Скажи спасибо этой ржавой хрени (1/2)
Запястья стёрты в ничто. Содранная кожа адски жжёт, как у Джисона, так и у Минхо. Но второй чувствует боль намного сильнее из-за предведущей верёвки, которая безжалостно впивалась в руки, пока тот благополучно висел над землёй.
Парни не могут видеть насколько кровавая и грязная сейчас картина у них за спинами. Те продолжают пытаться и, уже который час, тянуть и тереть своими побитыми руками верёвку, дабы наконец-то освободится и випить хотя бы глоток воды из бутылки, что мирно лежит недалеко от них, заставляя обращать на себя внимание измученных жаждой парней и истекать слюнями. Дилер, который притащил это добро, понятное дело, специально не развязал своих «гостей», чтобы ещё немного поиздеваться.
— Ты же сказал, что она слабеет, — сдаётся Минхо и, прикрыв веки, тяжело дышит, чтобы не начать скулить от боли.
— Подумаешь, — тоже перестаёт ёрзать Джисон, — ошибся чуток.
— Они в прошлой жизни рыбаками были или в морской пихоте служили? — выгибает разбитую бровь Мин, не ожидая ответа на свой вопрос.
— В любом случае, талант к завязыванию узлов у этих приматов присутствует. Намертво затянули, — скопойно произносит Джисон, вновь оглядываясь по сторонам в поисках хоть чего-то полезного, но вокруг по-прежнему пусто. На глаза не попадается ничего, кроме бетонных стен и какой-то непонятной серо-зелёной плесени на них. — Ты раньше говорил, что здесь пахнет чем-то странным, — вновь заговорил парень, — по-моему это мы.
Парни сейчас состоят на девяносто девять процентов из пыли, грязи, пота. Запёкшейся крови на лице, руках, да и в целом в тех местах, которым пришлось принять на себя тяжёлий кулак дилеров. Всё тело ноет и зудит. Задница затекла от того, что приходится сидеть на холодном бетоне. Хочется встать и помчаться куда подальше от этой холодного и сырого помещения, который будет ещё долго сниться Джисону в кошмарах, если он выживет. На счёт Минхо нельзя сказать наверняка, может, он частенько тусуется в подобных локациях из-за своего не особо православного занятия. Продавать наркоту, это не леденцы улыбающимся деткам на улице раздавать. Это серьёзное преступление.
Джисон не знает о чём думать сейчас. С одной стороны, ему жаль Минхо из-за отсутствия семьи. О нём некому позаботиться, некому спросить как прошёл день. Дом не наполнен людьми, что собираются вместе на праздники и обсуждают соседей снизу. Хотя, не обязательно, чтобы было много родственников, достаточно и одного близкого человека для полного счастья.
Джисон не знал отцовской любви и не дурачился со старшим братом или младшей сестрой — их просто небыло. Но была мама, которая отдавала всю свою заботу, нежность и любовь только Джисону. Тянула на себе ребёнка сама, не ожидая помощи от своих родителей. Бабушка Джисона отреклась от своей дочери, узнав, что та «нагуляла» лишний рот. Настаивала на аборте, устраивала скандалы со словами:
» — А как мне теперь людям в глаза смотреть? Ты семью позоришь!»
Но госпожа Хан держалась. Спустя время устроилась на работу, платила за маленькую однокомнатную квартиру, отправила сына в начальную школу, а затем и в среднюю. Уже в сознательном возрасте Джисон прекрасно понимал, насколько ей тяжело. Он давал своей матери то, что она пыталась давать ему. Заботу. Часто заваривал фруктовый чай, который и сам до сих пор обожает. Укрывал одеялом, когда оно сползало ночью. Мыл её старые, но сохранившие свою очаровательность, кремовые макасины, когда та приходила с работы уставшая.
Его ненависть к своему непутёвому кудрявоку однокласснику, который, то ли случайно, то-ли специально назвал его маму нищенкой, возрастала в геометрической прогрессии. С каждым днём всё сильнее и сильнее хотелось втащить ему, чтобы больше никогда не смел открывать рот и разбрасыватся оскорблениями на право и на лево.
Любовь матери никогда не заставляла Джисона чувствовать себя одиноким или обделённым.
Со временем она потеряла доход из-за закрытия компании в которой работала, но нашла в себе силы для того, чтобы отправлять резюме в другие фирмы, в том числе и зарубежные. Джисон заканчивал школу и на пути встал вопрос о том, в какой университет подавать заявку и сможет ли мать потянуть сына. Им повезло. Одна из компаний в Швейцарии пригласила маму Джисона на собеседование, после чего её готовы были взять, но с одним условием: выезд из страны до истечения подписанного контракта невозможен. Решение было очевидным. Они нуждаются в деньгах. Джисон нуждается в высшем образовании.
Госпожа Хан не пошла торговать своим телом от безысходности, одиночества и тяжёлого финансового положения. Не устроилась в компанию, чтобы прислуживать, преподносить водичку и массировать ноги до чёртиков богатому старику с набитым, толстым кошельком и миллионами на электронных картах. Она устроилась на хорошую работу, за которую платят не супер большие суммы, но и не копейки.
Наблюдая за всем этим и проживая такую жизнь вместе со своей матерью, Джисон понял — поистине сильный духом человек сможет пережить любые невзгоды: отречение родной матери от собственного ребёнка, ответственность за человека, которому ты дала жизнь, потеря работы, нехватка денег на проживание. Всё это можно пережить. Нужно пережить и приложить все усилия ради хорошей жизни в будущем.
Именно поэтому Джисон понять не может, почему Минхо выбрал настолько сложный и очень опасный для жизни способ заработка денег. Есть много других работ на которые тебя могут принять без высшего образования. Например, уборщик туалетов в торговом центре. Да, это далеко не элитная профессия, но она намного спокойнее, монотоннее, стабильнее. Это не грозит жизни. Тебе никто не свяжет руки и ноги за то, что ты немного не домыл раковину. Посетители не будут тыкать ножом и угрожать облить кислотой из-за пропущенного пятнышка на полу. Босс однозначно не закроет в не предназначенном для жизни подвале, чтобы ты подумал о своём поведении из-за случайно сломанной швабры. Ладно, пусть не уборщик, официантом тоже неплохо.
Может Минхо и не употребляет всякие запрещённые порошки, укольники и так далее. Называть его наркоманом в этом плане нельзя, но он явно любит создавать себе приключения на голову. Поэтому Джисон уверен, что с чистой душой может выдать «адреналиновый наркоман» в сторону Мина. У него скучная жизнь? Шило в жопе? Слишком много вопросов, которые хочется задать этому упрямому человеку, который всеми силами пытается избежать разговоров о себе.
Но Хан попытает удачу ещё раз.
— Слушай, — осторожно начинает он, — я не буду расспрашивать подробности о твое личной жизни, семье, друзьях, — Джисон медленно подкрадывается к Минхо, как к тому зайцу, которого раньше не успел сфотографировать, осторожно подбирая слова. А Минхо в свою очередь готовится отступить в любую секунду, упаковать свои секреты в чемодан и сбежать, оправдываясь тем, что они не так давно знакомы. По сути незнакомцы, — я хотел бы задать тебе лишь один вопрос, — парень останавливается и переводит дыхание, собирается с мыслью и формулирует тот самый вопрос у себя в голове, чтобы, как только Минхо скажет «задавай», сразу выдать его.
Но Минхо не говорит. Молчит, опустив голову вниз, хотя прекрасно слышит с какой надеждой в голосе парень за его спиной произносит эти слова. Джисон хочет знать причину? Он готов её услышать? Допустим. Но Минхо не готов её озвучить.
Так и не дождавшись никакого ответа, Хан разочарованно выдыхает. Попытка снова провалилась.
— Хорошо, — сдаётся Джисон, — давай тогда передвинемся к той двери и попытаемся встать. Сил уже нет сидеть здесь.
На это Мин соглашается и они аккуратно пытаются ползти, отталкиваясь ногами и, по возможности, не задевая свои больные места: левый бок Минхо, усеянный синяками, и ногу Джисона, которая не перестаёт надоедливо ныть.
Спустя некоторое время им всё же удаётся добраться к проржавелой двери и на счёт три, упираясь плечами, поднятся на ватных ногах. Парням потребовались небольшие усилия, чтобы ровно стоять, не шатаясь из стороны в сторону. Джисон победно топнул здоровой ногой, точнее, только пальцами, носком своих порванных кед, ибо их ноги тоже связаны, тем самым заставляя Минхо напоминать, что не желательно создавать лишний шум. Нужно вести себя потише. Вдруг те наркоманы ошиваются где-то поблизости, караулят. Они стоят так несколько минут прежде, чем Минхо заметит в стене небольшой, оттопыреный кусок металла.
— Ей, — кидает Мин, — тут есть какая-то острая фигня, мы можем попробовать разрезать верёвку об неё! — парень поворачивает голову к Джисону, который до этого тихо стоял, раздумывая над чем-то своим, но как-только услышал голос Минхо, то сразу оживился.
— Быстрее, давай, — заметушился Хан, чуть снова не повалив их на бетон.
— Спокойнее, — командует Минхо, — двигайся небольшими шагами назад.
И Джисон слушается. Он не смог сдержать улыбку, когда увидел эту самую «острую хрень» собственными глазами.
— Мы спасены, — шепчет парень, на что Мин закатывает глаза.
— Будешь так говорить, когда выйдешь отсюда, а сейчас попытайся не разодрать руку, — остро отвечает и пытается засунуть хоть небольшую часть верёвки, чтобы начать разрезать её, — не тупи и помоги!
***</p>
Хёнджин на всех порах несётся в полицейский участок не веря в то, что смог проспать до трёх часов дня. Внезапный звонок офицера поселил в его сердце надежду на спасение Джисона.
Редкие капельки дождя никак не мешают, он их просто не замечает, даже свою кремовую куртку застёгивать не стал. Благо хоть надеть успел, а то так бы и бежал сломя голову в одном свитере, ловя на себе взгляды хмурых прохожих.
Хван пулей влетает в здание, пугая одного из сотрудников, который рефлекторно отходит в сторону, чтобы не столкнуться лбами с запыхавшимся парнем.
— Отлично, выдвигайтесь! — командует полицейский Ким по рации, видимо, одному из коллег, который вместе со своей командой прочёсывает лес в поисках пропавшего Хана.