Флешбэк первый (1/1)

- Пока не доешь, из-за стола не выйдешь.

Кириллу Гречкину пять лет, и перед ним – тарелка с какими-то комками и щупальцами и черными макаронами. Кажется, это называется спагетти негро с морепродуктами. В особняке Гречкина опять новый повар, и у него – новое блюдо.

Киря в целом не против макарон, но эти – тошнотворного серобуромалинового, даже не черного, цвета, как будто их варили в использованной воде после акварели, в которой вся группа раннего художественного развития вымыла кисточки. И еще там оливки, которые Кирилл ненавидит. Но хуже всего – осьминоги. Осьминоги смешные в мультиках, и в океанариуме, но они там живые. А тут – комки, похожие хорошо попользованнуюстёрку, и щупальцы… щупальцы, длинные, перекрученные, с какими-то лиловыми то ли полосками, то ли прожилками…

Кирилл стискивает зубы и мотает головой.

- Не буду! Я что – дятел, червяков есть? Пиццу хочу!

- Перебьешься, - рубит отец. – Ешь что дают.

Гречкин-старший в состоянии заказать сотню пицц, и все доставят к нему домой с мигалками, чтобы остыть не успели. Киря пока еще не очень понимает, что это не у всех так, что на свете полно детей, которым родители пиццу могут купить разве что на большой праздник типа детского дня рождения. А некоторые – и на день рождения не в состоянии себе позволить. Точнее, Кирилл знает, что они богаты. Чем и отличаются от большинства людей. Но это ему пока мало о чем говорит. С «другими» детьми он особо-то и не общается, только с детьми таких же нуворишей. Раньше Киря думал, что нувориш и новый русский – это одно и то же, только первое – это сокращенно, как покемоны. Потом учительница французского объяснила, что по сути-то одно и то же, но слова разные. Отец Кирилла не любит, когда его называют новым русским и нуворишем, он сам предпочитает именовать себя бизнесменом или деловым человеком.

И с отцом не поспоришь, хотя Кирилл и регулярно пытается.

Белесые полоски кальмаров, как сопли, комки мидий, как пожеваннаяжевачка, прилипшая на кроссовок с асфальта, серобуромалиновые красковые макароны – и щупальца… гаже всего щупальца. И как особое издевательство – одна нормальная помидорка черри, красная, но уже провонявшая негровой гадостью. Кирилл пытается представить, что он акула. Он видел по телевизору, как акулы набрасываются на какое-то морское существо, и ам–в три секунды сжирают. Надо вот так же: ам – и сожрал гадского осьминога. Белёсые в лиловых прожилках, с зубчатой лиловою кромкою, щупальцы скрутились среди черных макарон, как среди водорослей в экологически неблагополучном районе моря. На них, кажется, даже следы присосок, гадость, гадость! Кириллу чудится, что щупальцы шевелятся среди водорослей. Еще бы, какому осьминогу захочется, чтобы его сожрала акула. Он сейчас… вот сейчас, только одну минуточку… осьминог сопротивляется, взрослым это не разглядеть, но он точно шевелится и пытается уползти, голова-стёрка в лиловых прожилках приподнимается, безглазыми глазами пытаясь разглядеть, где опасность.

Кирилл зажимает руками рот, но это не помогает – его выворачивает прямо в тарелку, на белую скатерть и собственные штаны.

Отец брезгливо и недовольно морщится.

- Вон из-за стола, раз не умеешь есть по-человечески. И… кто там, наведите порядок! Я не собираюсь обедать как на помойке.