56. Прюитт (2/2)

— И что ты предлагаешь? — подала голос Мэри. — Забросить все дела и срочно ограбить библиотеку в поисках книг по защите?

— А ты предлагаешь ничего не делать и позволить условным Пожирателям истребить половину школы? — вышел из себя Фабиан. — Ты думаешь, это последний труп? Я очень хочу ошибаться, но я уверен, что нет. И я не допущу, чтобы следующей стала одна из вас.

— И как ты собираешься этого не допустить? — тихо и почти насмешливо спросила Лили. — Перестанешь патрулировать коридоры, делать уроки, тренироваться, трахаться и будешь охранять нас? Очнись, Феб, это ведь нереально.

Мэри поморщилась, услышав это сокращение его имени.

«Если надо будет, перестану, — подумал про себя Фабиан. — Уроки мы и так вместе делаем, в расписании дежурств я намеренно поставил нас в пару, и я с удовольствием буду трахаться только с тобой, Лили. На других и не гляну. Но ты даже целовать себя запретила».

Вот с тренировками, в крайнем случае, придется завязать. Мэри будет рада сыграть финальный матч весной.

— Я же не один, — сказал он вслух и добавил, едко усмехнувшись: — У вас.

Фабиан подошел к двери.

— Вы идете? Провожу вас до кабинета. Мне еще до Южной башни бежать.

— А разве тебя самого не надо сопровождать? — невозмутимо поинтересовалась Мэри и тут же почти правдоподобно спохватилась: — Ах да, я забыла, староста школы, все дела.

— По замыслу, к седьмому курсу мы должны были превзойти в защите многих преподавателей, так что технически нам можно ходить и без учителей. Ну и староста школы, конечно, все дела, — передразнил он, распахивая дверь и выпуская их в коридор. Проходившая мимо Анна Смит громко хмыкнула, завидев их.

Вечером после тренировки Фабиан наскоро помылся и переоделся, чтобы забрать Лили из гостиной до того, как придет Мэри. Он не собирался дожидаться капитана и всю команду. Впрочем, Поттер и не горел желанием быть нянькой здоровым лбам, поэтому Куту и Боунсу тоже легко разрешил валить на все четыре стороны. Вот младшим велел прижать задницы и ждать, пока он примет душ.

— Эй, а почему этим троим можно свалить, а мне нет? — возмутилась Мэри. — Я бы с ними дошла.

— У тебя члена нет, а у этих троих есть, — заржал тот и уже серьезно сказал: — Слышала вчера Прюитта? — он кивнул на Фабиана. — Игроки возвращаются в замок с капитаном. Исключение только для совершеннолетних. Тебе когда семнадцать-то?

— В июле, — кисло процедила Мэри.

— Вот поэтому сядь и жди меня, — рявкнул Поттер и хлопнул дверью душа.

— Прюитт, забери меня с собой, а? Пока он свой хер намоет, я со скуки сдохну.

Фабиан качнул головой:

— На поле главный — капитан. Я сам вчера распинался, убеждая вас всех соблюдать правила. Ну и как это будет выглядеть, если я первый их нарушу?

Фабиан слегка покривил душой. Он мог забрать Мэри, и Поттер ему слова бы не сказал, но ей было совсем необязательно знать, куда и зачем они с Лили направляются.

В гостиной Фабиан нашел глазами Лили, подошел к ней и присел рядом с ее креслом на корточки.

— Пойдем? — шепнул он, положив подбородок на подлокотник. Лили вздрогнула и отложила учебник.

— Вы уже закончили? А Шмэри где? — она с готовностью поднялась на ноги.

— Дожидается капитана, — ухмыльнулся Фабиан, толкая портрет и пропуская Лили вперед. — Все как приказано. Но это не значит, что она согласилась безропотно.

Коридоры были пусты. Он взял ее за руку и повел по едва освещенным лестницам, держа палочку наготове. На восьмом этаже Фабиан оставил ее у каменной горгульи, а сам трижды прошел мимо голой стены, думая о том, как хочет прижать Лили к себе, пусть всего лишь в танце.

Комната оказалась просторной, с огромными высокими окнами, занимавшими почти всю стену, и широкими подоконниками, легко способными заменить высокие стулья. Никакой мебели здесь не было, только гладкий пол.

Лили, приоткрыв рот, осмотрелась и повернулась к Фабиану:

— Что это за место?

— Выручай-комната. Она так называется, серьезно. Большинство студентов о ней не знают. Становится любым помещением, в каком ты нуждаешься здесь и сейчас. Нас с Изабеллой посвятили в эту тайну как старост школы. Я, помню, к вечеру первого сентября очумел от всех этих новостей: и колдовать летом мы, оказывается, могли, и эту невероятную комнату от нас столько лет скрывали…

— Но почему ты раньше о ней не рассказывал? — Лили так искренне обозлилась, что он едва сдержал улыбку.

— Макгонагалл грозилась, что откажется выйти за меня, если буду много болтать, — с серьезным лицом выдал Фабиан. — А что, ты уже придумала сто пятьдесят способов использования этой комнаты?

Лили помотала головой и взялась за застежки мантии.

— Ну что, давай начнем.

Она скинула ее и осталась в футболке и шортах — кажется, даже тех же самых, что носила дома. Лили потянулась в разные стороны, разминая суставы и мышцы, и подошла к нему.

Фабиан все это время смотрел на нее, замерев, и уговаривал себя ступить на выжженную дорогу. Дорога пролегала от сгоревших мостов к полуживой деревне, где когда-то он оставил свою ведьму. Оставалось только обойти стороной безжалостных дикарей и найти ее.

— Раздевайся, — хихикнула Лили, — тебе в мантии неудобно будет.

— Я бы на твоем месте тщательнее подбирал слова, — пошутил Фабиан, оставаясь в брюках и рубашке. — Я ведь разденусь, не остановишь.

— Вот так достаточно, — заметила Лили, сделав вид, что не поняла намека.

Она сама взяла его руку, вторую он положил ей на талию, как обычно, и прижал Лили к себе.

Нужный шаг Фабиан не забыл, даже не запнулся ни разу.

За полчаса они прошли две дюжины кругов по огромному залу, после чего Лили удовлетворенно кивнула и предупредила, что завтра притащит Крессвелла, чтобы показать Фабиану весь танец целиком.

Он неохотно отпустил Лили и, пока та не видела, с силой потер глаза, пытаясь прийти в себя.

— У меня правда все так плохо с защитой, да? — ни с того ни с сего спросила она, взяв с окна мантию и развернувшись к нему.

— М-м, — дипломатично промычал он, — возможно тут дело еще в том, что ты меня не боишься. Ты ведь знаешь, что я никогда тебе не наврежу, и у тебя нет стимула защищаться. Но невербальную магию надо осилить, Лили, — весомо сказал Фабиан. — Без нее защита от темных искусств не имеет никакого смысла.

— Я слушаю преподавателей, но получается через раз, почему так?

Он закусил губу и потер запястья, не совсем понимая, как ей объяснить.

Магии в Лили предостаточно, но нужно научиться ее направлять. А для этого придется осознать и принять свои желания.

— Ты… избегаешь собственных эмоций, — подбирая слова, начал он. — Ты наверняка испытываешь кучу всякого, но делаешь вид, что этого нет. Это тебе мешает. Слышала, что твердят вам учителя? Нужно захотеть. На самом деле, подойдет любое сильное чувство — злость, отчаяние, возбуждение, ликование, горе. А ты запираешь их в себе, вместо того чтобы пустить в руки.

— Пустить в руки?

— А, да, это аврорский сленг, — спохватился Фабиан. — Ты ведь уже колдовала невербально, помнишь, это ощущение жара, которое крадется от плеч к ладоням? — Она кивнула. — Вот это называется «пустить магию в руки». На самом деле, это касается скорее ментальной магии, без палочки. Авроры, которые получают высший ранг, даже экзамен такой сдают.

— Как хорошо, что я не собираюсь становиться аврором, — слабо улыбнулась Лили. — Хочешь сказать, проблема в том, что я не говорю вслух о своих желаниях?

— Скорее в том, что ты себе в них не признаешься, прикидываешься, что их нет. Как только поймешь, что они все-таки существуют, — сказать вслух будет легко.

Фабиан слегка покривил душой. Сам-то он пять лет не мог произнести вслух, что любит Лили, хотя уже в пятнадцать точно знал об этом.

— Шмэри еще говорит, что я намеки не понимаю, — грустно усмехнувшись, произнесла она.

— Определенно не понимаешь, — подтвердил Фабиан и хмыкнул: — Вообще это интересно. Сама ты откровенничать не любишь, но при этом ждешь от людей, что они скажут прямо. Коварная ты, Эванс. — Они улыбнулись друг другу, и он — минуя столетия — ступил с почерневшей дороги на пожухлую лужайку, с которой начиналась полуживая деревня.

Лили подтянулась на руках, уселась на подоконник и запустила пальцы в волосы, чтобы ослабить узел, стянутый на затылке.

— Я хочу поцеловать тебя.

Она вскинула на него глаза.

— Видишь, я произнес это и не умер, — Фабиан расправил плечи и сунул большие пальцы в карманы, инстинктивно принимая открытую и провокационную позу. Он сделал шаг вперед и продолжил: — Я так сильно этого хочу, что скоро это желание сожрет меня. Впрочем, на днях оно помогло поразить Флитвика настолько, что он пообещал мне «превосходно с плюсом» на ЖАБА. — Он медленно подошел к окну, как будто собирался всего лишь забрать мантию, и задержался, оказавшись совсем рядом с Лили. — Я сильный волшебник, Лили, но не потому, что много читаю или упорно тренируюсь. Хоть и не без этого. Просто я очень рано влюбился. Я учился с этим жить, я боролся с этим и справлялся — как умел. Мне пришлось взять это под контроль и направить в нужное русло, иначе я бы свихнулся. Такие мощные эмоции нельзя держать в себе. Моего брата, например, эта сила успела уничтожить, прежде чем он нашел способы с ней совладать. Но, как оказалось, эти способы не могут починить уже сломанную душу.

— Зачем ты боролся? — из всех вопросов Лили задала именно этот. Все-таки умение обходить основную суть просто так из нее не вытравить.

— Дурак был, — пожал плечами Фабиан. — Смотрел на Гидеона, видел, как из моего старшего брата он превращается в циничного чужака; слушал отца и верил, что любви нет, а есть только потребности. Они и были. В четырнадцать сложно отличить одно от другого. Я думал, что просто хочу тебя, и скоро это пройдет. Нельзя ведь хотеть кого-то вечно. Нихрена не прошло, — с досадой ухмыльнулся Фабиан. — Я смотрю на тебя и думаю только о том, как сильно хочу поцеловать. Теперь я умею управлять этой силой, но что толку — от этого она становится только разрушительнее.

— Значит, это не всегда проходит, да? — тихо спросила Лили.

— Вообще не проходит, — отрезал Фабиан. — А те, кто говорит обратное, пиздят. — Она удивленно посмотрела на него, потому что он редко выражался в целом, а в ее присутствии тем более. Фабиан покусывал нижнюю губу, чтобы привести себя в чувство и не нарушить запрет Лили касаться ее рта.

— И нет смысла сопротивляться?

— Никакого, — обреченно качнул головой он. — Как дьявольские силки — чем больше противишься, тем сильнее душат.

Лили тяжело вздохнула и осторожно спросила:

— А если не сопротивляться, пройдет?

Фабиану показалось, что за этими словами кроется немало. Как будто она спрашивала не только о нем.

— Не знаю, — с трудом выдохнул он. — Я не пробовал не сопротивляться.

Лили чуть склонила голову на бок и внимательно посмотрела на него, закусив внутреннюю сторону щеки. Глядела она куда-то на переносицу, на губы, и Фабиан неожиданно поймал себя на мысли, что ей ведь может в нем что-то не нравиться. Веснушки, например, хотя девицы обычно целовали его именно туда и шептали, чтобы он не останавливался.

— Попробуй, Феб, — едва слышно велела Лили.

Фабиан хотел истолковать ее слова как разрешение — и именно так истолковал.

Лили все так же сидела на подоконнике, и он намеренно встал сбоку от нее, а не между колен. Чтобы это не выглядело попыткой забраться к ней в трусы. Они ведь договорились забыть о том, что Фабиан там уже побывал.

Медленно, дюйм за дюймом он приблизился к лицу Лили — чтобы у нее в любую секунду была возможность оттолкнуть его.

Он вдохнул запах костра и снова услышал крик ведьмы, сожженной в пятнадцатом веке.

Когда он вернулся за ней, минуя почерневшие от копоти мосты, оказалось, что прошли десятки лет, и ее давно нет в живых.

Его живой, но смертной ведьмы.

Фабиан коснулся кончика носа Лили своим — она не могла не понять, с каким намерением, но не сказала ни слова — и, на вдохе закрывая глаза, прижался к губам. Он обхватил ее лицо обеими ладонями и целовал так долго, сколько требовалось, чтобы заполнить пустоту последних полутора недель.

Лили запустила пальцы ему в волосы, и надежда на то, что в штанах все останется по-прежнему, сгинула.

Впрочем, она прекрасно знала, что возбуждает Фабиана. Кто знает, может, Лили даже ждет этого. Чтобы у него встал. Может, ей нравится.

— Шмэри не должна об этом узнать, — выпалила Лили сразу же, как он оторвался от нее.

— Поттер тоже, я полагаю, — невозмутимо улыбнулся Фабиан. Ему было плевать, как много человек не должны ничего знать о том, чем они с Лили занимаются. Он не собирался болтать. И прекращать.

— Феб, а тебе нормально, что я трахаюсь с Поттером? — напрямик уточнила она.

— А я трахаюсь с Мэри. И с Изабеллой. Я даже в поезде ее выебал. Тебя это останавливает? — Лили упрямо глянула на него и промолчала. Фабиан нагло усмехнулся. — Вот и мне Поттер совершенно не мешает. Кто-то назовет это малодушием, но я предпочитаю думать, что я просто не жадный. Говорят, я ненормальный.

— Я сама тебе это говорила, — заметила Лили и спрыгнула с подоконника. Теперь она была наголову ниже Фабиана.

— Это исключительно твоя вина, — он дернул бровями. — Я так хочу быть с тобой, что мне плевать на остальных.

Фабиан подал ей мантию и напялил свою.

— От меня точно никто не узнает, — заверил он Лили. — Но будь осторожна с Мэри, иногда мне кажется, что она владеет легилименцией.

— Думаешь, Шмэри задушит меня во сне, если догадается?

— Думаю, что ты ей дороже, чем я, — просто ответил Фабиан, закрыв за ними дверь и убедившись, что та исчезла.

В спальне он зашел в уборную и умылся ледяной водой. Глянул на себя в зеркало и увидел почти черные глаза. Зрачки были расширены и в норму не приходили.

Фабиан ухватился за края раковины и заставил силу, колотившуюся в районе груди и живота, течь вверх, к плечам.

Бронзовый кран раскалился докрасна, вентили сами собой повернулись, мощным потоком хлынула вода, брызги полетели в стороны.

Он медленно разжал пальцы, завернул краны обратно и выдохнул.

Его буквально за пару секунд забрала слабость.

Скинув одежду и рухнув в кровать, Фабиан почти мгновенно провалился в сон.

Кажется, он нашел свое зелье сна без сновидений.