-нибудь реакцию. Я все так же продолжал сидеть, свернувшись комочком, и смотрел в пустоту. Через некоторое время она прошла мимо моего поля зрения и, судя по всему, подсела рядом. Неожиданно мою спину обхватила рука, я невольно прильнул к девочке. Я почувствовал тепло. Скорее не то тепло, что исходит от тела, а другое. То тепло, которого мне так долго не хватало. Из глаз вновь потекли слёзы. Я ещё сильнее прижался к ней.
- Запомни, пока ты со мной - всё у тебя будет хорошо.
Это было очень странное чувство. Смесь горя, тоски, боли, вместе с поддержкой, заботой. Я никогда раньше ничего подобного не испытывал. Всю жизнь я прятал свои эмоции, пытался подавить их, скрыть от чужих глаз, потому что эмоции - это признак слабости, а если ты проявишь признак слабости, то этим точно кто-то воспользуется против тебя. Но сейчас был тот момент, когда можно было отбросить все эти социальные цепи и наконец-то, хоть на минутку побыть тем, кем ты есть на самом деле. Я не знаю точно, сколько продолжались наши объятия, но у меня в голове была одна мысль - чтобы они не кончались как можно дольше.
- Рассказывай, что же могло расстроить моего Тошу?
- Я... Я просто устал.
- От чего?
- От жизни здесь. От людей, от школы, от семьи, от всего. Все только и хотят, чтобы сделать мне как можно больнее.
- Эхх, ты даже не представляешь как я тебя понимаю. - ответила она на удивление серьёзным, даже немного поникшим голосом. - Я сама через такое прошла когда-то. Но теперь всё прошло. И у тебя пройдёт.
- Не пройдёт. - сказал я и по-глубже уткнулся носом в колени.
Она взяла меня двумя руками за голову и повернула так, чтобы смотреть чётко мне в глаза. Теперь пустота за прорезями глаз не казалась такой зловещей, скорее наоборот.
- Запомни. Завтра всё станет по другому. Те, кто сделал тебе больно получат по заслугам, а ты станешь ещё на один шаг ближе к счастью, понял? - мех на маске шевелился от дуновений ветра, сама она выглядела очень серьезной, да и тон ее речи был соответствующий. Я же скорее напоминал заплаканного щенка, которого взяли за загривок.
- Ты понял меня?
- Д-да, понял.
- Вот и славно, поэтому хватит тут нюни распускать. Я проведу тебя домой, а то уже поздно. Родители явно тебя уже обыскались. - её тон на был на удивление серьезный, но все же слышалась в нем нотка тепла и заботы. Мы пошагали в сторону дома.
Перед сном я решил разобрать карманы. Среди прочих ненужных вещей я нащупал маленький комок смятой бумаги. Раньше в ней находилась жвачка, которую бесстыжим образом заполучила себе Оля. Я развернул обёртку. На ладонь выпала маленькая белая бумажка - вкладыш. На нём был о красивое изображение машины знаменитой марки Мерседес-бенц. Довольно редкий экземпляр. Помню раньше любил собирать вкладыши, у меня даже альбом был в который их надо было вклеивать. Сейчас я его, скорее всего, уже не найду, поэтому просто бросил его в ящик стола, в котором к этому времени уже скопилось много всякого хлама.
В голове было много смешанных мыслей. Грусть, тоска и обида ушли куда-то на второй план, а все благодаря ей. Если бы не она я так и продолжил бы сидеть на холодной бетонной плите, жалко хныкать и накручивать себя негативными мыслями. Зачем она мне помогает? Зачем дарит тепло и заботу? Явно же не просто так. Она говорила за какой-то должок, который я должен ей вернуть. А главное, что она имела ввиду когда говорила, что все, кто причинил мне боль, получат по заслугам? Что это должно значить? Может быть она просто хотела успокоить меня, или же... Нет, я сегодня слишком устал, подумаю об этом завтра.