Часть III "Уроки магловедения" (1/2)

Драко не мог не вздохнуть с облегчением, когда занятие наконец закончилось. Скорее, скорее из класса, чтобы наваждение отпустило. Он весь урок пялился на Грейнжер, мать её!

— Мистер Малфой!..

Драко замер и медленно повернулся. Она что, заметила?..

— Вы помните, что сегодня у вас отработка? — она невозмутимо смотрела на него.

Он прочистил горло:

— Мисс Грейнжер. Я буду.

Вот, это было сказано ровно и безразлично. Как полагается. Он вышел из класса. В голове образовалась приятная пустота.

Забини поджидал его, хитро щурясь.

— Ну что, Малфой, ты попал? А мы с ребятами собираемся после отбоя распить бутылочку-другую огневиски в честь завершения учебной недели. Ты как?

— Забини, как только я разберусь со своими обязанностями, непременно к вам присоединюсь. Если только, — он хмыкнул, — вы не нажретесь прежде, чем я вернусь.

— Дру-уг, ну как ты можешь!

— Блейз, только это, — Драко испытывающе посмотрел на него, — проследи там, чтобы без глупостей, не хочу, чтобы в моё дежурство Слизерин обосрался. Не забудь накинуть

заглушающие чары. И чтобы никто не шатался по коридорам после отбоя!..

— Воу-воу, мамочка, не волнуйся. Всё будет чинно и благородно, в лучших традициях скучных приемов в вашем Мэноре, — Блейз ухмыльнулся.

— Забини, я серьезно.

— Староста, сэр, сначала из-за вас нам снимают херову тучу очков, а потом вы запрещаете бедным ребятам отвести душу в пятницу, это несправедливо, сэр! — Блейз по-прежнему дурачился, — Ладно-ладно, прослежу.

***</p>

Когда Малфой перевернул заключительную страницу книги, последние песчинки упали в нижнюю колбу песочных часов. Отлично, он пораньше освободился, сейчас быстро пробежится по этажам, разделается с дежурством, и…

— Мистер Малфой, вы закончили? — Грейнжер вышла из-за двери в углу класса, направилась к преподавательскому столу.

Драко был уже на пути к выходу, он на ходу буркнул «да», и уже взялся за ручку двери.

— Я вас не отпускала, вернитесь пожалуйста, — Гермиона указывала на его место за партой перед учительским столом.

Малфой закатил глаза. Включила строгую учительницу. Рано радовался. С видом утомленного человека он повернулся и, как будто делает великое одолжение, вернулся за парту. Сел и поднял глаза на нее, постаравшись вложить во взгляд как можно больше равнодушия.

— Да, мисс.

— Грейнджер, — продолжила она, намекая на то, чтобы он обратился к ней по имени.

— Грейнджер, — повторил он за ней, делая вид, что не понял.

Гермиона внимательно смотрела на него. Как на нерадивого, нашкодившего ребенка. Она этому взгляду у Макгонагалл научилась? Затем она отвернулась к окну. Внезапно он ощутил себя как третьекурсник, бойкотирующий взрослую преподавательницу из вредности. Хм, а разве он сейчас не так себя ведет?

— Итак, мистер Малфой, я хотела бы услышать ваши мысли по поводу прочтённой вами книги.

— Какие мысли? — это грозит затянуться. Обсуждать с Грейнджер книги!

— Расскажите, о чем, по-вашему, была эта история?

— Об истеричке и тиране.

Грейндер даже глазами хлопнула от удивления. А она думала, он скажет, что о любви, и с придыханием будет изливать свои восторги?

— Обоснуйте.

— Главная героиня была эгоистичная, высокомерная сука. Она думала, что слишком хороша для Хитклифа, хотя, отчасти так оно и было, если учесть их происхождение, — Малфой подавил зевок, — Эта тупая Кэтрин типичная гриффиндорка, с комплексом спасительницы. И кончила она соответствующе.

— А Хитклиф, значит, слизеринец? — в глазах Грейнджер появился интерес.

— Думаю, он студент Дурмстранга, — ухмыльнулся Драко, — не зря же он там пропадал на несколько лет.

Грейнджер замолчала на минуту, что-то обдумывая. Снова посмотрела в окно.

— Как вы думаете, почему я выбрала для вас именно эту книгу?

Малфой закатил глаза.

— Ну конечно, понял, не тупой. Во-первых, чтобы я проникся магловским миром, во-вторых, чтобы осознал, что они испытывают те же чувства, что и мы, маги. Ну, и что бы меня повергли в ужас жестокие вещи, которые творил Хитклиф. Очень душеспасительно, Грейнджер.

— Мисс! — сверкнула она глазами.

— Мисс, — повторил за ней Драко, пряча издевку.

— Малфой, вы разговариваете с преподавателем.

— Так сейчас не урок, и ваше рабочее время закончилось, почему бы нам не пообщаться, как старые однокурсники? Вот, романчики сопливые обсуждаем…

— Ты на отработке, Малфой! Вне урока я всё равно являюсь твоим преподавателем! — Гермиона начала выходить из себя, — и это не сопливый романчик! К твоему сведению, в мире маглов это считается классической литературой, которую должен прочитать каждый уважающий себя, образованный человек.

— О, я так и думал, что это образчик чего-то эдакого, — протянул Малфой, наслаждаясь зарождающимся гневом Гермионы.

— Малфой, я… — она замолчала, пытаясь успокоится, — зачем ты это делаешь? — она укоризненно посмотрела на него.

— Делаю что?

— Пытаешься вывести меня из себя. Что ты хочешь? Если ты пришел доучиваться в Хогвартс, значит, это тебе зачем-то нужно, но ты всеми силами пытаешься показать мне свое презрение, пренебрежение, высказываешь неуважение. Ты думаешь, я буду это терпеть? Я просто сниму со Слизерина еще баллы, не зачту итоговый экзамен. Чего ты добиваешься? Я понимаю, тебе унизительно, что тебя учит грязнокровка, да еще и в моём лице, но сам подумай, как ты можешь по-другому закончить школу? Я не пойду у тебя на поводу, так и знай. Ты взрослый человек, Малфой, а ведешь себя как вредный третьекурсник в период пубертата.

Высказав эту гневную тираду, Гермиона резко встала и отошла к окну.

Малфой молчал, обдумывая, в общем-то, справедливые слова. Он искоса взглянул на ее силуэт у окна. Она была одета в серое вязанное платье чуть ниже колен, которое легко обхватывало ее фигуру. Волосы легкими волнами спадали на спину. Такая

тоненькая, хрупкая. Так искренне расстраивается. Но, Салазар всемогущий, как же приятно её доводить, она такая… соблазнительная, когда злится!

Вдруг Гермиона резко отвернулась от окна и вперилась в него взглядом. Он тоже повернулся к ней, но не отвел глаза. Пусть видит. Только чуть ухмыльнулся, но не зло.

Пауза затянулась. Гермиона первая моргнула и сделала шаг в его сторону.

— Так что, Малфой? Мир или война?

Драко чуть наклонил голову, и, не прерывая зрительного контакта, опять

ухмыльнулся.

— Мисс Грейнджер, конечно, мир. Как можно выбрать войну с такой милой преподавательницей, как вы?

Последнюю фразу он произнес тихо и проникновенно, глядя ей в глаза.

Гермиона снова внимательно посмотрела на него. Как-то быстро он согласился, подозрительно. Впрочем, это не её дело.

— Малфой, имей в виду, отработки остаются в силе, и посещение моих занятий тоже обязательно! Как и усвоение материала!

Как грозно, Драко даже искренне улыбнулся этим строгим словам.

Внезапно в оконное стекло стукнула птица. Гермиона порывисто подбежала к окну и открыла его, впуская мелкого сычика, верещавшего так, что закладывало уши. Грейнджер ласково успокаивала птицу, отцепляя письмо. На её губах играла радостная улыбка, она сразу распечатала конверт и углубилась в чтение, казалось, забыв даже, что находится не одна в классе.

Драко наблюдал за ней с каким-то смешанным чувством, которое никак не мог определить. Огорчение? Досада? Только что он был в центре её внимания, и вот какое-то

долбанное письмо, и она полностью поглощена им. Её глаза мечутся по строчкам, губы растягивает улыбка. И, похоже, встань он сейчас и уйди, она даже не заметит! Точно, прочитала письмо, смотрит в него влюбленным взглядом, гладит бумагу большим пальцем, ещё немного и кинется строчки целовать! Вот почему она то и дело в окно пялилась!

— Мисс… э-э, Грейнджер? — Драко встал и нарушил эту тихую кутерьму с письмом, — я могу идти?

Гермиона уже была на пути к своему столу, прижимая письмо к груди. Бежит писать ответ, с таким глупо-влюбленным видом, что даже неловко на неё смотреть.

Плюхнувшись на стул, схватив перо и чистый пергамент, она едва взглянула на Малфоя.

— Да-да, мистер Малфой, вы свободны, можете идти…

Драко стоял рядом с её столом и с ухмылкой смотрел, как она суетится, доставая чернила, расправляя пергамент перед собой. Рядом лежало то самое письмо. Взгляд успел выхватить первые строчки «Моя дорогая Гермиона!» прежде, чем Грейнджер внезапно подняла на него глаза, казалось, удивленная, что он ещё не ушел. Проследив направление его взгляда, она смущенно схватила письмо и свернула его пополам.

— Вы свободны, мистер Малфой! — повторила она, и в её тоне сквозило нетерпение, она ждала, пока он уйдет и оставит её одну.

Драко хмыкнул, и отвесил глумливый поклон, напыщенно произнес:

— Хорошего вечера, Грейнджер!

Когда он выпрямился, она не смотрела на него, а уже строчила на пергаменте ответ, полностью поглощенная этим занятием. Даже не слышала, что он ей сказал.

Драко вышел из класса и решил начать патрулировать с гриффиндорских коридоров.

***

Через час Малфой спускался в подземелья Слизерина. Дежурство на сегодня закончено, можно и расслабиться.

У двери в гостиную Драко прислушался. Чары наложены неплохо, ни звука изнутри. Блейз слово сдержал. Он произнес пароль и зашел внутрь.

Его взору открылось вполне обыденное зрелище. Несколько семикурсников играли в волшебные шахматы в углу, потягивая огневиски, какая-то парочка целовалась за камином. В их излюбленном углу, на диванах, сидел Блейз с девчонками, которые заливисто хохотали, слушая его остроумные шутки.

— Наш староста пожаловал, добрый вечер, мистер! — расслабленно и комично пропел Забини, отсалютовав бокалом с янтарной жидкостью.

Драко не спеша приблизился к ним, сел на диван и тут же перед ним возник бокал, в

который из бутылки самостоятельно наливался огневиски, чуть проливаясь мимо.

— Блейз, соберись, проливаешь много, — протянул Драко, подхватывая бокал, который норовил опрокинуться, — все силы ушли на заглушку? Кстати, хвалю, чары наложены качественно. Я бы накинул за это баллы Слизерину, но, боюсь, не сумею обосновать, за что.

— Проявите фантазию, сэр! — ухмыльнулся Забини, отлевитировал бутылку на столик, чуть не промахнувшись, но его хитрая улыбка показала, что это было намеренно, что вызвало новый взрыв смеха у девчонок.

Малфой сидел, потягивая виски, не вступая в разговор, который вели его однокурсники. Алкоголь приятно расслаблял его, чуть освежая голову. Мысли вернулись к Грейнджер.

От кого было то письмо, догадаться не трудно. От рыжего Уизли. Писанине этого придурка была так рада Грейнджер. Надо же, они всё еще вместе. Он постарался вспомнить, что говорили об этих двоих газеты и сплетни. Но он обычно не читал статьи, посвящённые каким-то личным историям, его это не интересовало, да и в то время, когда журналисты разрывали на части героев войны, пытаясь взять у них интервью, он тупо пялился на стены своей комнаты в мэноре. Словом, тогда ему это всё было безразлично.

А теперь? Теперь тоже. Но… У Драко появились какие-то мысли, которые он никак не мог сформулировать четко. Что ему нужно от Грейнджер? Почему ему было досадно, когда она с таким глупым выражением лица улыбалась, читая, что ей там написал этот придурок? Драко сделал еще глоток виски и подставил пустой бокал бутылке, которая разливала алкоголь. Бутылка опустела, завертелась на месте и с коротким звоном опустилась на столик.

— А давайте играть в бутылочку на желание? Только без магии! — Астория Гринграсс тряхнула локонами, украдкой улыбнувшись Драко.

Вокруг раздались одобрительные возгласы. К тому времени двое парней-шахматистов присоединились к ним, и влюбленная парочка тоже сидела тут же, на диванах. Предложение было горячо поддержано, скреплено новой открытой бутылкой, которая щедро разливала огневиски в подставленные бокалы.

Астория села рядом с Драко, чуть перегнувшись через него, когда тянула бокал к бутылке. Её рука явно намеренно облокотилась на его колено. Малфой ухмыльнулся.

Игра началась. Через полчаса были загаданы уже все обычные желания, которые в этих случаях загадывались первыми. Открыта еще бутылка огневиски, обстановка становилась всё более развязной, а глаза Астории всё более призывными. Она то и дело случайно касалась его, смеялась, накручивала локон на палец, кидая соблазнительные взгляды.

Малфой не принимал активного участия в игре, пару раз выполнил пустяковые желания, типа выпить целый бокал огневиски, расстегнуть две верхние пуговицы рубашки и снять галстук (загадала Астория). Он был здесь, и в то же время далеко, погружен в свои мысли. Внезапно из задумчивости его вывели возбужденные возгласы игроков, они все смотрели на него.

— Что? — Драко лениво обвел всех взглядом, остановился на Забини, который по всей видимости, только что крутанул бутылку и она указала на Малфоя.

— Я говорю, поцелуй соседку! Только по-взрослому! — Забини ухмыльнулся и выразительно поиграл бровями.

«Соседка» на диване у Малфоя была только одна. И она, казалось, была очень рада такому желанию Блейза, потому что сразу заёрзала на месте, кидая немного смущенные взгляды на Драко.

Драко развернулся к Астории, одной рукой за затылок притянул её голову к себе и накрыл её губы своими, без особой охоты, лениво целуя, даже не закрыв глаза. Она прижалась всем телом к нему, гибкая, податливая. Девушка опустила веки и робко положила руку ему на плечо.

Вокруг все одобрительно загудели, подначивая. Драко прервал поцелуй, убрав руку от головы Астории, и небрежно откинулся на спинку дивана, отхлебнув виски из бокала, который держал всё это время в другой руке. Кинув взгляд на девушку, он с удовольствием отметил, какое действие на нее произвел их поцелуй, она сидела как оглушенная и с мутным взглядом. Хотя, последнее вполне могло быть действием алкоголя.

Драко кинул взгляд на часы. Уже за полночь. Ему пора. Он поднялся.

— Староста, сэр, а как же ваш ход? Крутаните бутылочку, мистер! — Забини удивленно смотрел на него.

— Передаю свой ход тебе, Блейз. Мне пора.

Выражение лица Астории было таким, как будто она сейчас заплачет. Драко не спеша поднялся с дивана, хлопнул по плечу Забини, попрощался со всеми и, не спеша, пошел к выходу. У двери он обернулся и перехватил умоляющий взгляд Астории. Все были увлечены игрой, никто не замечал, как она расстроена, что Драко уходит.

Малфой ухмыльнулся и слегка кивнул на дверь, на мгновение задержал свой взгляд на ней, и вышел. Всё, он ждет ровно пять минут, если девчонка не дура, она всё поняла.

Не прошло и пары минут, как дверь открылась и оттуда выскользнула Астория. Она сразу угодила в объятия Драко, и тот, не дав ей опомниться, развернул и прижал к стене спиной. Их губы с жадностью встретились, его руки ловко расстегнули пуговицы блузки, под которой — о Мерлин! Не было ничего. Подготовилась, значит. А может, она не носит бельё? Он оглаживал её грудь, сжимая между пальцами отвердевший сосок. Девушка дрожала в его руках, явно желая большего, и он даже не понял, как это случилось, а тонкие пальчики уже расстегнули оставшиеся пуговицы на рубашке.

Он жадно целовал ее шею, а она так сладко постанывала, что ни было не малейших сомнений, что она разрешит ему всё. Он упивался ее податливостью, её гибкостью. Прохладный воздух подземелья приятно охлаждал разгоряченную кожу, создавал возбуждающий контраст, от которого мурашки бежали по коже. Астория уже успела расстегнуть все пуговицы на рубашке Драко, и её пальчики гладили его спину, а он крепко притянул её к себе, чтобы она чувствовала его возбуждение. Он подхватил её под бёдра, вжимая в стену, задирая юбку. Туфли соскользнули на каменный пол с глухим стуком, и девушка крепко обвила его талию ногами. Всё, прелюдий хватит, больше сдерживаться не намерен. Чуть отстранившись, по-прежнему прижимая её к стене, он одной рукой достал палочку и быстро накинул противозачаточные чары. Девушка мутными глазами глядела на него, быстро и тяжело дышала, ждала. Сейчас, сейчас. Палочку в карман мантии. Ремень, пуговица, ширинка, её белье в сторону.

Громкий стон он заглушил поцелуем, и в этой тишине раздавались лишь размеренные шлепки их тел. Звуки секса, казалось, оглушали, и Драко на мгновение подумал, что в следующий раз нужно найти место поукромнее, чем в коридоре, напротив

двери в гостиную Слизерина. Всё —таки попасться Филчу, а то и, чего доброго, преподавателям, патрулирующим коридоры, приятного мало. Особенно, будучи старостой. Как-никак, пример для подражания. Но это всё потом, а пока вокруг не было ничего, кроме секса, её приглушенных стонов, и его тяжелого дыхания.

Все мысли вдруг вылетели у него из головы, когда Астория выгнулась, вжимаясь в него. Сильнее, сильнее, глубже… Её ногти впивались в его спину, блузка комком задралась куда-то к шее, волосы в беспорядке рассыпались по плечам.

Протяжный стон сорвался с её губ, которые он поспешил накрыть своими. Она напряглась, казалось, вытянулась, как струна, судорожно вжимаясь в стену, откинув голову. Он припал к её шее, слегка кусая и посасывая её кожу. Нет, следов он не оставит, он не подросток, чтобы метить территорию. Эти слегка покрасневшие пятна исчезнут с её кожи через несколько часов, а пока ему нужно еще немного её…

Последние резкие движения, и хриплый стон сорвался у него с губ. Он замер, тяжело дыша, чувствуя тепло её тела, её руки, её пальцы, обессиленно порхавшие по его спине. Прохлада коридора охлаждала капельки пота на лбу. Туман в голове лениво

рассеивался. Драко чуть отстранился от девушки, давая понять, что пора бы разжать ноги и отпустить его. Та легко соскользнула на пол, опустила голову, пытаясь разглядеть в темноте свои туфли, оправляя перекрученную юбку и застегивая полностью мятую блузку.

Пуговица на брюках, ширинка, ремень. Последняя пуговица рубашки застегнута, заправить её в брюки. Драко кинул взгляд на Асторию, которая уже влезла в туфли и теперь пыталась невербально наколдовать разглаживающие блузку чары. Палочку, по-видимому, она с собой не захватила.

— Давай я, — сказал Драко, вытащив из кармана мантии палочку, и пробормотав заклинание, наблюдал, как блузка разглаживается, принимая приемлемый вид. Астория благодарно посмотрела на него, прошептав «спасибо».

Драко оценивающе окинул её взглядом, думая, что надо бы еще что-то сделать с её волосами, которые беспорядочно торчали во все стороны, но девушка уже стянула с запястья резинку для волос и быстро закрутила на волосах, собрав их в хвост. Затем она неловко переступила с ноги на ногу, не зная, куда смотреть и что еще сделать, так как пауза между ними затягивалась.

Драко нравилось, что она чувствует себя скованно. Он знал, что она ждет прощальных объятий, поцелуя, обещаний, а может даже и признаний. Но нет, она получила, что хотела, на большее не договаривались. Хотя, с заделом на будущее, он может её поцеловать на прощание, чтобы как-то сгладить это возникшее между ними

напряжение. Малфой сделал к ней шаг в тот момент, когда, уже отчаявшись ждать от него хоть какой-то реакции, Астория готова была провалиться сквозь каменный пол или просто-напросто молча убежать. Он поднял её подбородок, посмотрел в беспокойные зелёные глаза, в которых плескалось запоздалое раскаяние — она уже сомневалась, правильно ли поступила, поддавшись своим желаниям. Драко прочел это в её глазах, слегка усмехнулся и впился в неё поцелуем. Она оторопела, явно не ожидая этого после стольких неловких минут, но ответила.

— Мне пора, — хрипло произнес Драко, оторвавшись от её губ.

Она опять уставилась на него. Всё еще ждет каких-то слов. Драко выжидающе смотрит на нее. Он мог бы развернуться и уйти уже прочь, но понимал, что это слишком грубо, а он надеялся, что это не последняя такая их встреча. Правда, без обязательств, и она сейчас должна это уяснить и зарубить себе на носу.

Наконец она вышла из оцепенения.

— Я… Да. Хорошо… Пока!

Астория открыла дверь и быстро заскочила в гостиную. Отлично, пусть девочка переспит ночь с этой мыслью, что быстрый секс в коридоре это еще не повод для серьезных отношений.

Драко дошел до своей комнаты, наскоро принял душ и, повалившись на кровать, уснул крепким сном без сновидений.

*** </p>

Гермиона запечатала письмо и подошла к окну, где всё ещё сидел сычик, удивленно тараща свои желтые глаза. Она закрепила у него на лапе конверт и, взяв в руки птицу, поднесла к открытой створке и подбросила. Сычик издал победный клич, распахнул крылья и полетел, подхватываемый легким ветром. Она смотрела ему вслед, пока он не стал точкой и не растворился в сумерках над лесом.

Письмо было от Рона, который вместе с Гарри проходил какую-то сложную стажировку в Албании. Они уехали туда на год. Конечно, у них была возможность встречи по выходным, но аппарировать в Хогвартс было запрещено, да и учеба не каждый раз это позволяла. Гарри и Рон обучались в засекреченных и заколдованных чертогах в глубоких лесах, откуда аппарация тоже была разрешена по особым случаям.

Эта стажировка была одной из причин, почему Гермиона согласилась преподавать в Хогвартсе. Через год Рон окончательно вернется в Англию, получит место мракоборца в министерстве, она, возможно, тоже устроится в какой-нибудь отдел, они снимут какой-нибудь домик в Хогсмиде, и…

Так далеко Гермиона старалась не задумываться. Время покажет. Она смотрела на едва угадывающуюся полоску заката далеко над лесом и думала о Роне.

Гермионе часто приходила в голову мысль, что из-за дружбы с детства у них отсутствовал так называемый конфетно-букетный период. Рон воспринимал их отношения как логичное продолжение дружбы, с приятным бонусом в виде секса. Как-то Гермиона пробовала это поменять, вывести их чувства на новый уровень — но Рона всё устраивало, и он откровенно не понимал, что она от него хочет. В конце концов, Гермиона оставила его в покое и пустила всё на самотек. Как раз в это время наметилась их стажировка, а ей предложили преподавать, и девушке показалось, что это хороший знак — они побудут в разлуке какое-то время, будут довольствоваться редкими встречами и — как знать? Может, в их отношениях проснется страсть, о которой она разве что в книжках читала.

Честно говоря, Гермиона сама не знала, как все будет у них дальше. Любит ли она Рона? Да, наверное… Ей не хотелось вдумываться в суть. Она привыкла, что все вокруг считают, что она его любит. И он её. После всего, что с ними приключилось, окружающие относились к ним, как к паре, как будто их судьба быть вместе уже предвещена. Всё было так просто, понятно, распланировано. Выйти замуж, рожать детей, работать. Всё будет так, как было у других магов вокруг. От этого было спокойно, возникала какая-то уверенность в будущем. Но какой-то мерзкий червячок сомнения порой точил её изнутри с вопросами «И что, это всё? Это вот и есть та самая любовь, о которой все говорят?» И Гермиона про себя решила, что все эти дифирамбы чувствам поют романтические души, с преувеличенным значением, с пафосными речами. Вот у неё не так, но разве это плохо? Они с Роном подходят друг другу, она испытывает к нему нежность, привязанность, у них будет крепкая семья, а все эти страсти придуманы для того, чтобы вводить в сомнения такие аналитические умы, как у Гермионы. Вызывать чувство неполноценности на пустом месте.