Часть 8 Driving me crazy, but I'm into it/Хави (1/1)
«Хави…» - дрожащим голосом повторил Нобу.
«Что?» - в дверях стоял абсолютно живой, почти невредимый и в меру цветущий Хавьер Фернандес Лопес. И глядя на Юзу спросил еще раз: «¿Qué pasa, cariño?».
В дальнейшие пару секунд произошел ряд феерических падений. Не знающий ни слова по-испански Гийом неожиданно перевел всё и, закрыв лицо руками, упал на ближайший стул. Шарахнувшийся от Фернандеса как от приведения Илья споткнулся о какой-то ящик и упал на пыльный пол. Джонни, возмутившись до глубины своих усовершенствованных чакр тем, что у него отобрали две такие эффектные сцены, упал в обморок, предварительно рассчитав траекторию на Джеффри. Колено Джеффри не выдержало и тоже упало, вместе с хозяином и Джонни. Стефан, пользуясь случаем, немедленно упал на грудь Хавьеру, а Денис – на грудь Стефана. Ничего не понимающий Хави смотрел на Юзу. Тот недовольно повел плечами в сторону Стефа, который самозабвенно ощупывал Фернандеса на предмет повреждений всевозможных частей тела. Хави выразительно махнул ресницами на Гийома. Юзу засмущался, а Хавьер подумал: «Две твоих самых потрясающих способности – это не аксель и перелопачивание программы на ходу, а фантастическое умение влюблять в себя всех, независимо от пола, возраста и национальности и вляпываться во все немыслимые неприятности».
Когда они только познакомились, этот милый маленький гений вызывал у Хави острое желание защитить, уберечь и помочь. Хави – из тех людей, душа которых нараспашку, и они обожают жизнь. Он любил все времена года и все состояния погоды, он хотел быть счастливым и чтобы счастливы были все вокруг (при том в любой последовательности), он наслаждался всеми минутами в сутках. А малыш был совсем зажатый и какой-то нежный, невинный. Казалось чуть надави, сломается – не соберешь.
Фернандес начал осваивать «искусство маленьких шагов». Сначала ловил как на живца на свою улыбку мимолетный осторожный взгляд. И не отпускал с каждым разом на секунду дольше. С замиранием сердца ждал, кто в этот раз: испуганная птичка, смешливый мальчишка, затягивающая черная дыра, ироничная мудрость, усталое понимание. Когда Хави нараспев произносил его имя, Юзу на мгновенье переставал дышать – не то от испуга, не то от счастья. От первых почти незаметных прикосновений пробивало разрядом в 220 вольт. Мысли все время кружили вокруг слова «мой», но без определенности. В водовороте чувств тот момент, когда хрупкий ребенок начал с завидной регулярностью штамповать идеальные приземления с четверных и откатывать по три раза подряд произвольные, Хавьер упустил. Когда тренировочная форма стала слишком…ээээ обтягивающей, тоже. Впервые обняв и притянув его к себе, никакой цели у Хави не было; просто он хотел почувствовать сильные мышцы, и тонкие косточки, и потрясающая талию, и может быть не менее потрясающее то, что ниже талии. Но под ладонями рассыпалась чистая прохладная нежность и тут же обожгло невероятным пламенем. Фантазии оказались куда тусклее и примитивнее реальности. «Еще не друзья и совсем не любовники, но только ты даришь моей душе тепло». На совместных тренировках сдержанный японский менталитет переживал глобальное потепление под температурами средиземноморского климата. Тонкие пальчики цепко хватались за Хави и не собирались выпускать его в случае необходимости. Сочетание абсолютно невинных глаз с сексуальными движениями рук путало и сводило с ума. Однажды после занятий с Трейси Хавьер, не выдержав всех этих ребусов, остался с Юзу в раздевалке. Не то, чтобы специально, но и случайностью не назовешь. Сел рядом на скамейку и сразу почувствовал, что мальчика как магнитом притянуло: прижался бедром, выдохнул в ключицу, замер. Уткнувшись губами в космические антеннки, Хавьер тихо спросил: «Я буду счастлив с тобой, Юзу?». Полминуты молчания как вечность. Их переплетенные пальцы. Вздох судорожный, рваный. «Вряд ли, Хави… Но ты будешь сильнее».
Десять лет назад они чуть не потеряли друг друга. FaOI-12 долго еще будет вспоминаться в страшных снах участникам того шоу. Но именно Юзу принял сумасшедшее решение, которое чуть не погубило ЕГО и одновременно спасло ИХ.
Немного позже в их безмятежном 2013-м он обнимет его и скажет: «Спасибо за дружбу». «Это не дружба, это несостоявшаяся любовь». Мир стал напоминать «русские горки» - с тобой-без тебя. Странные кровати в Хельсинки (падать на них было больно, но вставать удобно) сменились холодными и пустыми сумерками Загреба. Один на двоих плед на родине Тессы и Скотта продолжал греть в мечтах в ноябрьской одинокой Москве. А потом Хави так запутался в своих мыслях и чувствах. Переживал за него безумно, но не показывал. Следил за каждым движением, но отводил глаза от прямых взглядов. Хотел отпустить, но не смог. «У меня всегда был миллион причин отказаться от тебя, но я все еще здесь».
Как много предположений было про их отношения. Каких только теорий и версий не озвучивалось. Но единственной правды как будто не существовало. Все просто и сложно одновременно. В Юдзуру Ханю живут с десяток личностей. Одну из них Хавьер любит до безумия, до следов от своих ногтей на ладонях. Другую – безмерно уважает: проиграть такому сопернику не стыдно, а уж выиграть – большая честь. Есть еще милая, котеночья, игривая и улыбчивая, вечный ребенок. Есть та, которую Хави почти ненавидит – упрямая как тысячу мулов, не способная услышать ни голос разума, ни вопли о помощи собственного организма. Юзу – тот в чье отсутствие не скучают, а приходят в себя. «Почему я должен думать, люблю ли я его, если это выше моего понимания?». И да, это не раздвоение личности и не биполярное расстройство, это совершенно не имеет отношения к психиатрии или клинической медицине. Возможно, подошла бы версия о внеземном происхождении Юдзуру Ханю. Потому что он один такой, единственный и уникальный. Эксклюзивный подарок для этого мира. Но уж Хави-то точно знает, что с точки зрения физиологии у Юзу все как у обычного мужчины. Разве что больше красоты и страсти, он совершеннее всех, но ни кошачьего хвоста, ни ангельских крыльев, ни третьего глаза на затылке точно нет.
А может в ту мартовскую ночь души не переживших весну 2011-ого, отдали мальчику, смотрящему на звёзды, немножко своих мыслей, желаний и планов. И теперь он живет за них за всех. Но на них на всех у него только одно сердце – чуткое, ранимое, любящее и понимающее сердце. От непонимания и усердия это сердце трепят и мучают все подряд – от фанаток, желающих наколоть «их мальчика» как редкую бабочку в коллекции энтомолога на булавочку и под стекло, до тех, кого он кормит одним своим существованием на льду.
«Опять надо идти переодеваться, а мы так и не поговорили. Что же ты там опять напридумывал?». Альпийские принцы насквозь промочили его футболку всеми физиологическими жидкостями, имеющимися в арсенале на их красивых лицах. Габи с завидным упорством своего материнского инстинкта добивала свой сценический костюм, вытирая слезы теперь уже на лице хнычущего американского паренька, совершенно непонятно что здесь делающего. Нобу стоял на коленях у груды каких-то тряпок и возмущенно шипел на Ханю.
«Джентльмены, потрудитесь объяснить почему так шумно?» - взбодрил всех уверенный женский голос. В комнату с высокоподнятой головой правящей королевы вошла императрица японского фигурного катания.