2.2. Умение искать компромиссы (2/2)
Вальридер видел. Наслаждался тем, как страх брал верх над логикой. Майлз Апшер боялся многих вещей, однако большинство из них выдумывал себе сам. Он мог бы стать сценаристом и разрабатывать страшные игры, но вместо этого пытался уничтожить огромную корпорацию.
Когда наблюдать надоело, журналиста отпустили. Он упал на кровать, как тряпичная кукла, едва способный шевелить конечностями: Вальридер сделал так нарочно, чтобы жертва в полной мере почувствовала беспомощность.
Майлз лежал на кровати, слегка дёргаясь и извиваясь в попытках вернуть контроль над телом. Глазные яблоки медленно чернели.
Ровно до того момента, пока не стало ужасно жарко. Кровь будто вскипела в жилах, вынуждая и мозг терять связь с реальностью. Вокруг заплясали цветные пятна, картинка начала то и дело терять фокус. Всё тело горело изнутри, но жар этот не выжигал.
Апшер тихо сматерился.
Вальридер хорошо изучил устройство людей, даже если знания пришли вынужденно. Абсолютно точным являлся факт, что тело носителя он знал вдоль и поперёк. Во всех аспектах, без исключения. А потому и меры для «поставить на место», не доводя до насилия и падения духа, выбирал своеобразные.
Пальцы-когти ощутимо прошлись по бокам. Они не ранили, лишь дразнили, вызывая щекотку. Тело немного дёрнулось. «Стой, стой! Мы можем договориться!» — если бы Майлз мог, он бы закричал.
Но язык не функционировал, и Вальридер неспешно, по-хозяйски, снял с журналиста футболку. Вскоре та улетела на стол; брякнула пряжка ремня. Пальцы забегали по телу, вызывая щекотку. За время их совместного путешествия Апшер возненавидел этот коварный способ пыток. Нано-рою не требовалось полноценно формировать кисти, так что сфокусированные пальцы свободно проходились везде: по рёбрам, животу и спине, шее, рукам. Вкупе со словно кипящей кровью эффект усиливался, и журналист жалел лишь о том, что не может стать жидкостью и просто утечь подальше от коварного мучителя.
Вдруг щекотка прекратилась, и теперь уже сам Вальридер навалился сверху. Змеем пополз по чувствительному телу, по разгорячённой голой коже. Нано-частицы были шероховатыми на ощупь.
«Что же будет, когда он вернётся…» — раздалось в голове, и Майлз, сознание которого будто кидало то в жар, то в холод, пришёл в себя. Дух был наваждением. Песней сирены, светом морского удильщика. Самим дьяволом. Он мучил и издевался, веселился, видя чужие страдания.
«Чего ты хочешь?» — прямо спросил Апшер и шумно выдохнул, когда когти ощутимо прошлись по бёдрам, прямо под штанами.
В ту же секунду пришло понимание, что Вейлон, зайди он сейчас за какой-нибудь забытой штукой, увидел бы то, что никогда больше не развидит. Вряд ли ему удалось бы забыть полуголого возбуждённого журналиста, которого совращал — «нет, Вейлон, всё не так!» — разумный нано-рой.
«Никакой информации людям», — сразу же последовал ответ, и голени Майлза огладили.
«Вношу поправку: Вейлон Парк — исключение, и ника-агх!» — договорить не получилось: кожа на животе была раскалённой и чувствительной, и Вальридер намеренно провёл по ней холодными пальцами.
«Цепляешься за человека из вредности и страха одиночества, когда мы разойдёмся. Жалко».
«В отличие от тебя, мне потом ещё социали… гх… ты понял. Я сейчас кончусь, отпусти меня!»
«Ты с глаголом ошибся».
— Да ты! — Апшер вдруг замер. Резко сел, из-за чего пятна перед глазами затряслись, вызывая слабую боль. Вальридер скрылся, будто и не было его здесь.
Майлз же, едва не упав с кровати, в два прыжка оказался в ванной. Вейлону явно не стоило видеть одну из основных причин «дружбы» между человеком и разумным нано-облаком.