난 숨쉬고 싶어 이 밤이 싫어 (1/2)

망가진 내 모습 구해줘 날</p>

«… Но это неправильно».

«Однако ты сам выбрал этого персонажа в самом начале». </p>

«Я ведь не знал, что он поступится всем перед своей конечной целью».

«Стоило хотя бы предположить, Тэ. Всё же жанр тайтла – игра на выживание. Какова вероятность, что они вместе могли добраться до финала?»</p>

«Большая? Имею в виду, она ведь постоянно пряталась за его спиной… Он должен был защитить её и перед финалом».

«Ты не понимаешь, как это устроено, да?»</p>

«…»

«Дурак. Я налью нам ещё вина?»</p>

Чуть меньше года назад это казалось простыми словами, анализом действия персонажей. А сейчас… Сейчас Тэхён примеряет образ обычного школьника из второсортной игры на выживание на того, в чьи глаза уже который год смотрит с заметным обожанием. Приятного мало. Особенно, когда в своём образе Ким находит отпечатки той самой девочки, которая пряталась за спиной главного героя. Он лишь второстепенный, не так ли? Тот, который послужит трамплином для изменения главного героя в дальнейшем.

Всё больше похоже на то.

Путь до общей комнаты сопровождается полнейшей тишиной. Три выживших парня не проронили ни слова, молча следовали по вытоптанной охранником дороге. Стоило ли обсудить произошедшее? Слишком серьёзную и нацеленную игру Чонгука? Его знания о подводных камнях игры? А Чимин? Чона задело финальное голосование, это было видно и слышно, вот только сейчас он молчал, просто злобно паля в спину Пака.

Они всё обсудят. Обязательно обсудят, когда придёт время.

Жаль только, что его осталось не так много.

– Так пусто, – произносит Чимин, пересекая порог общей комнаты.

Он прав. Десять кроватей, несколько из которых всё ещё выстраивали этажи, – слишком мало для такого большого и просторного помещения, а три?.. Три – это просто ничтожно. Три… Будто напоминает, что троица стоит на целой горе из трупов, будто напоминает о реках крови. Будто напоминает, что скоро троица превратится всего в одного полноправного победителя?

А с чего такая уверенность, что победитель всего один? Это забавно, но Тэхён действительно не думал в этом ключе, пока Чонгук не произнёс приговор для их условной дружбы в разговоре с Юнги. Их сейчас три. Всего три. И даже королевская битва не укладывается в концепцию предложенных ранее игр.

– Кажется, ты был, наконец, услышан, Чимин – Чонгук останавливается у одного из доступных мест отдыха и указывает на лежащую поверх одеяла одежду.

– Наконец-то, – Чимин берёт в свои руки чёрный костюм, – честно говоря, от этого уже всё тело начало чесаться.

– Согласен, – Чонгук стоит и осматривает предложенную рубашку, после переключается на штаны и пиджак. – Они сшиты по нашим меркам?

Да. Взяв в руки сложенный костюм, Тэхён замечает на бирке своё имя и точные размеры. Он вновь ощущает чувство ностальгии по моментам, когда имя группы ещё не было запятнано скандалами, свалившимися на их голову с огромной скоростью, когда перед каждым концертом он нырял в новые свежекупленные или сшитые на заказ одежды. Где он сейчас? Почему стоит рядом с друзьями и думает о том, кто умрёт следующим?

– Ты здесь собрался переодеваться? – Голос Чимина заставляет обернуться.

– А смысл куда-то идти? – Произносит Чон, скидывая с себя футболку. – В душевой точно такие же камеры, как и здесь.

Тэхён ловит на себе взгляд, выбивающийся из-под чёрных прядей. Укол в его сторону. Их сторону.

– Так это Гранд-финал? – Спрашивает Ким, нехотя застёгивая верхние пуговицы на рубашке. – Что они подготовят?

– Явно то, где нам не выжить всем вместе, – Чимин, застегнув ремень, падает на кровать и, не глядя на друзей, поворачивается на бок. – Лучше бы думать о стратегии. Той, где каждый сам за себя, не более.

– Ого! – Чонгук тоже падает на свою кровать, но предпочитает остаться в положении сидя. – А как же «друг за друга горой»?

Странно слышать это от того, кто с такой лёгкостью избавился от друга одну игру тому назад.

– Будь возможность, ты бы и нас с Тэхёном затопил на прошлой игре, – Чимин говорит тихо. Еле различимо.

– Но не затопил. Я спас его, – палец Гука устремляется на Тэхёна, который в этот момент старался не думать о распрях за спиной и мирно поправлял постель, – если ты забыл.

– А Юнги почему не спас?

– Извини, Чимин, но моя жизнь мне дороже чьей-либо. Даже твоей.

– Даже его?

Не стоит поворачиваться, чтобы понять, о ком речь.

– А, может, мы перестанем раньше времени разводить панику? – Тэхён, наконец, оборачивается и смотрит на двух внезапно завраждовавших друзей. – Мы ещё не знаем, в какие условия нас поставят, что заставят делать, да и сколько победителей должно быть.

– Такой ты наивный, Тэ, – тихо, больше для себя, произносит Чонгук.

– В первой игре могли выжить все, – Ким садится на край своей кровати, закинув ногу на ногу и посмотрев в сторону Чона. – Стоило всего лишь быть внимательнее и не поддаваться панике.

– Я понимаю, в какую сторону ты клонишь, но это так не работает. Вся твоя теория о том, что 424 игрока могли выжить, рухнет, как только ты коснёшься третьей игры, – Чонгук разводит руками, но продолжает смотреть в сторону Тэхёна с неподдельным интересом.

– Во второй всё ещё могли выжить все, если бы не поддались вербовке и обсудили свои роли изначально.

– Дальше, – Чонгук выставляет ладонь на уровень глаз и прокручивает её в воздухе, будто подгоняя.

– В третьей тоже.

– Нет.

– Да, Чонгук.

– Нет, – он наклоняет голову на бок и улыбается. – Это попросту невозможно.

– Хочешь сказать, если бы обе команды шли исключительно по безопасным клеткам, одновременно придя к финишу…

– Это бы не зачли.

– Ты не можешь знать.

– Нет-нет, я единственный из нас троих могу знать об этом, – Гук касается переносицы и качает головой. – Наверное. Наверное, результат бы не зачли, либо все те, кто не дошёл до флага, разбились бы.

– Тоже чуйка подсказала, а?

– Старая Дева? Учитывая количество оставшихся, выйти парой никому не удалось.

– Может, я и притягиваю за уши, но вам не обозначили, в какую версию игры вы играете. Даже сам факт того, что игра зовётся «Старой Девой»<span class="footnote" id="fn_31907559_0"></span>говорит не о корейской версии.

– Японская точно такая же.

– А китайская? А филиппинская? А европейская? В них ведь можно вытащить одну карту. Да и Дева… Я могу судить лишь по тому, что видел. Дева ведь была помечена, да? Твой взгляд раунд за раундом блуждал по картам, и что-то мне подсказывает, что ты искал ту самую метку.

– Думаешь в правилах бы это не обозначили?

– Нет.

Тэхён обязательно рассказал бы и о стратегии выигрыша в Бункере, но их обсуждение прервал вошедший охранник. Он устал. Как и игроки, Квадрат устал. Его голос был усталым, словно он не спал несколько ночей к ряду.

– Пожалуйста, пройдите за мной.

Троица покорно выстраивается за ним и идёт, пытаясь просчитать, на какой этаж их отправят сегодня. Шесть дней – шесть игр. Условия, оговоренные в самом начале, не вязались с настоящей картиной. Их вывели из общего блока… Для финальной игры? Что она будет из себя представлять? Королевскую битву? Выбор стороны? Сколько в конечном итоге должно быть победителей?

– Сюда, – охранник кивает на дверь, которая выбивалась из общих аренных заходов. Она была одностворчатой, по материалу походившим на дерево, а не на металл, к которому они привыкли. Белая, не серая.

Они проходят на новую, как казалось, арену, но вместо новых препятствий обнаруживают перед собой стол, выстроенный треугольником. Полностью накрытый стол.

– Это игра? – Решается спросить Чимин.

– Ужин, – кратко отвечает провожающий.

– Последняя трапеза перед казнью? – Резонно замечает Тэхён, глядя на обилие еды.

Ответа не последует.

Каждого из выживших сопровождают к своему месту, а после ставят перед ними блюда с срочнейшими стейками. И, честно говоря, голова начала идти кругом от одного лишь запаха. Как давно Тэхён не ел чего-то… нормального? Чего-то, что не сделано из объедков подвальной забегаловки? И это ли не повод тут же наброситься на еду, позволив себе хотя бы в последний раз отужинать так, как он когда-то привык, как он когда-то был достоин? Но нет. Он бы не притронулся, из мнимого принципа не притронулся бы, если бы желудок предательски не заныл.

Всего кусочек. Всего один, чтобы утолить голод. Это ведь не обесценит смерти четырёх сотен человек? Это ведь не обесценит смерть его друзей в кровавых играх? Подсознание рисует именно эту картину, но вот, как только этот самый кусочек пряного мяса попадает на язык, всё меняется. Тарелка пустеет очень быстро. Тарелка с оставшимися крошками меняется на заполненную сочными рёбрышками. Он себя не контролирует. Видимо, просто устал от бедной стороны жизни.

Мимолётная мысль, допущенная Кимом всего на мгновение… А что, если выигрыш – это не так плохо?.. Что, если отпустить принципиальное благородство и встать на ту же сторону, на которой, казалось, с самого начала стоит Чонгук?

Возможно, Тэхён бы пустил на него укоризненный взгляд, пытаясь понять все мотивы, за которыми стоял Чонгук, но он отлучился в уборную с охранником. А, когда вернулся, это попросту забылось, зато возникла другая мысль.

– Но мы ведь всё ещё друзья, да? – Внезапно спрашивает Тэхён, отложив кости в сторону и глядя на двух оставшихся игроков. Это важно. Это чертовски важный вопрос. – Что бы они не подготовили нам на завтра… Мы ведь друзья, да?

– И как ты себе это представляешь? – Чонгук вытирает уголки губ, не глядя на Кима, после откидывается на спинку стула. – В финале объявим, что нас спасёт дружба?

– Вчера ты по-другому говорил, – внезапно Чимин, отпив вина, смотрит в сторону Чона.

– Да и на игре, – нехотя напоминает Тэхён.

– Может, я многое обдумал после твоих слов в блоке и после твоего голоса на игре? – Чонгук будто игнорирует уточнение Кима, переводит свой взгляд в сторону второго игрока и, последовав его примеру, берёт в руки бокал с вином.

– Он ничего не решил.

– Если бы была ничья, эта скотина за этим самым столом первым делом вонзила бы мне нож в горло, поливая моей кровью стейк.

Чонгук агрессивен. Вновь до дрожи и неприязни агрессивен.

– Этого не произошло, – напоминает Чимин.

– Но могло.

– Юнги умер, а мог выжить. Зачем говорить о том, чего нет? Я не понимаю.

– К тому, что мне было неприятно, Чимин, и всего. Извинись, – Чонгук качает головой. – Просто извинись.

– Не стану, – Пак вздыхает, устало потирая уставшие веки.

Чимин и Чонгук часто ссорились, но раз за разом это были какие-то мелочи, не способные вызвать сильный раздор в их дружной «семье». Каждая ссора, за которой Бантаны наблюдали со смехом, ставя ставки, когда же Чонгук и Чимин заскучают по обществу друг друга или кому-то из них понадобится помощь в личных делах. А сейчас? Поставить ставку мог лишь Тэхён и Джин, сидящий где-то за объективом камеры. Да и вряд ли эти ставки были бы весомы. Чимин, судя по тону и частоте упоминаний погибшего Юнги, уже давно догадался о ходе игры между Мином и Чоном. А Чонгук… Будь он не столь агрессивно настроен, может быть, всё это перевелось бы в обычную шутку, а не в словесную схватку.

Каждый пытался ударить больнее. И это было видно.

– А вообще… Как ты протащил наркоту? – Чимин показательно улыбается.

Тэхён застывает. Застывает с приподнятым в руках бокалом вина и плавно ведёт взгляд от Чимина к Чонгуку.

Слова, брошенные Чонгуком год назад после выписки из больницы, ряда разбирательств, и тот вопрос, который сейчас задал Чимин, – всё это разнится. Отвращение к наркотикам, которое при любом удобном случае упоминал Чонгук, и странное поведение раз за разом на этих проклятых играх – всё это разнится.

– Чимин… – Чонгук качает головой, а после, наконец, поворачивает голову ко второму игроку, уловив его взгляд на себе. – Прости.

– Так он прав? – Тэхён поджимает нижнюю губу, как это любил делать сам Чонгук.

– Это важно?

– Это важно.

– Я думаю, что с ужином мы закончили, – Чонгук закидывает голову и смотрит на охранника, всё ещё стоявшего на входе. – Можно вернуться в блок? Игра ведь не сегодня?

Ни слова оправданий. Он и не обязан.

– Сохраняйте строй, – напоминает Квадрат, пока ребята встают из-за стола и пока Чимин пытается не «укусить» новыми словами Чонгука лишний раз.