глава 1 (1/2)

– Почему ты не сказал, что уже половина восьмого?!

– Половина восьмого, – хмыкнул Чонгук, продолжая смотреть в монитор перед собой. – Час назад ты сказал оставить тебя в покое, так что…

– Кто слушает просьбы сонных людей! – лохматая голова Чимина показалась в дверном проёме. А потом сразу скрылась обратно.

– Завтрак в сковороде. Думаю, он ещё достаточно тёплый, – повышая голос, чтобы быть услышанным, напутствовал его младший.

Приглушённо из комнаты слышится нечто похожее на «дай тебе бог здоровья», а потом доносится какой-то шум.

Чон только снова с улыбкой хмыкает и неосознанно прислушивается, как старший там, видимо, пытается натянуть на себя рубашку и штаны одновременно и вместе с этим борется с земной гравитацией.

Ещё минут сорок Пак шумно топает по квартире, собираясь и завтракая на ходу. При этом умудряясь успевать то погладить партнёра по волосам, то подарить его лицу пару нежных поцелуев.

Наконец он замирает в проходе и спрашивает:

– Посмотри, эта рубашка достаточно прозрачная?

– Ты хотел спросить, не слишком ли прозрачная? – уточняет младший, поворачиваясь к нему и разглядывая. Чимин перед ним – с поднятыми наверх волосами, золотым маленьким кулоном вокруг шеи и расстегнутой на сомнительное количество пуговиц белой атласной рубашке и чёрных брюках с высоким талией – выглядит как конфетка.

– Нет. На сегодняшней встрече я должен выглядеть так, чтобы клиенты начали швыряться в меня деньгами прямо с порога, – серьёзно заявляет он. Чон понимает, что тот действительно нервничает, и протягивает ему руку.

– Возможно, ради такой реакции придётся ещё начать танцевать, – произносит он, притягивая его ближе и усаживая себе на колени. – Но ты действительно выглядишь потрясающе, – улыбается он и почти целомудренно целует в шею. На Чимине непривычный парфюм, и запах заставляет Чонгука уткнуться ему в ключицы и начать медленно вдыхать приятный аромат, погружаясь в его оттенки. – Мне казалось, ты говорил, что на этой работе твой функционал не похож на старый?

– Он и не был, – признаёт мужчина, поглаживая его плечи. – Но они внезапно открыли для себя эту мою суперсилу, ну знаешь, общаться с людьми. И теперь хватаются за меня, как за последнюю соломинку, эта встреча практически безнадёжна... От меня на полном серьёзе ждут грёбанного чуда, – расстроено заявляет он.

– Эй, – Чонгук ободряюще гладит его талию, а потом и чуть ниже. – Ты ведь знаешь, что тебе не надо как-то особенно одеваться, чтобы всех очаровать?

– Я в отчаянии, – признаётся он. – Готов начать и танцевать, если только это поможет...

– Чимин, – зовёт он и гладит его щёку, чтобы повернуть его лицо к себе. – Ты знаешь, что делаешь, и ты великолепен в этом, – убеждённо проговаривает он. – Кроме того, если не получится, стало быть, это было невозможно. А значит, проблема не в тебе.

Пак благодарно улыбается и обнимает парня. Чонгук, прижатый лицом к его груди, вдруг чуть отстраняется:

– Подожди, я что, вижу твои соски сквозь эту рубашку?..

– Я пошёл! – старшего как ветром сдувает с его коленей, и он торопится к выходу.

– Чимин! – возмущается Чон.

– Я тоже люблю тебя! – отзывается тот из коридора, вынуждая парня покачать головой, но всё же с улыбкой вернуться к своим делам.

– Поиграем вечером в ролевую, где я твой клиент, который трахает тебя в этой одежде прямо на встрече? – повысив голос, предлагает Чонгук.

Спустя десять минут старший, уже в обуви и застёгивающий пальто, снова появляется в дверном проёме и задумчиво хмурится:

– Типа мы так очарованы друг другом, что забиваем на работу и трахаемся прямо в переговорной, или ты используешь то, что я в подчинённом положении, чтобы повеселиться со мной?

Чонгук тоже задумывается:

– Второе звучит интригующе. Но мне кажется, было бы веселее, если поменяться ролями. Ну там знаешь, наша разница в возрасте, все дела...

– Чонгуки, мы обсуждали уже тысячу раз, я не буду играть в ролевые, где я твой учитель или тренер...

– Да почему? Нам сам бог велел!

– Вот именно поэтому!

– Хён, мне самому не так уж много до тридцати осталось, может, расслабишься уже на эту тему?..

Пак склоняет голову набок и дразняще улыбается:

– Если это фантазия про работу, то я хочу, чтобы боссом был ты.

Чонгук ловит его горячий взгляд и смотрит в ответ с неменьшим накалом:

– Меня устроит любой сюжет, если ему не противоречит, чтобы я облизывал твои соски сквозь эту рубашку.

Чимин моргает, проигрывая эту битву, и возмущенно взмахивает руками:

– Блин, спасибо огромное, я теперь целый день буду об этом думать! – почти плачуще жалуется он. – А мне работать надо!

Младший невозмутимо вскидывает бровь:

– Это ты надел эту рубашку.

Старший скрывается в коридоре и оттуда кричит:

– Ладно, договорились. Но никаких деталей в сообщениях в течение дня!

Чонгук почти надувает губы.

– Я такой предсказуемый? – притворно ворчит он себе под нос. И громче озвучивает, – Так и быть.

– До вечера, Чонгуки! – зовёт старший, прежде чем выскочить из квартиры.

– Удачи, хён!

Чонгук против воли задумался о том, что если встреча не завершится удачно, то возможно Чимин будет слишком расстроен для игр. Или это будет хорошим поводом его отвлечь? Вряд ли ему понравится думать о работе. Но, может, он всё же согласится поиграть в профессора и студента? Хотя сюжет с тренером Чонгук находил более занятным: у Чимина были штаны для йоги, которые сидели на его ногах невероятно соблазнительно, а сам Чонгук мог бы в майке в облипочку поотжиматься перед ним, чтобы старший завёлся так, что забыл бы о чём угодно…

С их воссоединения прошло уже три месяца. Первое время было похоже на безумный медовый месяц: они просто не могли отлипнуть друг от друга, так что остальные друзья их даже как-то временно потеряли. Впрочем, никто им за это не предъявлял, потому что все испытали заметное облегчение, когда пара снова сошлась. Особенно был рад Хосок, что вложил в лаконичное «Наконец-то, блять! Заебали». Намного позже, как-то выпивая, он признался, что ему просто рвало душу то, с какими лицами они всегда спрашивали у него друг про друга. Он никогда не решался ни одному из них сказать «он безумно скучает по тебе», потому что это всегда была только его догадка, которую он не мог подтвердить словами ни одного из них. И может быть, теперь он жалел об этом.

Но, так или иначе, теперь они оба получили то, что очень сильно хотели – друг друга. Чонгук не волновался о том, что эйфория от свежести ощущений пройдёт и оставит за собой какое-то напряжение. Потому что физически ощущал, как поверх всего, что уже между ними было, ложится новая связь, новое доверие, новая сила. Она тихонько утоляла старые раны и расцвечивала всё хорошее, что всегда было между ними. Он теперь не так боялся заметить своё недовольство чем-то или увидеть, что Чимин на что-то злился. Он знал, что они всегда найдут способ разобраться, и доверял этому ощущению. Он даже больше доверял теперь самому себе.

И с такой уверенностью, было не так уж страшно смотреть вперёд и на то, что судьба может им…

Его мысли были прерваны звонком в дверь.

Парень нахмурился. Он никого не ждал, планируя весь день сосредоточенно работать дома, а Чимин не мог вернуться вдруг в середине дня, да и не стал бы он звонить.

Когда он открывает, то натыкается на молодого парня, трудно определимого возраста – тот был щуплым, а очки на его носу сбивали ещё больше. Он не был похож на курьера, потому что смотрел на Чонгука как-то нахально. Почти вызывающе.

Они глупо пялились друг на друга, не произнося ни слова, почти полминуты, пока незнакомец наконец раздражённо не нахмурился:

– Чимин дома?

Чонгука это озадачило ещё больше, но он всё же сухо ответил.

– Он на работе.

– Блин... – выругался парнишка, выглядя невероятно раздосадованным, и что-то заворчал себе под нос.

– Зачем он тебе и кто ты? – нахмурился в свою очередь Чон. На что непрошенный гость возмутился:

– Я кто? Это ты, блин, кто и что делаешь у него дома!

Его тон с наездом Чонгуку совершенно не нравится. Он складывает руки на груди, машинально расправляя плечи. Он не отвечает на его выпад, но с вызовом смотрит на вторженца. И тот закатывает глаза:

– Ой вот не надо так на меня пялиться! И только не говори, что ты, блин, здесь живёшь. Поверить не могу... – последнее он произнёс уже будто себе.

– Я не расслышал твоего имени и кем ты приходишься Чимину, – звеняще спокойно произнёс Чон. Он не может перестать думать всякие глупые мысли о том, кем может быть Паку молодой юноша, колотящий в его дверь и ведущий себя так, будто имеет на это все основания. Кто он? Ну не сын же!

– Ты тупой или слепой? – заявляет тем временем парень на пороге. – У хёна видимо прицел сбился...

И вот только теперь Чонгук действительно видит. Что ж, и правда странно, что это не было первым, что он заметил, открыв дверь. Да, лицо было шире, и у носа совсем другой кончик, но глаза... Да, хоть и обрамление у них в виде выражения лица, причёски и незнакомой ухмылки губ было непривычным. Но сами по себе они были один в один, как у Чимина. И Чонгук всё же предполагает чуть менее невероятное, чем идея о скрытом отцовстве своего партнёра.

– Ты его брат? – поражённо произносит Чонгук. И поражён он хотя бы потому, что старший ему вообще никогда не говорил, что он был не единственным ребёнком в семье.

– Дайте парню нобелевскую кто-нибудь, – не тушуясь, заявил гость и оттеснил собеседника, просачиваясь в квартиру. – Ну а ты чё кого? Домработник или любовник? Или домработник-любовник? – кажется, наглея с каждой секундой всё больше, заявил он, скидывая кроссовки. – Ой да не напрягайся, это тип не новости... Правда, ты чёт какой-то... Тебе сколько лет?

Но Чон его уже не слушает, прижимая к уху телефон. Чимин отвечает после четвёртого гудка.

– Я сейчас правда занят, я же сказал...

– Чимин, к тебе приехал брат, – сразу же заявляет ему собеседник.

– Кто?.. – поражённо переспрашивает старший.

– Брат, – всё возмущённее повторяет Чонгук.

И после паузы он слышит неуверенное:

– Чивон?..

Чонгук закатывает глаза и отстраняет телефон от лица:

– Слышь, ты, – зовёт он, – Ты – Чивон?

– Ну я за него, – отзывается тот, лениво поворачивая к нему голову.

– Да, – подтверждает парень и безмолвно ждёт объяснений. Он почти ожидает, что Чимин попросит передать ему телефон. Но тот всё молчит, а потом произносит:

– Ты там... Покорми его. Я постараюсь прийти пораньше... Тогда разберёмся.

И он отключается. Он, мать его, отключается!

Пока Чонгук неверяще взирает на завершённый звонок, их гость успевает развалиться на их диване и начать щёлкать пультом.

– Ничего такая плазма, – заявляет он.

И наверное в другой ситуации Чон насел бы на парня прямо сейчас – зачем он приехал, как надолго и всё такое. Но сейчас он чувствует себя до странного униженным. Он знает Чимина уже больше шести лет, большую часть которых они встречались, и он впервые слышит о том, что у того есть брат. Как такое может быть?.. Да и брат Чимина, очевидно, понятия не имеет, кто такой Чонгук. От этого у него в животе сворачивалось что-то очень неприятное и злое.

В реальность его возвращает звук открывающегося холодильника, что заставляет его поспешить на кухню.

Где новоявленный родственник, уже открывает его пиво.

– Тебе сколько лет? – вкрадчиво интересуется Чон, складывая руки на груди. Но его угрожающий вид не производит на парня никакого эффекта.

– Двадцать три, – отзывается тот.

Чонгук недоверчиво щурится, потому что выглядит и ведёт себя этот Чивон, будто он младше.

– Так ты кто? – не теряется младший Пак. – Типа сосед или что?

Чонгук приподнимает брови. Так пассаж про любовника был шуткой или нет?.. Он знал, что Чимин не скрывает ориентацию от семьи... По крайней мере, это та информация, что была у него, теперь он уже ни в чём не был до конца уверен.

– Я его партнёр, – спокойно отзывается он.

И вот теперь парень пялится на него оценивающе.

– Чё, реально? Прям в очко долбитесь?

Чонгук сжимает кулаки и считает мысленно до десяти. Очаровательный братец это снова, то ли не замечает, то ли игнорирует, и, плюхнувшись на стул, как ни в чём не бывало, продолжает рассуждать.

– Я думал, у него старпёр какой-нибудь. А ты какой-то молодой совсем. И на пидораса не шибко похож.

Чонгук улыбается ему убийственно вежливо:

– Ещё вопросы?

– Ага. Есть, что пожевать?

Чонгук упрямо не хочет кормить его их едой. Но он помнит, что Чимин просил об обратном. Поэтому, подискутировав и договорившись с собой, он вздыхает и ворчит:

– Закажу пиццу, – и уходит в комнату, услышав негромкое «заебись».

Как бы там ни было, Чонгука ждёт работа, так что он надевает наушники и погружается в дела. Краем глаза он иногда наблюдает за гостем, которого, кажется, полностью удовлетворяет компания экрана и их подписки на Нетфликс.

Чонгук устало трёт глаза через несколько часов, и уже раздумывает о том, что пора бы перекусить, когда хлопает входная дверь. Парень коротко смотрит на время и отмечает, что Пак и правда вернулся раньше обычного.

Чимин же, не разуваясь и не снимая пальто, тут же заглядывает в гостиную.

Его братец как-то подбирается на своём месте, хоть и развязно брякает:

– Приветули.

Старший Пак смотрит так, будто ожидал увидеть кого-то другого или что всё это какой-то розыгрыш.

– Чивон, что происходит?

Тот взмахивает руками:

– Я что, не могу навестить любимого брата?

Взгляд Чимина в ответ дает понять, насколько абсурдным он находит услышанное.

– Ты мог позвонить, – очень строго отвечает он.

Чивон очень нетипично для своего бунтарского образа переплетает руки и опускает глаза. Пока старший из братьев не подходит ближе и не спрашивает удивительно мягко:

– Что случилось?

И Чонгука от этого резкого переключения почти коротит. Он совершенно не понимает, что тут происходит. Но злит его всё это знатно.

– Пойдём, поговорим на кухне, – почти ласково предлагает Чимин.

Чонгук чувствует себя странно оскорблённым, когда братья переглядываются и действительно уходят, чтобы пообщаться наедине. И он вовсе не поглядывает на часы, считая минуты, пока их нет.

И его злит ещё больше, когда спустя тринадцать с половиной минут старший Пак следует мимо гостиной в спальню, где шумит дверцами шкафа какое-то время. Его потерянное лицо, когда он наконец заходит в большую комнату, напрягает Чона. Но больше его внимание привлекает то, что в руках у того стопка из одеяла и постельного белья. Чонгук выразительно наблюдает, как партнёр заторможено складывает свою ношу на диван, а затем медленно раскладывает наволочку, чтобы запихнуть в неё диванную подушку.

– Чимин, – вкрадчиво напоминает о себе младший.

– А? – не сразу отзывается тот.