카드로 만든 집 그 속에서 우린 (1/2)

또 무너지는 걸 </p>

Быть на вершине, возглавлять чарты, собирать стадионы, а потом резко столкнуться с несправедливостью. Молодость никогда не будет длиться вечно, ваша популярность никогда не будет длиться вечно. Где сейчас Бантаны? От роскоши в их жизни не осталось и следа. Многокомнатные квартиры проданы, участники разъехались по родительским домам или съёмным жилищам ещё год назад. Роскошь и широкий выбор в продуктовой тележке сменился на что-то, укладывающееся в оставшийся бюджет. Никто из мемберов не помнил последний рекламный контракт, а про ничтожные выплаты от агентства и вовсе не хотелось говорить.

Всё рушилось постепенно. Вот они выстрелили с прекрасным альбомом, вот завершили крупный рекламный контракт, вот договорились о хорошей коллаборации, как вдруг был нанесён первый удар.

«Шуга и Чимин тайные любовники?» </p>

Заголовок в лучших традициях желтушных газет, про которые фанаты часто шутили, а мемберы уже даже не обращали своё внимание. Как бы группе хотелось, чтобы и в этот раз всё прошло по знакомому сценарию, но нет. В этот раз на первой полосе красовалась фотография целующихся парней. Чимин и Юнги. Им сотню раз говорили быть осторожнее, но… Но случилось то, что случилось. Тогда, в то самое утро, каждый в групповом чате высказал предположение, что ничего критичного это раскрытие не принесёт, ведь Юнмины – достаточно популярный пейринг среди фанатов. И как же они ошибались. Как же, чёрт возьми, они ошибались. Занавес розовых очков рухнул, когда их треки резко спустились на самое дно билборда и когда в твиттере начали выводить хэштеги, где фигурировало слово «смерть» и «Юнмины». Открытая гомофобия в двадцать первом веке. А кто-то удивлён?

Клип, вышедший спустя месяц после разоблачительной статьи, собрал ничтожные [по меркам компании и предыдущих работ] просмотры.

Когда был нанесён второй удар? Приблизительно через два месяца после выхода клипа.

Ложные обвинения в буллинге. А кто не сталкивался с этим? Почему-то Бантаны думали, что подобная участь обойдёт их стороной, но нет. Сокджин. Это солнце. Именно он стал жертвой второй волны ненависти. Конечно, с подобными нападками было справиться проще, чем с предыдущими, которые всё ещё давали о себе знать. Хорошие адвокаты – и Сокджин был оправдан.

Казалось бы, всё… Но третий удар подкрался из того угла, откуда никто его не ждал.

«Чонгук из БТС. Или как наркотики могут привести на больничную койку».</p>

Никто не понимал значения тех слов. Каждый пытался дозвониться до Чонгука, но он не выходил на связь. Уже позже, господин Ли, их директор, связался с остальными мемберами, чтобы сообщить о передозировке. Передозировке наркотиками в подпольном баре. Да, Чонгук смог оправиться, а вот рейтинги… Нет. Третий удар был тем, что привело группу на дно. Из логичных решений было выдвинуто лишь одно – распустить группу, но Ли его не принял. По словам директора, за последний год он потерял слишком много, и группа теперь обязана покрыть расход. Долг за клип и адвокатов Джина был приемлемым, а вот ситуация с Гуком… Мемберы стали должниками на десять лет.

И вот он здесь. Ким Тэхён открывает глаза в квартире, которую ненавидит, в квартире, которая день за днём напоминает, на какое дно он упал. Посуда не помыта с прошлой недели, остаток фруктов сгнил, а из рассортированных отходов тянулась вонь. Вонь и гниль. Именно те слова, которыми можно описать жизнь некогда успешного айдола. Достаточно вспомнить, где его имя было ещё год назад? И где сейчас… Тэхён уверен, что вот-вот со дна постучат, и как же он надеется, что это будет старушка Смерть с косой.

Войдя из зоны единения с самобичеванием, Кима встречает приятный запах, напоминающий тот, с которым его встречала бабушка по утрам. Разве после вчерашней посиделки кто-то оставался у него? Тэхён смахивает чёрные волосы с глаз, выглядывая из-за стены и заглядывая на кухню. Чон Чонгук. Уж кто-кто, а он точно должен сейчас быть в своей постели, а не стоять у плиты Кима.

– Ты, – Тэхён выставляет указательный палец перед собой, пытаясь выловить силуэт кружащего вокруг плиты Чонгука. – Ты разве вчера не домой собирался?

– Подумал, что твой диван получше моего дырявого матраса.

Боже, на какое же дно они спустились.

Если ещё полгода назад ребята думали, что положение Чонгука в их ситуации является завидным, так как тот быстро покрыл большую часть долга перед компанией, то после статьи, в которой фигурировало имя Чона и приписка о наркотиках… Всё обрушилось ещё больше. Как карточный домик. Вот Чонгук был на вершине, а вот упал, подобно остальным картам. Теперь он здесь. Прячется на засранной кухне Тэхёна, лишь бы не видеть ужас, с которым столкнула его жизнь.

– Знаешь, я бы предпочёл твой дырявый матрас, – владелец квартиры лишь кивает, но они оба всё понимают.

Оба пытаются скрыться от реальности.

– Ничего, – голос Чонгука весел, как и всегда. – Скоро вся эта волокита с долгом кончится, да и контракт подходит к концу, так что… Заживём? – Чон отклоняется, открыв Тэхёну свой беззаботный взгляд.

– Такой ты простой, – улыбка, скрывающая реальное положение дел, заразна и тут же появляется на лице Кима. – У нас не будет ничего за душой. На что ты жить-то собрался?

– Решение всегда найдётся, хён, – ловким движением Чонгук скидывает последний блин на приличную башню и перемещает тарелку на стол.

Глупо было признавать, что Тэхёну нравились подобные завтраки, нравилось, когда Чонгук оставался у него [разве что владелец квартиры предпочитал засыпать на одной кровати с гостем под звуки фильмов].

– Сегодня собрание, да? – Чон тянется к тарелке с блинами.

– Так точно, Банни.

Банни. Тэхёну так нравилась английская мягкость этого слова. Больше нравилось только то, насколько сильно оно подходит Чонгуку.

– Как думаешь, насколько всё плохо будет в этот раз?

– Учитывая выход клипа? – Ким улыбается, зацепив зубами нижнюю губу. – Ужасно.

Шутить в их положении – единственное спасение. И это помогает. Помогает хоть на мгновение остановить поступающие мысли о вечном гнёте, о гнили в углу прихожей и о собственной ничтожности в сложившихся условиях. Чонгук помогал. Чонгук был спасительным кругом в этом непростом деле. Но рано или поздно любой круг начинает сдуваться. Вот и сейчас, как казалось Киму, друг находился на грани. Грань отчаяния или самобичевания? Понять это тяжело.

Очередной будильник на телефоне напоминает о проклятом собрании.

– Дождись, пока я приму душ, – Тэхён кивает на ванную, а после улыбается Чонгуку. Из памяти всё ещё не ушёл инцидент, когда парень поехал на такси, несмотря на то что ехать им в одно место.

– Пока помою посуду.

– Брось, Банни.

– Тэ, она стоит тут явно не один день, – в его голосе нет обвинения. Лишь факты.

Как бы Ким не отнекивался от помощи, она была ему нужна. Руки не доходили до бытовых проблем, ведь окружение буквально вызывало в нём неимоверную тоску и желание побыстрее со всем покончить.

Душ, принятый на скорую руку, одежда, выбранная не глядя. Давно ли эти вещи стали синонимом жизни Тэхёна?

Если в первое время сеульские улицы были хоть каким-то разбавлением перемещения между квартирой и агентством, то теперь… Они лишь вызывали неприятное ощущение подкрадывающихся тягот. И Чонгук, так мирно сидящий на пассажирском… Даже это не спасало от внутренней тревоги. «Внутренней» – здесь, наверное, ключевое слово, потому что внешне Ким так и не выразил ни одной эмоции.

Салон машины сменяется на переговорную, в которой уже собрались остальные мемберы и тот, кого видеть не хотелось. Директор Ли уже расположился во главе стола, перебирая в своих руках пульт.

– Вы вместе? – Вместо приветствий вбрасывает Ли.

– Да, мы приехали вместе, – Тэхён садится на свободное место, буквально прожигая взглядом директора. Это была провокация, которую он не раз использовал на участниках группы после раскрытия отношений Чимина и Юнги.

– Хорошо. Раз уж всё собрались, настало время сыграть в мою любимую игру, – господин Ли осматривает взглядом собравшихся парней, сплетает пальцы в замок и неодобрительно качает головой. – Место на билборде и количество просмотров вашего клипа?

Его суровый взгляд останавливается на Юнги, будто призывая того к ответу.

– Я не смотрел, – парень нехотя отмахивается, – но она хорошая. Стриминг должен был быть хорошим. Мне так кажется.

– Ответ неверный, – в руках директора появляется пульт. – Ужасно, – сообщает он, глядя на семизначную цифру.

Девять миллионов. За неделю. Нужно признать, что настолько плохого результата ребята не видели уже год. Нужно признать, что настолько плохого результата не видели даже молодые группы компании.

– Ты говорил, что песня должна выстрелить, – пульт в руках Ли будто превращается в указку, которая обвинительно указывает на Юнги. Видимо, сегодня именно он попал под раздачу. – И что мы имеем?

– Можно подумать, что это наша вина, – Намджун тут же спешит вмешаться, смещая внимание директора на себя. – Текст не наш, – он разводит руками. – Он ваш. Хочу отметить, что прошлая работа, написанная Чимином, возымела привычный успех.

– Премию за который мы так и не получили, – языки начинали развязываться постепенно. Видимо, настала очередь Чимина.

– Не тебе говорить о премии, – суровый взгляд Ли останавливается на говорящем. Директор, в руках которого сейчас сосредоточена власть, тяжело вздыхает и качает головой. – Отпуск, – слово, которое не хотел услышать ни один из участников.

Тишина, которая лишь больше нагнетала отчаяние в глаза участников.

– Мы неустанно трудились весь этот год, – продолжает Ли. – Месяц за месяцем. Мы не останавливались даже в те моменты, когда всё было плохо, – взгляд, остановившийся на Чонгуке, будто намекал, что речь идёт о нём. – Вам нужен перерыв, мальчики. Скажем… На полгода? Вы сможете прийти в себя, может, написать пару песен, – Ли поднимается с места, но резко замирает, многозначительно улыбнувшись. – Но ежемесячные отчисления ваших долговых обязательств никуда, конечно, не исчезнут.

– Отпуск? – На лице Юнги читается полное разочарование. Казалось, он просто не понимает, как такой глупый план пришёл в головы руководства. – Вы только что твердили нам про возросшие ставки возврата долга, а после про отпуск? Всё в порядке?

– Юн… – Чимин одёргивает парня за рукав, призывая его сесть.

– Вы затащили нас в невыполнимые условия, – Намджун, по всей видимости, решает подключиться. – Дайте отсрочку.

– При всём уважении, – директор открывает пульт, – долговые обязательства есть долговые обязательства. От них никуда не убежать.

– При всём уважении, вы нам даже фиксированную ставку перестали платить, – Тэхён не видел надобности смотреть в сторону руководства, безразлично смотрел вперёд. – Только премия, которой в этом месяце, – его пальцы грубо сжимают собственные рукава, но указательный вырывается, чтобы указать на экран со статистикой, – нам не видать.

Судя по краткому обрывку голоса директора, он собирался вставить что-то, перебить Тэхёна, но он не мог позволить сделать это вновь.

– У меня заложено всё, кроме машины, чтобы вы, наконец, отстали. Миллион вон для меня сейчас вовсе не лишний.

– Нужно думать головой, прежде чем поступать настолько необдуманно, насколько поступили вы, – голос директора всё ещё суров, а его взгляд направлен на Чимина и Юнги.

Даже забавно осознавать тот факт, что список, почему Бантаны сейчас сидели здесь и обдумывали, что в этом месяце им заложить, в списке Ли возглавляла именно рассекретившаяся парочка, а не те же наркотики Чона. Это многое говорило о самом директоре. Это многое говорило и об обществе, которое очень быстро поставило на парнях крест.

Хлопок дверью.

Это будто финальная точка фееричного выступления Ли, позволившая ребятам, наконец, хоть немного расслабиться.

– Думаю, за этот год вы уже привыкли к этому вопросу, поэтому я начну, – Намджун был первым, кто решил разбавить гнетущую тишину. – У кого сколько есть?

– У меня всё ещё осталось немного от сбережений, – недовольно отчеканивает Чонгук. – Если кому-то не хватает для месячного платежа, вы…

Двойной сигнал, намекающий присутствующим, что кто-то воспользовался ключ-картой. Мимолётная мысль, что директор вернулся, заставляет парней обернуться и посмотреть на входящего. Статный мужчина с небольшим кейсом, разглядывает присутствующих в комнате. Он был похож на того, кто перепутал переговорные и вот-вот извинится, после чего тут же уйдёт, и они больше никогда его не вспомнят. Но нет. Он делает уверенный шаг к столу, положив свой кейс на него. Осматривает Бантанов с улыбкой? Трудно было признать это, но у каждого из присутствующих на тот момент внутри пылала смута. Внутреннее чувство подсказывало бежать и не слушать доброжелательного на вид мужчину. Но вот он раскрывает рот.

Дорога невозврата.

– Не хотите сыграть со мной в игру, господа? – Ни приветствий, ни представлений. Лишь факты.

– Сыграть? – На лице Джина пылал заметный интерес. – Неужели господин Ли решил извиниться?

Скорее они все передохнут, чем это произойдёт, Джин.

– Я слышал о ваших проблемах, – его пальцы ловко справляются с замками кейса. Крышка падает, раскрывая парням содержимое. – Восемь миллионов вон. Этого хватит, чтобы покрыть месячный платёж господину Ли.

– Это шутка? – Тэхёну хотелось выхватить деньги и скрыться за ближайшим поворотом, но здравый смысл был сильнее. – Или комиссионка теперь работает на выезд? – Парень пытается свести всё к шутке, но в интонации слышится та самая гневная нотка, выдающая реальность его слов. – Но у нас ничего нет, – вдогонку он пожимает плечами.

– Это вполне реальное предложение, – пальцы пришедшего скользят в карман пиджака и достают из него небольшую бумажку. Краткий взгляд на неё, а после на недоверчивого парня. – Ким Тэхён, остаток долга перед компанией – тридцать миллионов вон.

– Тэ! – Хосок подрывается с места, громко ударив ладонями по столу.

– Чон Хосок, – продолжает мужчина, посмотрев на вставшего парня, – остаток долга – сто двадцать восемь миллионов вон.

– Об этом я и говорю, – Хосок выставляет указательный палец вперёд и проводит линию от пришедшего мужчины к Тэхёну. – Почему у нас такая разница?

– Именно по этой причине мы и договорились не разглашать внесённые суммы, успокойся, – Намджун, как единственное зерно логики, тянет Хоупа обратно на место. – Не думаю, что вам стоит продолжать озвучивать конфиденциальную информацию.

Этого ещё не хватало. Конечно, Тэхён отмахнулся от сказанного незнакомцем, но каждый понимал, что озвученные цифры имели правдивый характер, особенно после столь точного остатка Хосока. Пусть, после слов Намджуна, словесные недовольства были сглажены, но взгляды на себе Тэ всё ещё ловил. Ему не хотелось даже вспоминать о том, как он получил те деньги, а говорить и подавно.

– Деньги настоящие? – Юнги облизывает высохшие губы, глядя на кейс.

– Конечно. Какой смысл мне вас обманывать?

– Какой смысл Вам давать нам восемь миллионов? – Каждый косился на мужчину с недоверием, но Чонгук почему-то особенно.

– Моя дочь ваша фанатка, – он пожимает плечами. Во второй руке появляется два конверта: синий и красный. – Такчи<span class="footnote" id="fn_30241379_0"></span>. Победите, – мужчина отпускает взгляд на рассортированные деньги, – чуть больше миллиона – ваши.

– А если проиграем? – Младший Ким был первым, кто поднялся с насиженного места, закатывая рукава. – Денег у меня нет, дядя. Так что это можете даже не предлагать.

– Всегда можно расплатиться телом, Тэхён, – его улыбка и серьёзность фразы напугала каждого, а Тэ заставила ещё и встряхнуться, отгоняя неприятные для себя мысли. – Пощёчина. Можете принять пощёчину.

– Не впервой.

Тэхён наблюдает за тем, как безымянный мужчина сбрасывает красный конверт на ковёр, и забирает из его рук синий. Он плох в такчи. Как же он плох в такчи. Вспоминая детство и то, как его имя мелькало на последних местах… Да, Тэ очень плох в такчи. Пощёчина, последовавшая после неудачного броска, ещё раз напоминает ему, насколько же он плох. И насколько же хорош пришедший мужчина, с первой попытки сбивший синий конверт.

– Сколько попыток у меня есть? – Тэхён вновь тянется к синему конверту, потирая щёку.

– Ограничений нет.

А это означает одно… Пощёчина. Ещё одна и ещё. Пока красный конверт, наконец, не перевернулся изнанкой.

– Победа, – Тэ поджимает губы и разводит руками. – Могу взять? – Он кивает на кейс с деньгами.

– Конечно, – мужчина улыбается и смотрит на наблюдателей. – Кто-то ещё хочет попробовать?

– Да, – испуганные глаза Юнги бегают по сидящим коллегам. – Да, я хочу.

Юнги ждала похожая участь. Пять ударов синего конверта в пустоту, и пять пощёчин, после которых его, наконец, ждала удача.

– Ура? – Не пожав руки безымянного мужчины, Юнги забирает второй свёрток из кейса.

Без лишних слов и движений место Юнги сменяет Сокджин, забрав в свои руки злополучный конверт. При его игре, игре Намджуна, Хосока и Чимина сложилось впечатление, будто синий конверт был более лёгким, нежели красный, ведь никто не смог уйти без покраснений на щеках. Шесть участников группы сидели, обсуждая теорию заговора в этой игре, пока в кейсе не остался последний свёрток денег, а перед неизвестным благодетелем не предстал оставшийся участник.

– А, – мужчина выставляет красный конверт. – Чон Чонгук, да?

– Мы уже поняли, что у Вас феноменальная память на лица и имена. Бейте, – парень с азартом смотрит на упавший ранее синий конверт.

– Сто миллионов вон, – пусть от улыбки пришедшего мужчины и веяло дружелюбием, но то, к каким фактам она прилагалась…

Все замерли на местах, как и сам Чонгук. Озвученная сумма долга, оставшаяся на плечах Чона, не соответствовала представлениям остальных мемберов. Чонгук продал дом, который, как им казалось, мог покрыть долг парня в один момент, оставив его на другой стороне черты, однако из месяца в месяц он открыто клал на счёт ежемесячную плату, согласно графику. Это знал лишь Тэхён, но никогда не решался спросить у друга причину подобного решения.

– Бей, Гукки, – Тэхён вновь был проводником поддержки для младшего мембера.

И он ударил.

Если до удара Чонгука кто-то сомневался в справедливости игры, то после все вопросы отпали. Парень, как и всегда, одержал победу с первого раза.

– Удар или деньги? – Мужчина метает взгляд от кейса к Чону.

– Я бы выбрал удар, но мне слишком нужны деньги, – парень забирает последний свёрток и возвращается на место. – Мы Вам что-то должны за это? – Он переминает деньги в руках.

– Нет, – благодетель сворачивает свой чемодан и посматривает в сторону выхода. – Но если вдруг захотите оправиться от своих проблем и контрактов… – Он тянет руку к нагрудному карману и двумя пальцами выуживает из него бежевую визитку. – Можете позвонить по номеру, указанному на визитках в ваших свёртках.

– До посинения играть в такчи? – Юнги отчего-то тяжело дышит.

– Почему же сразу такчи? – Мужчина останавливается у двери. – Есть множество разных игр.

Никаких больше вопросов. Человек, подаривший им спасение на месяц, ушёл так же резко, как и появился.

Представьте, что вы долгое время мечтаете о том, чтобы всё наладилось, и внезапно в ваши двери входит ангел, предлагающий решить все проблемы. Подвох лишь в том, что вы не знаете условий. Семеро парней сидели, не решаясь высказать своё мнение на этот счёт, не подозревая, что мнение схоже. Принять непростое предложение, расквитаться с долгами и забыть про эти адские годы, будто про страшный сон.

– Скорее всего, нас пустят на органы, – Юнги тяжело вздыхает и, выставив локти на стол, осматривает других мемберов.

– Брось, – Тэхён скрещивает руки на животе. – Будь это органы, они вербовали бы нас по одному, заманивая красивыми сказками.

– Полное покрытие твоего долга, – Хосок, сидевший напротив Юнги, имитирует его позу, – на который ты бы пытался наскрести целый год… Это не красивые сказки?

– Тридцать миллионов вон не самая красивая сказка в моей жизни, Хосок.

– Раз уж ты сам заговорил об этом?.. – Хосок остаётся собой даже сейчас. Выпучив глаза, в которых пылал интерес и… несправедливость, он буквально прожигает дыру в Тэ.

– Думаю нам пора, – младший Ким поднимает в воздух свёрток с деньгами и, выставив указательный палец, указывает на часы. – Если вы, конечно, не хотите поучаствовать в очередной промывке мозгов от Ли.

Конечно, дорога через бухгалтерию до парковки не обошлась без разговоров о странном госте и его визитке, которую каждый из участников группы обнаружил в своих пакетах. Номер совпадал, а, значит, им было всё равно, кто позвонит? Мнения разделились. Кто-то был за, а кто-то решительно против. Посередине оставался лишь один...

Не дождавшись решения остальных, Тэхён, махнув рукой, пошёл в направлении своей машины. Любой разговор о возможном списании долга сейчас мог посеять лишние споры в команде, и это совершенно ему не нравилось. Да, списать долг было бы отличным решением. Списать, и за десять лет накопить капитал по минимальным выплатам от агентства. Да. Звучит прекрасно, если не учитывать ряд минусов, возникавших на пути. Первый [и самый важный] – они не знали, куда улыбающийся мужчина их приведёт. Юнги мог быть прав. Это действительно мог быть незаконный оборот органов [во что Ким всё ещё верил с трудом]. Но… Но, если задуматься хоть на момент: что за действие может принести тебе столько денег единоразово? Тэхён мог представить, но озвучивать это было лишним.

Дорога до дома казалась большим адом, чем после обычных собраний. Да, ребята находились на всё той же волне, где им в очередной раз напомнили про ряд проблем, но в этот раз было решение. О решении всю дорогу и думал Ким. Бежевая карточка, так небрежно кинутая им на пассажирское сидение лишь душила.

Дома станет легче. В ненавистной квартире в голову проникнут новые мысли, способные вытеснить терзания Тэхёна. Это точно.

Дома станет легче. От запаха вони? От того, что взгляд то и дело будет цепляться за бежевую визитку, неаккуратно выглядывающую из кармана пальто Тэ? От того, что он ненавидел каждый звук в этой проклятой квартире? Ещё немного и парень сошёл бы с ума, если бы его телефон не начал истошно кричать.

Видеозвонок от Чонгука?

– Хэй, – как только на экране появляется знакомое лицо, произносит Тэхён. – Что-то…

Он не успевает договорить. Чонгук перебивает.

– Что-то случилось? – Чон заметно откидывается на спинку своего игрового кресла. – Я вышел на парковку к ребятам, а тебя уже не было.

– Да, я просто подумал, что не хочу обсуждать произошедшее. Ты в порядке?

– Да, – Чонгук кивает, подкусив нижнюю губу.

До чего же красив. Было понятно, к чему сведётся их звонок, вот только Ким не мог перестать в наглую пялиться на столь сексуальный жест своего коллеги. Он даже не заметил, как отзеркалил позу собеседника и точно так же подкусил губу.

– Но всё же, Тэ… Что ты будешь делать? – В руках Чона появляется визитка, которую он тут же начинает хаотично крутить.

– Забью, – взгляд Кима падает на пальто, из кармана которого торчала такая же визитка. – Я верю, что после этого чёртового отпуска мы выстрелим и премией перекроем большую часть. А дальше дело за малым, да?

– Легко говорить, когда на твоих плечах весит всего тридцать миллионов, а не сто, – Гук отводит взгляд. Даже не видя эти глаза, Тэхён понимал, что в них сияет вина. Но вина за что?..

– Кстати об этом, – он возвращается в изначальное положение. – Нет желания поделиться, куда делись те деньги от продажи дома?

– А у тебя?

– Есть ли у меня желание поделиться информацией о том, куда делись деньги от продажи твоего дома? – Тэхён усмехается.

– Я про то, как ты скостил свой долг так быстро, дурак, – его улыбка успокаивает.

– Нет, не думаю, – Ким смахивает нависшие на глаза волосы и самодовольно улыбается. – Может быть, как-нибудь потом.

– Значит и я… Потом.

– К чёрту эти заботы, Банни, – Тэ притягивает к себе кружку остывшего пару дней назад чая. – Давай поговорим о чём-то другом, раз уж ты позвонил?

– Да! – Чонгук заметно повеселел, тут же выпрямив спину. – Есть кое-что, о чём я так и не спросил утром, честно говоря.

– Говори сейчас, – Ким кривится, когда языка касается плесневый вкус. Сколько этот чай уже тут стоит?

– Я всё думал о вчерашнем вечере, – собеседник неаккуратно растирает шею.

– Хорошо посидели, да.

– Я про то, что было, когда мы смотрели «500 дней лета».