Глава 27 (1/2)

От лица Алекса Миллера:</p>

Всю дорогу обратно я думал о Фрейе. Меня настораживало её поведение. Я надеялся, что она не зла на меня, хотя имела полное право на это. То, что произошло вчера ночью, запутало всё. Меня неудержимо тянуло к Фрейе, но тем небольшим количеством благоразумия, что у меня осталось — я понимал, что наши отношения не могут существовать. Как отец, я должен защищать, воспитывать и любить её. И хотя я с удовольствием пытаюсь выполнить свой долг, я видел в Фрейе привлекательную женщину. Мне хочется изучать и ласкать её тело, показывая, как с ней должен обращаться настоящий мужчина. И даже, если я поддамся своим чувствам, я не заслуживаю её.

Мои предпочтения в сексе слишком грубые и жестокие для моей маленькой принцессы. И пусть по ночам я представляю, как привязываю её беспомощное тело к кровати или как беру её резко и жёстко, и ей это нравиться — это должно оставаться просто фантазиями.

</p>

***</p>

Вернувшись в номер, я нашёл Фрейю в том же положение, в котором она была ранее.

Увидев меня, она заёрзала.

— Я хотела с тобой поговорить, — сказала она.

Я присел возле неё.

— Вчера ночью произошло много чего…- она посмотрела на меня в знак подтверждения, и я кивнул.

— Я хожу знать, что было.

— Фрейя…

— Нет. Я имею право знать, — её голос дрожал, и одинокая слеза скатилась по её щеке, и я убрал её большим пальцем.

— Иди ко мне.

Она присела ближе и положила голову на мою грудь, я вдохнул аромат её волос.

— Тебе было лучше, и я предложил тебе переодеться, чтобы ты не заболела из-за мокрой одежды, и ты согласилась…

Я был в ванной — переодевался, когда ты вошла. Ты попросила кофту, чтобы в ней спать.

— Я прекрасно знаю, что у тебя достаточно одежды. Зачем тебе?

Ты улыбнулась и ничего не сказала. Я, взяв тебя за руку, повёл в спальню и дал кофту. Ты начала снимать купальник прямо при мне. Мы стояли так близко. Ты надела кофту, которую я тебе дал и сказала:

— Потому что она твоя. Она пахнет тобой и такое ощущение, что я сплю с тобой.

Я взял свой одеколон, лежавший на тумбочке возле кровати, и прыснул его на тебя. Я прильнул к твоей ключице и оставил укус.

— Ты моя часть. Моя кровь. Моё всё.

Ты не хотела, чтобы я останавливался, и мы слились в поцелуе, и всё это время меня будоражила мысль, что ты голая под этой кофтой. Я не знаю как, но мы оказались на кровати. Но ничего не было. Я вовремя остановился. Ты сказала, что примешь горячий душ. Это поможет тебе прийти в себя.

Я собирался пойти спать, но перед этим решил проверить свой телефон. Ты не закрыла дверь в ванную, напротив ставила её широко открытой. Я услышал своё имя. Желание одолело меня, и я зашёл. Душевая кабина была в пару, и оттуда едва можно было что-то увидеть. Но ты знала, что я смотрю на тебя. Поэтому стала стонать громче. На это было слишком мучительно смотреть, и моя рука полезла к брюкам, пока твоя рука была между твоих ног, стала двигаться настойчивей. Ты повернулась, чтобы посмотреть на меня, и сказала:

— Да, Алекс… Да, быстрей…

Мне хватило одной мысли, что ты представляешь меня возле себя, и я кончил.

Ты была так близко, остатки алкоголя всё ещё играли во мне, и не успев осознать, как я повёл тебя к гостиную, и мы оказались на диване. Ты оседлала меня, и я был близок к тому, чтобы взять тебя прямо там.

— Но… Я не мог с тобой так поступить.

— То есть… Мы не переспали?

— Нет.

— Нет? — Фрейя встала и вздохнула.

— Какое облегчение, — прошептала она.

— Почему ты так радуешься?

— Я… Я думала, что мы сделали это, и я не помнила…

— Поверь, такое ты бы не смогла забыть.

Её щеки приобрели розовый оттенок.