Погнали (1/2)
Такое чувство, будто деревья соприкасаются с небом, их кора прогрета солнечными лучами, а листья провевает прохладный ветерок, создавая усладу для ушей — лесной шум.
Шум леса вызывает странное состояние отдыха, когда будто к тебе прикасается что-то родное, значительное и лёгкое. Он незаметно укладывает твои воспоминания в непонятную, но успокаевающую череду, похожую на листы страниц с автобиографией. Забирает все плохие мысли, заставляет забыть о мечтах и целях на жизнь, прячя их где-то под замком.
Люди любят прогуливатся по лесной тропинке под мелодичное пение птиц, вдыхать свежий, с любовью прогретый солнцем, лесной воздух, ощущая прохладу в лёгких.
Именно таким описывали лес в книгах, которые Джисон так заворожено, практически не дыша, читал. Как же прекрасно блуждать между деревьями и наслаждаться звуками флоры и фауны — думал парень, когда отправлялся за город, чтобы насладиться лесом.
Двадцатилетний Хан Джисон мечтал пройтись той самой лесной тропинкой, которую авторы произведений так мастерски описывали на белых листах, используя различные метафоры. Он любил читать книги о природе и узнавать много нового про окружающий мир. Жизнь в Сеуле порой надоедала, казалась мрачной и сухой. Описания морских прибоев и просторных полей было его единственным спасением, хоть как-то разбавляло серые будни студента. Со временем, желание познать все чары природы не через строки в книге, а собственными глазами возрастало.
Решено, Хан пропустит один день в университете ради лесных видов. Прекрасный план! Ему пришлось один день побыть ранней пташкой, чтобы примерно в девять часов утра быть уже за городом. Обычно он не просыпался так рано. А зачем? Пары во второй смене, Джи благодарил Господа за такую щедрость. Вечером, когда он с видом умирающего лебедя возвращался с учёбы — проклинал давно освободившихся и гуляющих студентов. Думал, что лучше уж будет вставать вместе с солнцем, чем ложится.
— Крутяк…– восторженно протянул Джисон, засматриваясь на высокие деревья.
По крайней мере он так думал. Сейчас это не кажется такой чудесной идеей. Спустя четыре часа блуждений Хан осознал две вещи: во-первых, в лесу и вправду чистый воздух, а ветер создаёт идиллию вместе с шелестом зелёной листвы и пением пташек, во-вторых, он заблудился…
Лес стоял зелёный и бодрый, а Джисон мрачный и усталый. Он не планировал сходить с тропинки, но планы рухнули будто карточный домик, как только тот заметил серого ушастого зайчика, который сидел в кустах и что-то, видимо, изучал. Джисон медленно шагал к нему, смотря под ноги, чтобы не наступить на сухие ветки и не испугать зверька. Несмотря на всю осторожность его передвижений, заяц учуял что-то неладное и начал прыгать в глубь леса, чем призвал азарт парня. Он хотел подойти к ушастому максимально близко, поглядеть на пушистую шерсть вблизи и сфотографировать на память. Но дикий зайчишка срывался с места, спеша скрытся от нежелательного гостя. Ему удалось ускользнуть от Джисона, оставив того без фотографии, зато с мыслями о том, где он находится. Тропинка пропала. Откуда он пришёл, с левой стороны или правой? А где тут лево, а где право? И почему в лесу вдруг так потемнело? Паника окутывала Джисона постепенно, он завадал себе вопрос, на который у него небыло ответа и это вбивало в реальность. Осознание того, что он заблудился в огромном лесу, заставляло судорожно оглядыватся по сторонам в поисках знакомого дерева, возле которого он проходил, пока пытался заполучить фото зайца, но все деревья кажутся одинаковыми. Со сбившимся от страха дыханием, Хан поправляет дрожащими руками сползающую с плеча лямку своего маленького тёмно-коричневого рюкзака. Схватившись обеими руками за потрёпанные ветром волосы, шипит от безысходности.
— Чтоб тебя… Чёрт побрал!
Он вновь и вновь засматривался на высоту деревьев, касался практически каждого, наверное, создавая с ними ментальную связь, он подпевал птичке, что присела на сухую ветку высокого дуба, чирикая свою мелодию, надеясь, что она подскажет дорогу назад. Сильные порывы ветра заставляли Джисона натягивать рукава бирюзового худи, чтобы укрыть руки от холода. Он скитался по лесу уже 4 часа и молил всех существующих и несуществующих Богов подарить хотя-бы одну полосочку связи на телефоне, чтобы можно было позвонить и позвать на помощь, но всё тщетно.
Теперь, когда он сидит на широком старом пне, в до нитки промокших вещах и прилипшыми ко лбу каштановыми волосами, понимает, почему вдруг исчезли солнечные лучи и лес окутал мрак, а сильные порывы ветра пугали птиц из-за чего те начинали верещать. Наверняка сповещали своих сородичей о грядущем дожде.
— Как освежает…– трясясь от холода и крепче обнимая коленки руками, произносит Джисон, — вот это я понимаю «класная поездочка», — он опускает взгляд вниз. — Ей, спасибо, что позволяешь посидеть здесь, ты довольно удобный знаешь ли! — легонько постучав по старому пеньку ладонью, парень вновь обнял себя, в надежде согреться.
Дождь медленно начинает утихать. Джисон рад хотя бы такому подарку небес, он не может сидеть здесь вечность, нужно отправится на поиски выхода из этого Ада.
— Прости, мне придётся покинуть тебя, надеюсь больше не встретится, пока! — быстро протараторил Джисон, слезая с пня.
Характерный хлюпающий звук, который издают его чёрные кеды, начинает действовать на нервы, а мокрая и скользкая листва под ногами заставляет парня, в который раз, падать на землю. Теперь она не кажется ему такой красочной и пропитанной солнечными лучами, скорее измазанной в глине, сырой и грязной.
— И как только угараздило поехать в этот лес? Зачем мне вообще сдался этот заяц несчасный? — зло бубнит Джисон, — хотя, если так подумать, это я сейчас несчастный, — он на секунду останавливается, а затем снова начинает шагать. — Мне стоило позвать с собой Хёнджина! — восторженно выкрикнул, поднимая указательный палец вверх, — но…тогда он ходил бы сейчас по лесу вместе со мной, балбес ведь тоже не ориентируется, да не только в пространстве, ещё и в жизни своей полный ноль. Говорила же мне мама искать себе толковых друзей. А я что раздобыл? Какого-то…идиота! В любом случае, это моя вина, никто не виноват в том, что я сошёл с тропинки, — пожал плечами парень. — Молодец, Хан Джисон, ты похоронишь себя в этом грязном, холодном лесу. Начитался Стивена Кинга и попёрся сюда, — сам с собой говорит. –И почему тучи ещё не рассосались, здесь так темно, а ну, быстро расходимся!
Хан интенсивно машет обеими руками в небо, пытаясь призвать солнце, чтобы то осветило ему путь, но останавливается, как только слышит урчащий звук.
— Это что? — выпучив глаза и застыв на месте с поднятым вверх руками, спрашивает у самого себя.
Звук повторяется.
— Это здесь? — парень медленно прикладывает ладонь к животу.
Он чувствует как всё внутри вибрирует, прося дать что-то покушать. Хан тяжело вздыхает и начинает оглядываться по сторонам в поисках камней или тех же пеньков, чтобы можно присесть. Недалеко от себя он замечает большие корни дерева, которые вываливается на поверхность. Такое чувство, будто они настолько большие, что земли им кажется недостаточно. Парень подходит к дереву и присаживается на корни, предварительно снимая свой рюкзак и укладывая на колени. Рюкзак такой-же мокрый, как и одежда Джисона из-за чего тёмно-коричневый цвет кажется ещё темнее. Он расстегнул молнию и потянулся за своими любимыми снеками и солёными орешками, которые вечно таскает с собой на случай «а вдруг проголодаюсь!». Джисон понимал, что съедать всё за раз, как обычно это любит делать, сейчас не стоит, ведь он понятия не имеет как долго придётся блуждать по лесу, поэтому, чтобы не умереть с голоду, он обязан включить мозг на максимум и правильно распределить еду.
— Сейчас произойдёт самое радостное событие за все эти грёбаные часы…– прошептал Джисон, держа перед собой пачку, — запах пряных специй, — по одному слову произнёс Хан.
Он взял упаковку в обе руки и медленно потянул, после чего она открылась, выпуская наружу прекрасный аромат.
После лёгкого перекуса, он двинулся дальше. На дисплее телефона высветилось время: 13:34. Связь не появлялась с тех пор, как он вошёл в лес, надеяться было бесполезно. Его последний автобус в Сеул из станции Вольхан выезжал в 15:00, а значит, у него было ещё 2 часа и 26 минут на то, чтобы выбраться из густого леса. Вот только как это сделать? Было бы неплохо найти висящую на ветке точную инструкцию по возвращению, где всё чёрным по белому будет расписано, хотя…можно и белым по чёрному, не принципиально. Главное вручить её Джисону в руки прямо сейчас, иначе он расплачется от безысходности.
Пока ноги несли Хана в непонятном направлении, порой глупые, а порой вполне логичные мысли атаковали его мозг со всех, мать его, сторон.
«А если стая голодных волков меня сожрёт?»
«Здесь ведь не водятся йети… Что за бред? Конечно нет, их же не существует! Но вдруг…»
«Будет грустно, если моя первая ночь в лесу будет последней в жизни.»
«А кому грустно-то будет? Ладно, как говорится, если сам о себе не погрустишь — никто не погрустит.»
«Сейчас бы чайку с малиной.»
«Неужели я такой неудачник? Как такое могло произойти со мной? Почему я?»
Джисон резко останавливается, и с блестящими от слёз карими глазами, поднимает голову вверх и выкрикивает:
— Господи, если ты существуешь, ответь мне, почему именно я? Почему не кто-то другой? Ты заставляешь меня проходить через это, но, что я сделал в своей жизни не так? Я согрешил? Хорошо, каюсь, — Хан медленно опускается на колени, по-прежнему смотря вверх, — смотри, я никогда и ни перед кем так не стоял, прими это к сведению. Я каюсь, а теперь сделай так, чтобы я уснул здесь, а проснулся на своей кроватке, — Хан задумался. — Ну, прости, если жадничаю… Ладно, можно и на полу. Только на моём полу, в моём доме! — он подумал, что конкретика не помешает. — Не хочешь? Тогда…хотя бы отправь кого-то за мной, чтобы нашёл и вывел из этого Ада, — продолжает яро кричать Джисон, но как только слышит хруст сухих веток, моментально замолкает, и уже шепча произносит, — что, так быстро? Нифига себе вы там оперативные. Спасибо!
Хан поднимается с колен, небрежно отряхивает их от глины и прилипших мокрых листьев, и начинает оглядыватся по сторонам.