Часть 4 (2/2)

- Какие отношения у вас с Эдуардом Вержбицким? – Калинин нагло ухмыльнулся. Я решил, что при наличии фотографий Синицына отпираться бесполезно.

- Мы лучшие друзья, – но попытаться всё же стоило.

- Вы со всеми друзьями имеете физическую близость? - его ухмылка стала ещё шире.

- Мы любовники. Но это наше личное дело - чем мы занимаемся наедине, – я был страшно зол, что кто-то пытается лезть в нашу личную жизнь. Никого она не касалась, равно как и то, что я до безумия люблю Эда.

- Считаете ли вы, что Вержбицкий из мести мог вчера напасть на Звездину?

- Нет. Он всю ночь был со мной. Да и после нападения Синицына он был не в состоянии.

- Кстати, его уже направили на судмедэкспертизу. Снимать побои. Так что вы будете проходить свидетелем сразу по двум делам. Это так, к сведению, – Калинин устало потёр виски. – Вы знаете, что Мария утверждает, что кислотой её мог облить Вержбицкий?

- Он этого не мог сделать, потому что, повторяю, весь оставшийся вечер и ночь пробыл со мной. И его физическое состояние вряд ли позволило бы, – эта ситуация начинала меня конкретно выбешивать.

Мент встал и прошёл до стола, за которым сидела девушка. Он взял у неё листок, прочёл написанное и протянул его мне.

- Прочтите и подпишите: «С моих слов записано верно, дата, подпись». – Листок перекочевал мне в руки.

Прочитав, я подписал и вопросительно взглянул на Калинина.

- Я могу идти?

- Да. Но постарайтесь незамедлительно явиться, когда вас вызовут для пополнения свидетельских показаний по ходу расследования, – он сел на стул и уставился в окно, не обращая на меня уже ни малейшего внимания.

До дома я шел, как в тумане. Мысли о сложившейся ситуации не давали мне покоя. Кто мог напасть на Машку. Да ещё и таким способом? Теперь всем стало известно о наших с Эдом отношениях. Мне-то побоку, а вот как отреагирует Вержбицкий? Даже если с нами прекратят общаться, то ничего страшного в этом нет… учиться осталось две недели, а потом экзамены. И всё. Друзей в классе у нас нет, так, приятели. Если смотреть на всё с оптимистичной стороны, то сейчас всё встанет на свои места. Лишние знакомые и типа друзья быстро отсеются. Как выражается Эд, «Весна покажет, кто где срал».

Домой я добрался довольно-таки быстро, но вспомнил, что Эда отправили снимать побои. Налив себе большую чашку кофе и закурив сигарету, уселся на подоконник и стал ждать. Вообще-то я практически не курю, так,балуюсь иногда. Но почему-то сейчас страшно хотелось этой никотиновой отравы. Да и Эд вспомнился. Это он вечно замирает на подоконнике, как ящерка на солнышке, и смотрит куда-то вдаль. Что в это время происходит в его голове, я даже не пытался выяснять. Нам достаточно уютно молчать вдвоём, а это дорогого стоит.

Эд ввалился в квартиру где-то через час и устало рухнул на пол прихожей, даже не раздеваясь. Я без слов подошёл к нему, стащил ботинки и свитер, поднял на руки и понёс в комнату. Уложив Вержбицкого на кровать, я отправился готовить травяной чай. Ему сейчас не помешало бы поесть, но в таком состоянии он не сможет проглотить и крошки, я знаю. Со всеми его истериками и припадками мне волей-неволей пришлось научиться распознавать и устранять симптомы депры.

Когда я вернулся в комнату, мой блондин всё так же лежал на кровати, устремив ничего не выражающий взгляд в потолок. Поставив чашку на тумбочку, я приподнял его и усадил себе на колени. Эд молча обхватил меня руками за шею и уткнулся куда-то в область ключицы. Так прошли ещё несколько минут. Он молчал, а я легонько поглаживал спину и плечи.

Время шло, и нужно было что-то предпринимать. Я оторвал Эда от себя и заставил выпить уже чуть тёплый чай. Он с благодарностью кивнул мне, но по-прежнему не проронил ни слова. Тогда я сам решил начать разговор.

- Что тебе сказали медики?- этот вопрос волновал меня больше всего.

- Да так, множественные ушибы, гематомы. Ничего страшного, но для возбуждения дела против Синицына хватит.

Кроме того, при таких ушибах резво бегать я бы не смог. Так что в этом Машка не права. Мне больше интересно, кому понадобилось эту идиотку кислотой обливать? - он приподнялся и легко поцеловал меня в губы. – Спасибо за всё, но теперь ещё и про нас все узнали.

Эд тяжело вздохнул и зарылся головой куда-то мне подмышку.

- Я уже говорил, не беспокойся… Конечно, это всё неприятно, но я рядом, никуда не убегу и не брошу. Ты только не впадай в истерики или депрессию. А так, вот увидишь, всё рассосётся… Доучимся, сдадим эти грёбаные экзамены, и прощай, школа. В институте начнётся совсем другая жизнь, – я лёг и притянул Вержбицкого к себе.

- Да понимаю я. Но нас по ментурам затаскают. Кстати, заявление на Синицына я так и не написал. Если со Звездиной всё обойдётся, то, считай, придурку повезло, второй шанс на счастливую жизнь получит, – Эд зевнул и потянулся. – Давай поспим? А то я после всех этих треволнений дико устал.

Он уснул, а я долго лежал, обнимая такое любимое тело. Мне хотелось пришибить Звездину за то, что даже в такой ситуации она портит нам жизнь.

Все оставшиеся выходные мы усиленно делали вид, будто ничего не случилось. Но тяжёлая правда жизни накрыла нас в понедельник.В школе при виде нас с Эдом все перешёптывались. Но в глаза мне сказать или спросить что-то никто не посмел. Хоть какая-то польза от моего телосложения. Тем более, что всё это могло оказаться слухами. Про выходки Звезды наслышана вся школа, а практические доказательства я изъял у Синицына ещё на выходных.

Субботним вечером я отправился на квартиру к Синицыну. Адрес мне дал всё тот же Волков. Витя находился не в самом приятном расположении духа, и вид меня, явившегося,его явно не обрадовал. Выйдя на площадку, он сверлил меня взглядом, но молчал.- Синицын, ты понимаешь, во что ты вляпался? А ещё, того хуже, втянул нас с Эдом? Вот зачем тебе это было надо? Ты же не голубой. За Звездиной бегал? Вот и бегал бы дальше, проблем у всех было бы меньше, – Витя всё так же молчал. – Или дурная голова рукам покоя не даёт? Так я тебе руки-то пообрываю.- Извини. Я правда не хотел… перепил тогда… - мямлил он себе под нос, глядя в пол.- Извинениями уже не отделаешься. Если б не менты, настучал бы я тебе хорошенько. Авось мозг начал бы думать, прежде чем руки – делать.- Да напился я тогда… вот башня и слетела…- А в парке ты нас зачем караулил? Из любви к искусству? – я был очень зол. Хотелось закатать его в бетон по самую макушку. Но ситуация была такова, что махай кулаками - не махай, а ничего уже не исправить. – По-хорошему прошу, отдай фотки вместе с исходниками, а то я что-нибудь всё равно придумаю. Или Эд на тебя заяву накатает. Свидетелей более чем достаточно. Так что?- Счас вынесу, – и он скрылся за дверью.Фотки и плёнку он принёс быстро. Я молча взял протянутый мне пакет и, ни слова не говоря, стал спускаться по лестнице. Когда Синицын отмер и уже собирался скрыться за дверью своей квартиры, я обернулся и сказал:- В школе будь нем, как рыба. Это в твоих же интересах, Витенька, – и пошёл дальше.

Меня и Эда не доставали, а учителя делали вид, что они не в курсе происходящего. Однако по пути домой кто-нибудь подкарауливал Эда и считал своим долгом наговорить тому гадостей. Я узнал об этом совершенно случайно.

В пятницу меня задержала химоза. Однако я быстро ответил на вопросы по контрольной и пытался нагнать Вержбицкого. Он обнаружился на углу школы в компании Волкова и Иванько. Те свистели ему вслед и громко орали что-то непечатное о том, какой он гнусный педик. Естественно, меня они не заметили, так были увлечены, за что и поплатились, внезапно со всего маху столкнувшись лбами.- Надеюсь, ничего пояснять не нужно? – тихо сказал я.

Они молча закивали, а я побежал догонять Эда. У того в глазах стояли слёзы, а нижняя губа была закушена, но он не проронил ни слова. Домой мы добрались в тягостном молчании. Молчал он и весь вечер, только тихо вздыхал и отворачивался от меня. Зато ночью в него будто бес вселился…