Часть 1 (1/2)

Майк сидит в своей комнате смотря в стену, прижав колени к груди и положив на них подбородок. Родители опять ссорятся. Снова слышно, как отец бьёт мамин дорогой сервиз о стену, как она плачет, а он кричит на нее ещё сильнее… Эти ссоры начались, когда ему было всего 4 года… И продолжаются до сих пор. Он устал. Тэд позволял себе слишком много.

Послышался звук стука в дверь. Майк быстро вытирает слезы рукавом свитера.

– Да?..– Он шмыгает носом и гладит колени.

– Это я…– В комнату входит девочка, она крепко обнимает плюшевого медведя и плачет. Холли.– М-Майк… Мне страшно…–Она негромко хлопает дверью и бежит к старшему брату.

— Ох, Холли…– Майк принимает ее в свои объятья, целует в лоб и гладит по спине.

— Он опять… Опять… Он же обещал, что больше так не будет! Майк, мне страшно!.. А вдруг они разведутся и мама не сможет нас забрать?..Я не хочу… Не хочу, чтобы папа меня забрал...— Холли крепко сжимала свитер брата, ища в нем утешение.

–Чшшш…– Майк продолжал гладить сестру, пытаясь успокоить. Он не хочет ей врать, все идёт к разводу, но он ни в коем случае не отдаст её отцу, пострадает сам, но не отдаст.

– Папа же не сделает тебе больно?..Не сделает же? Майк…— Она дрожит и поднимает голову, смотрит Майку в глаза. Он же сжимает губы.

–Холли…–Его младшая сестрёнка начинает ещё сильнее рыдать и сжимать свитер.–Холли… Не сделает, слышишь?..Это… Это не важно, главное, чтобы с тобой всё было хорошо, слышишь? Я всегда буду рядом с тобой, буду тебя защищать… Я тебе когда-нибудь врал?..–Он пытался хоть как-то ее успокоить. Хоть немного, он не мог видеть её слезы. Она его младшая сестрёнка, которая ещё слишком мала для всего этого…

–Н-нет. Не врал…– Младшая Уилер стала немного успокаиваться.

–Хорошо... Все будет хорошо... Этот ублюдок не притронется к тебе, не заберёт нас. —Майк смотрел Холли в глаза и гладил по голове, Холли же мелко вздрагивала и кивала.

–Правда?...–По лицу младшей Уилер текли слезы.

– Пра..–Майкл не успел договорить, как в комнату ввалилась Карен, вся в слезах, с размазанной тушью и помадой, с синяками на руках. Ее губа была разбита.

–Дети…–Она прикрыла дверь. Предстоял сложный разговор. Внизу слышались звуки ударов, вероятно, отец бил мебель.

Майк поднял с себя Холли и посадил рядом, сжимая руку. Карен села рядом, осматривая грустным взглядом детей по очереди.

–Мы с папой разводимся…–Она положила руку на ногу Холли. Та же посмотрела на нее взглядом, полным слез и обняла Майка, вновь разревевшись и уткнувшись ему в плечо. Майк целовал ее в лоб, одной рукой обнимал, а второй гладил по голове, боковым зрением смотря на мать.

— Мамочка, папа заберёт нас, да?— Холли, всхлипывая, повернулась к Карен.

— Я ему не позволю, милая. Тебе нужно поспать, чтобы набраться сил для завтрашнего дня.

***</p>

Через два часа, после того, как Холли уснула.

–Майк, мы не будем переезжать. Дом и деньги полностью принадлежат мне. Его лишат родительских прав, я уверена. Если не получится сделать всё по-честному, то я отдам всё, что у меня есть, лишь бы забрать вас.

–Мам… Я мерзкий, гадкий и противный?...– Майк смотрел на стол, не моргая и мелко вздрагивая.

— Нет, вовсе нет... Ты самый лучший и чистый мальчик на свете.

– Я не чист... Я уже давным давно не чист.

– О чём ты говоришь? Майк, милый, о чем ты?— Карен взволнованно посмотрела на сына, сжав дрожащую руку того.

– Он сделал это со мной. Сделал, когда мне было 5. Делал, когда мне было 7, когда было 9. Он делал это, когда мне было и 12 и делал это до сих пор.— Сухо ответил Майкл.— Он делал это постоянно. Сначала он трогал меня там, затем заставлял трогать его. Он лез своими мерзкими пальцами мне в рот, чтобы подготовить. С 7 и до 9 обходилось лишь пальцами. С 12 он заставлял меня приносить ему чёртово ”удовольствие” методом леденца, именно так он назвал эту пытку. После 13 он позарился на самое сокровенное. Он грубо делал это, пока тебя не было дома, а Холли тихо спала в кроватке. Он бил меня всё то время, пока вы с Холли провели в другой квартире, прячась от него. Он делал это каждый день.— Голос Майка дрожал, ком застрял в горле, слёзы текли ручьем, а глаза были совершенно пустыми. Парень хотел ещё что-то сказать, однако не мог издать ни единого звука.

Карен рыдала. По её щеками текли слезы, смешанные с тушью. Она дрожала всем телом и смотрела в одну точку, закрыв ладонями рот и нос. Она долго переваривала информацию, надеясь, что все, что только что прозвучало - нелепая шутка. Что её милый, беззащитный сынок с горящим сердцем и душой, испытал на себе столькое, умалчивая на протяжении множества лет лишь для того, чтобы ей не было больно. Чтобы Карен не дергалась в немом крике, пока вся влага вытекала из её глаз, а комок из мыслей пытался уложиться в голове. Она понимала, что Майк не хотел доставлять ей неприятности. Он всегда всё умалчивал до последнего, чтобы скрыть горькую правду от близких людей, ведь думал, что это принесет им меньше боли. Женщина хотела сделать сейчас хоть что-то, но не могла шевельнутся. Её тело не слушалось её, будто парализованное. Красные от слез глаза вылезали из орбит. Все капиляры полопались. За это не долгое время молчания - 15 секунд, матери показалось, что прошла вечность. Она искренне хотела забрать всю ту боль, что её Майки испытал. От жизнерадостного мальчика, прыгающего с воздушным шариком по парку аттракционов города Хоукинса, не осталось ничего. Была лишь тень, лишь худощавое измученное лицо, напоминавшее больше трупа, чем живого человека. Осталось лишь имя, а её мальчика не было. Стёрлась, как будто вся его личность, оставляя от себя лишь фарфоровую куклу, без чувств и эмоций.

Потребовалось немало времени, чтобы Карен смогла хоть немного успокоиться. Майк терпеливо ждал, почти не шевелясь и, временами, шумно вдыхая воздух. Он медленно моргал, стараясь не погружаться в пучину мыслей, которые поглощали его, будто защищая от суровой реальности, позволяя сделать глоток свежего воздуха в месте, где хорошо и спокойно Где нет ни отца, ни проблем, преследовавших его, казалось бы, с рождения. Он тихо и тягуче-медленно постукивал пальцами по столу, стараясь держать спокойствие за отрывающиеся ниточки.

— Почему ты не говорил мне об этом?— Карен высморкалась в платок, смотря на сына с искренним сожалением, не пониманием и волнением.

— Он грозился заменить меня Холли и причинить вред тебе. Всё что угодно, но только не вы.— Майк сжал губы, замолчав на мгновение.— Я, кажется, понял, почему Нэнси съехала в 15.

Карен вновь залилась слезами, поднимаясь со стула и подходя к сыну, крепко обнимая того и целуя в голову.

— Он Чертов псих... Завтра-послезавтра сходим с этим в полицию, хорошо? Майк, милый, прости меня, что не могла уследить за этим, что допустила это...— Женщина целовала руки мальчика, крепко сжимая, боясь, что потеряет. Потеряет, вот-вот потеряет неотъемлемую частичку себя.

— Я не держу зла на тебя.— Парень старается выдавить что-то на подобие улыбки, но это даётся ему с огромным трудом. Он эмоционально пуст за сегодня, возможно, он эмоционально пуст и на завтра, может, он останется пустым до конца своей жизни, платя за поступки своего папаши.

— Дорогой, ты устал, давай продолжим этот нелегкий разговор завтра? Тебе нужно отдохнуть, я уверена, полиция будет расспрашивать тебя не менее часа.— Карен заглянула в лицо сына, стараясь прочесть хоть какие-нибудь эмоции, однако он все ещё выглядел, как кукла. По лицу можно было прочесть лишь усталость, с которой смотрели на нее пустые черные глаза.

Майкл медлил несколько секунд, прокручивая слова матери в голове, давая встать им на место, после чего медленно кивнул, поднимаясь со стула и обнимая мать перед сном. Он шёпотом, напоминавшим шёпот провинившихся детей, вот-вот готовых расплакаться, пожелал матери спокойной ночи и скрылся в своей комнате, на третьем этаже дома.

Телефон гудел от пропущенных сообщений и звонков, отдаваясь глухой болью в голове парня, заставляя того, чуть ли не слететь с катушек от постоянного мерзкого писка.

Найдя в себе силы, Майкл поднял телефон с тумбы, смотря на предмет, как на причину своей смерти. Он медленно набрал номер своей сестры, дрожащими руками прижимая к уху.

— Майкл, почему ты не отвечаешь на звонки?! — Послышался недовольный, уставший и взволнованный голос Нэнси.

— Я...Я...— Слова вновь застряли в горле парня. Он мог лишь тяжко дышать в трубку, в попытках сказать что-либо. На другом конце трубки послышалось взволнованное ”Майкл?”.— Не было возможности...— Наконец выпалил Уилер, быстро, будто боясь, что через секунду потеряет голос и больше не сможет ничего сказать.

— Оу....— Девушка тяжело вздохнула, кажется, покусывая после губы, стараясь подобрать правильные слова и разложить мысли по полочкам вновь.— Как мама, Холли?...

На мгновение Майк замер, он старался успокоиться, при упоминании бьющихся в истерике матери и сестры, стало жутко не по себе. В горле пересохло.

— Они... В истерике...— Хрипло выговорил мальчик, судорожно ищя по комнате кувшин с водой и кружку. Найдя их на тумбе, рядом с кроватью, тот залпом выпил стакан, смягчая боль.

— Я завтра приеду.— После двадцати секундного молчания выдавила Уилер. Вероятно, она испытывала в данный момент ссору здравого рассудка и сердца, что твердили ей разное: Рассудок призвал сохранять спокойствие и понять, что так было необходимо для её жизни, а сердце обвиняло в поступке, который она совершила в 15, просто переехав в другую часть города, отгородившись от отца.

— Угу...— Тихо, на грани шёпота, извлёк Майк.— Мама повезет меня.. в полицию, давать показания против Тэда.— Безэмоционально произнес парень, заикаясь в середине предложения.

— Зачем? Майк, как ты?— Взволнованно воскликнула девушка. В трубке послышался успокаивающий шёпот Джонатана - парня Нэнси.

— Мама сама расскажет тебе. Сегодня, может быть, завтра, она никогда от тебя этого не утаит. У меня же не осталось сил. Просто не волнуйся, всё хорошо, всё в порядке.— Майкл постарался поменять тон голоса на более веселый и взбадривающий, однако это не увенчалось успехом и вышло даже подавленнее, чем раньше.

— Я слышу, как хорошо...— Голос Нэнси дрожал, страх овладел ей, не давая размеренно дышать и мыслить.— Этот урод сделал с тобой что-то?

— Да.— Майк не стал рассказывать ей все трагичные подробности, как говорил об этом маме.— Он регулярно насиловал, избивал и проявлял ко мне моральное и физическое насилие с 5 лет.

На конце линии послышался душераздирающий полувой-полукрик, а потом плач.

— Он же обещал!— Всхлип.— Обещал, что не сделает ничего с вами!— Она орала, дрожа и постоянно выдавливая из глаз новые порции слёз. ”Вот Чертов урод, я убью его!” Слышалось рычание Джонатана.

— Нэнси, успокойся, пожалуйста. Всё в порядке, этот урод лишён моральных ценностей. К сожалению, от того, что мы всей семьёй будем биться в историке, ничего не изменится. Такова суть горькой жизни.— Майк замолчал, задумавшись на несколько секунд.— Джонатан, не стоит прикладывать таких усилий. Этот гад должен сдохнуть в мучениях, над этим, я надеюсь, позаботятся полицейские. Гораздо важнее, что дома тебя ждут Уилл и Джойс, которые будут явно не в восторге от того, что их сын попал в тюрьму.— Майк хрипло выдохнул, кладя руку на голову. Боль не заглушалась ни на секунду, лишь усиливаясь в стократ каждую минуту.

— Майк, прости, я не в состоянии разговаривать сейчас.— Она шмынула носом.— Поговорим об этом завтра. Спокойной ночи.— Нэнси отключилась, не дожидаясь ответного ”спокойной ночи” от брата.

Простояв, не двигаясь, несколько минут, Майк, дрожа, открыл телеграм, чтобы прочесть сообщения от друзей.

Лукас.</p>Дружище, все хорошо? Ты опять резко вышел из сети, прямо посреди разговора.|²¹·³²|

Маааайк.|²¹·⁴⁸|

Ох… Надеюсь, что все хорошо…|²¹·⁴⁹|

• Я объясню всё завтра.|⁰¹·⁵⁶|</p>

Руки дрожали, он писал и читал, казалось, вечность.</p>

Дастин.</p>Майк, ты резко вышел, все окей? |²¹·³³|

Ладно, спокойной ночи, напишешь утром, что случилось. Если что-то случилось, конечно.|²²·⁰⁴|

• Объясню всё завтра.|⁰¹·⁵⁸|</p>

</p>

Оди.</p>Мааааайк, все хорошо? Ты не дописал мне сообщение и резко вышел… Мы тут с Макс и Уиллом очень волнуемся…|²¹·³⁰|

Надеюсь, что все не настолько плохо… Спокойной ночи.|²²·²⁹|

• Объясню все завтра.|⁰²·⁰⁰|</p>

Остался только Уилл. Только предмет его обожания. За свою любовь он получил от пьяного отца сполна. Это было больно, очень больно.</p>

Парень просидел над телефоном, смотря на сообщение, несколько минут, после чего ответил, облизывая пересохшие губы. Почему-то казалось, что только Уилл может стать его причиной эмоциональности, что только он сделает так, что Майк сможет зажить прежней жизнью. Он боролся, правда боролся, но он не справился.</p>

Причина существования</p>Майк… Они опять ссорятся? |²¹·³⁸|

Завтра встретимся и всё обсудим. Надеюсь, что все не зашло слишком далеко.|²¹·⁴⁰|

Отец же тебя не трогал? Ответь пожалуйста, как только прочитаешь, я очень переживаю…|²¹·⁴³|

Нет. Поговорим утром, хорошо? |⁰²·⁰⁵|</p>

Спокойной ночи.|⁰²·⁰⁶|</p>Ох, хорошо, спокойной ночи.|⁰²·⁰⁶|

Папа.... Папа трогал меня вчера, зажимая мне рот старой мокрой вонючей тряпкой. Папа бил меня по спине, бил по животу, бил по груди, бил по моему самому сокровенному месту, бил по лицу... Плетью. Ни капли не волнуясь за мое состояние и открытое кровотечение.</p>

Майк выключил телефон, судорожно выдохнул и лег спать. Глаза закрывались, он погружался в сон, где его непременно ждёт очередной кошмар, от которого кровь в венах стынет, а сердце, кажется, перестаёт биться. С другой стороны, кошмары, до сих пор были одним из лучших способов что-то почувствовать.

***</p>Утро. 10 часов. Майка разбудил звонок телефона. Он схватил его с тумбы и ответил, всё ещё чувствуя только усталость, больше ничего.

– Доброе утро. Я тебя не разбудил?— Невинный голос лучшего друга прозвучал по ту сторону линии.

– Нет, не разбудил.— Удивительно бодро для самого себя прозвучал Уилер.

– Ох, хорошо! Рад, что не разбудил.— Мальчик улыбнулся, перекатываясь с носочков до пяток

– Да...— Уголки губ Майка поднялись выше.— Ты что-то хотел?— Парень смотрел на собственные кудри цвета угля, раскинутые по подушке, влюбленно улыбаясь.

– Да, на счёт встречи… У тебя же получится сегодня?— В голосе мальчика прозвучала неуверенность и надежда.

– Ммм, да…— Помедлив пару секунд, промолвил Майк, накручивая на палец завиток.— Скажи ребятам, что встречаемся у меня в два. Отказы категорически не принимаются.

– Хорошо, ты как?— Теперь в голосе Уилла звучало волнение.

– Нормально.— Соврал Майкл, лишь для того, чтобы не доставлять другу дискомфорт.

– Майк...— Уилл сорвался почти на шёпот.

– Что?— Голос Майка звучал слегка удивлённо, парень перевернулся на другой бок.

– Ты можешь врать кому угодно, но только не мне. Друзья не лгут, помнишь?— Уильям звучал серьезно, но в этом все равно присутствовала нотка нежности.

– Я не готов рассказать тебе сейчас, поговорим при личной встрече, хорошо?

– Хорошо..— Парень вдохнул, он ненавидел секреты.— Тогда…пока? Напишу тебе на следующей перемене. Звонок через две минуты.— Уилл посмотрел на часы.

– Пока…– Майк вздохнул.

– Эээй… Держись там… Если бы мог, то сейчас крепко тебя обнял бы… Ты не заслуживаешь этого дерьма.— Мальчик постарался вложить в эти слова всю свою искреннюю любовь и заботу.

– Но...— Уилер не договорил, так как его прервали.

– Не заслушиваешь, Майк.— Прервал его на полуслове Уильям.— Мне правда нужно бежать, договорим позже, пока.— Уилл чуть раздражённо протараторил фразу, дожидаясь ответное ”пока”, перед тем, как отключиться.

– Пока…— Майк провел по лицу рукой, чуя, что это новый провал.

Уилл отключился, а Майкл откинул телефон на подушку и зарылся в одеяло. Шторы не пропускали свет, казалось, что сейчас глубокая ночь. Вскоре, Уилер снова начал плакать и мелко дрожать. Сейчас он снова чувствовал себя мерзким и беспомощным, прямо как на постели, в своей комнате. Над ним, усмехаясь, нависал Тэд, что всегда означало начало новой ”игры”.

•••</p>На его личность полностью повлияло «воспитание» отца. Помимо своих потех, он хотел вырастить из Майка «настоящего мужика». Тэд был против проявления каких либо эмоций. Именно поэтому Майк сейчас так боялся выражать их. «Мужики не ноют.» «Мужики не жалуются». «Это четверка? Ты хочешь неучем вырасти?! А ну иди сюда! Быстро! Не реви, я тебе не разрешал!!!» И после этого, обычно, следовали удары ремнем. По рукам, спине, ногам… Ночью, в темноте, следовало уже другое наказание...

Карен старалась его защитить, но ей прилетало тоже. Начиналась новая ссора.

Тэд был против того, чтобы Майк как-либо выделялся или имел хобби.

«Какой нахрен гитарист? Какой ещё художник? Актёр?! Не смеши меня. Давай, иди ещё клоуном стань.» «Да у тебя ничего не получится! Либо будь нормальным, либо будешь возле подъездов стоять, свои картины-хуины продавать за копейки! На гитаре возле остановок играть, в шапку монеты гроши!»

Прилетало за всё. За неправильный шаг, действие, слово. Один раз Майк надел голубое худи… Сколько крику было…сколько крови потом было…

– ЭТО БЛЯТЬ ЧТО?! ТЫ ГЕЙ ЧТО-ЛИ? ТЫ ГЕЙ?! КАКОГО ХРЕНА ТЫ ОДЕВАЕШЬСЯ, КАК ПИДОРАС? ТЫ НАС ПОЗОРИШЬ, ГАДЕНЫШ! У ТЕБЯ НЕТ НОРМАЛЬНОЙ ОДЕЖДЫ?! ДА ЛЮДИ ИЗ-ЗА ТЕБЯ ПРО НАС ТАКОЕ ПОДУМАЮТ! ИДИ СЮДА! БЫСТРО БЛЯТЬ! БУДУ ИЗ ТЕБЯ ВСЮ ЭТУ ДУРЬ ВЫБИВАТЬ, ЧТОБЫ В ГОЛОВУ БОЛЬШЕ НЕ ПРИШЛО! – Тэд схватил Майка за худи и начал трясти. После этого швырнул его к стене, что тот ударился головой и потерял сознание.

После тех событий, Майк неделю не выходил из дома. Синяки по всему телу, разбитая губа, фингал под глазом и огромная шишка на голове.

И это просто за то, что он надел худи голубого цвета. Таких случаев море. Регулярное избиение просто по пустякам.

Стоит говорить о том, что было после того, как он пришел домой весь в пирсинге? Думаю исход событий ясен.

А когда признался, что является геем, за семейным ужином?

•••</p>

Стук в дверь. Майк быстро вытирает слезы, надевая маску безразличия и старается как можно спокойнее произнести слова.

– Войдите.– Он разворачивается и видит Холли.

– Майки..— Девочка, сжавшись, стояла на пороге, теребя край кофты.

– Что такое, милая? – Он садится, легко улыбаясь сестре и призывно разводя руки в стороны, приглашая в свои объятия.

– Это конец? Он заберёт нас? Будет и дальше мучить тебя?— В её глазах образовалась влага, а сама девочка тихо потопала к брату, ищя утешение в его обьятиях.

– Он... Не мучил меня, всё хорошо, малыш.— Его голос дрожал, но тот всё равно старался говорить как можно увереннее.

– Я слышала, Майк. Я каждый раз слышу, как ты плачешь, как кричишь. Он делает тебе больно, да?— По её щеке протекала хрупкая слеза.

– Главное, что он не делает больно тебе. Когда я знаю, что ты в безопасности, мне становится намного лучше.

– Правда? Он точно не делает ничего ужасного?— Холли отстранилась, с грустью смотря на брата.

– Правда.— Уверенно произнес Уилер.

– Его посадят?— В глазах девочки читалась надежда.

– Наверное, да.— Выдохнул Майк, надеясь, что то, что он сказал сестре, окажется правдой.

– Наверное?..— Холли испуганно вцепилась в плечи Майкла.

– Я не могу быть полностью уверен, что его не оправдают.— Покусывая губы, произнес парень.

– Я буду надеяться на это.— Горько, одними губами, промолвила девочка.

– Я тоже. В любом случае, ты окажешься в безопасности, я не дам кому-либо сделать тебе больно.— Майк заглянул в глаза сестры.

– Хорошо… Я пойду кушать, мама тебя тоже звала.— Девочка слезла с кровати, удаляясь из комнаты.

Майк кивнул. Уилер-младший решил немного привести себя в порядок. Он переодел шорты и надел длинную футболку. И поверх кофту. Немного причесался(как мог, из-за своих кудрей. С 14 волосы стали намного сильнее виться) и умылся. Стал спускаться вниз, на кухню. Пища не попадала к нему в желудок уже несколько дней, горло неприятно стягивало.

– Доброе утро Майк.– Карен нежно улыбнулась сыну.

– Доброе.– Майк сел за стол и посмотрел на свою тарелку. Каша и тосты.

– Ты как?– Карен немного взволнованно посмотрела на Уилера младшего.

– Нормально...— Майкл стал медленно есть кашу. Миссис Уилер грустно опустила взгляд.

Даже ложка каши не лезет в горло...

– Милый, все хорошо? Каша не вкусная?

– Что? А, оу, нет, очень вкусно, просто я задумался.— Хмыкнкул Уилер, продолжая медленно есть, стараясь ни о чём не думать. Мысли всегда приводили его к Тэду, он вспоминал грубые руки на теле, толстый орган у себя во рту, который входил настолько сильно, что горло рвало, слезы текли из глаз, а рвотный рефлекс с каждой секундой усиливался. Толстые пальцы на бедрах, сжимающие плоть до синяков, грубые толчки, стершиеся колени, кровь, слюни, сопли. Неприятный запах секса и мужского потного тела.

Майк не заметил, как доел завтрак, он помыл за собой посуду, и, поблагодарив маму за завтрак, поднялся к себе.

Через некоторое время позвонил Уилл. Был бы это Дастин, был бы Лукас. Майк не стал бы им отвечать. Мысль о том, что он вновь услышит жизнерадостный невинный голосок лучшего друга, заставлял бабочек в животе Уилера воодушевленно летать.

Парень взял телефон и лег на кровать, проводя руками по мягкой простыне и отвечая на звонок.

– Снова привет. Не мешаю?— Уилл звучал мягко, слабо постукивая пальцем по задней части телефона.

– Нет.— Майк прикрыл глаза, глубоко дыша и улыбаясь.

– Кароче, нас отпустили на два урока раньше!!!— В голосе Байерса звучала радость и короткий смешок.

– Оу, круто.— Майк искренне улыбнулся, открывая глаза и прикусывая нижнюю губу.

– Ммм...Майк, я не знаю, как тебя сейчас поддержать...Просто...Знай, что я рядом, ладно? Это закончится.— Мальчик резко перевел тему, теребя край своей толстовки.

– Я говорил себе это с четырех лет. Это все ещё продолжается.— Майкл устало вздохнул, закрыв глаза. Перед ним снова пронеслась куча ужасающих картинок, от которых желудок выворачивало, а глаза начинало щипать.

– Майк. Послушай. Помнишь наши планы? Помнишь наши цели? Поступить в один университет и уехать отсюда. Помнишь? И всё получится. Осталось совсем немного. Ты такой сильный, я каждый раз этому поражаюсь. Я бы уже давным давно сдался.— Уильям тихо, на грани шёпота выпалил эти слова, борясь со слезами, накатывающими при воспоминании о дрожащем Майке, застывшем с испуганным выражением лица. Пустые влажные глаза, вздрагивающие приоткрытые губы, вечно трясущиеся руки.

– Ты побывал в изнанке... Это Я поражаюсь твоей силе.— Голос Уилера дрогнул, а соленая слеза прокатилась по щеке, напоминая кислоту, обжигающую кожу.

– Тогда мы оба сильные.— Сказал Уилл на грани срыва. Его глаза наполнились влагой, а в горле встал ком.

– Мг...Ты можешь прийти пораньше?...— Майкл трясущейся рукой схватил край подушки, поворачиваясь набок и прижав ноги как можно ближе к себе, сжимаясь в комок.

– Сейчас?— Всхлипнул Уильям, вытирая салфеткой глаза.

– Желательно...– Уилер закусил губу, стараясь унять дрожь в теле и успокоиться.

– Хорошо, уже еду. Пока, Майк.— Уилл дрогнул губами и зажмурился.

– Пока...— Майк напоследок улыбнулся, после чего обессиленно разрыдался, когда Уилл сбросил трубку.

Подросток закрыл лицо руками, стараясь вытереть слезы, однако всё время из глаз текли новые жгучие порции, стекавшие с щек и рук на подушку. Единственное, что его ещё держит на свете: Холли, мама, Нэнси и его друзья. Люди, которые стараются делать всё для его стабильного состояния.

— Дорогой, Уилл пришел.— Карен звала сына вниз.— Спустишься, или ему лучше подняться?— Женщина немного взволнованно смотрела то на Уильяма, то на лестницу.

— Подняться.— Рвано крикнул Майк, стараясь не выдавать в голосе свои слезы и нервозность.

Карен кивнула, грустно приподняв уголки губ и нежно, слабо подталкивая Байерса наверх.

Уилл поднялся, стукнул три раза в дверь, и, дождавшись разрешения хозяина комнаты, вошёл внутрь, грустно смотря на слабую фигурку друга, вздрагивающую от слёз.

Майк не боялся плакать перед Уиллом. Он не мог показывать свои настоящие эмоции почти никому. Слезы подросток считал своей самой сильной слабостью. Только Уильяму он позволял видеть его слезы, только Уилл видел его полностью разбитым, кроме Карен и Нэнси.

Байерс медленными шагами приблизился к кровати, замечая в очередной раз, как мрачна комната его лучшего друга. Казалось бы, большие окна, всегда были задернуты темными шторами, после чего казалось, что в эту комнату никогда не попадает свет и свежий воздух. Правее от окна находился письменный стол и стул. Серые стены, местами поцарапанные и побитые, отсутствие картин, которые рисовал ему Уильям. Отец грозился разорвать абсолютно все, из-за чего Майк бережно хранил их в нижнем ящике шкафа, доставая в моменты особенной пустоты на душе. Посреди комнаты лежал прямоугольный серый ковер. Все цвета в комнате Уилера были серыми, черными и белыми. Будто других красок и не существало. В углу комнаты стояла кровать, в другом углу, напротив кровати - гитара и шкаф с принадлежностями для рисования. На правой стене от входа, примерно посередине, находилась дверь, ведущая в гардероб, однако казалось, что эта дверь идёт неприменно в какое-то тёмное и страшное место. Будь то подвал, темница, сырое помещение, даже психбольница, с мигающим светом и безумными санитарами, но уж точно не в гардероб Майкла Уилера, на людях казавшегося счастливым и весёлым человеком, не имеющим проблем, в окружении любящей семьи. Ближе к этому самому входу стояло фортепиано, на котором Майка заставлял играть Тэд.