Эпилог№2 (1/1)

Раздавшийся в дверь звонок разбудил Айли. Она только-только засыпала, уже была по ту границу бодрствования и вот, этот беспардонный звук. Поднявшись, не надвигая тапочек, она дошла до двери и взглянула в зрачок. Там стоял Сольджун. Моментально проснувшись и отскочив от двери – вдруг он и через один её глаз загипнотизирует? – девушка застыла в прихожей. Притвориться отсутствующей или открыть? Что ему нужно? Вместо звонка раздался негромкий стук. - Я слышал твои шаги, - сказал парень с той стороны. – Мне нужно поговорить, я не собираюсь делать ничего дурного. - Как я могу тебе верить? – насторожено спросила Айли и тут же отругала себя за то, что отозвалась. Надо было шифроваться до конца, зачем откликнулась? - Как? А если я тебе расскажу, что только что изнасиловал одну мерзкую особу и иду с кровавой разборки, где мстили тем гадам, что убивали азиатских мальчишек – это придаст веса моей честности? – Сначала ей показалось, что она ослышалась. Потом Айли на миг подумала, что это уловка ради внедрения в её квартиру. Но потом вспомнила Рэй, безоговорочно доверяющую Дэхёну и верящую в справедливость золотых. Повернув ключ, Айли отворила и позволила Сольджуну войти к ней. – Я рад, что ты убедилась, что я не опасен.- Конечно, ты же уже изнасиловал кого-то, на меня явно не хватит, - пошутила журналистка язвительно. Гипнотизер ухмыльнулся, сунув руки в перчатках в карманы.- При других обстоятельствах – хватило бы, - молодой человек опустил взгляд и, различив почти незаметное кровавое пятно на кожаных штанах, не стал пытаться его оттереть, привлекая внимание. Но перчатки снял.- Так, о чем ты хотел поговорить? – потерев плечи, девушка скрестила руки на груди, надеясь, что её спальная футболка не слишком коротка и не позорна. Хотя, на обратное она надеялась тоже. Всё ещё не понимая, насколько правду говорит ей бандит, она бы предпочла, чтобы он зашел к ней по каким-то личным причинам.- Я пришёл попрощаться, - Айли распахнула глаза, взбодрившись ещё сильнее, чем когда увидела его за дверью.- Что?!- Я уезжаю решать новые дела, вместе с некоторыми другими ребятами из нашей банды… Я вряд ли вернусь в Нью-Йорк, - блондинка едва не сказала ?да я тоже тут не навсегда?, но вовремя спохватилась. К чему бы была эта фраза? – Уезжая, я хочу объяснить, что следил не за Ю Ёндже, а тем типом, что был с ним. Ёндже честный человек и ресторатор.- Зачем ты говоришь мне это? – прищурилась Айли.- Потому что знаю, что ты с ним встречаешься с недавнишнего времени, - его колоссальная осведомленность вновь повергла её в шок. Это-то откуда можно знать? Он следил за ней, в самом деле? – Не сомневайся в нем, Айли. Он прекрасный человек. Поверь бандиту, который не склонен вообще хвалить кого-либо, кроме себя.- Ты пришёл только ради этого? Поработать рекламщиком? – журналистка начала ощущать какую-то ускользающую недоговоренность, которая так и не всплывет наружу, если не прижать в угол Сольджуна, а с ним это провернуть нелегко.- Я пришёл, чтобы прекратить наши мысли друг о друге, - серьёзно, едва ли не впервые для себя, сказал парень. Айли знала его слишком мало, чтобы понять, какой это ценный и редкий момент.- С чего ты взял, что я о тебе думаю? – пойманная с поличным, не стала подписывать явку с повинной девушка.- Я слышал, - её округлившиеся глаза и покрасневшие щеки выдали правоту его догадок. Перед сном, действительно, она лежала и думала о нем, о том, что он больше не появляется, о том, встретятся ли они вновь и о том, что она бы этого хотела. Если интерпретировать её мысли в эквиваленте чувств, то она звала его, чтобы увидеть. – Без подробностей, не подумай. Просто… обо мне знает слишком мало людей на планете, чтобы я не ощущал, когда обо мне вспоминают. Иногда это делают родители, но за десять тысяч километров такого не ощутить, в отличие от соседнего района…Забывшись или осмелев, Айли уставилась ему в глаза, но их глубокий вишневый цвет напомнил о возможностях гипнотизера. Она успокоила себя тем, что он молчит, и продолжила вглядываться. - Я много о ком думаю вечером, просто другие не умеют этого слышать, - попыталась оправдаться она, но Сольджун не принял к сведению таких отговорок. Он ведь, действительно, улавливал не прямой текст, а скорее что-то на уровне души, и тепло или холодно, хорошо или плохо к нему относятся понимал быстрее, чем конкретные факты рассуждений. - Если бы это было так, то я не обратил бы внимание, - молодой человек сел на стул у обувной тумбочки, не спрашивая разрешения. – Я хочу сказать… если у тебя отношения с Ёндже, то будь с ним. Только с ним. Честной, верной, правильной, - пока он это говорил, то сам отводил глаза. Договорив, поднял их к Айли, напрягшейся от его слов. – Если я мешаю этому, то мне нужно исправить это. Я не знал, куда лезу, когда пришёл извиниться в тот ливень… - Ты намекнул, что я нравлюсь тебе, - журналистка одернула подол футболки. Вот теперь то, что она слишком короткая, стало неудобным. – Но даже не хочешь попытаться отбить меня у другого? - А что тебе это даст? – Сольджун пожал плечами. Странно, это было чем-то новым, когда на какое-то предложение по существу человек спрашивает не о своей выгоде, а о чужой. – Да, я мог бы попытаться удовлетворить своё честолюбие, - ?Нет, не мог бы, - сделал сноску гипнотизер мысленно. – Только не с девушкой друга?. – Но не в том случае, когда могу дать меньше чем тот, у кого хочу кого-то увести. Айли, я же ветер в поле, на меня можно накопать тысячу уголовных дел, у меня каждую неделю руки в крови и ещё я очень, очень эгоистичный тип, с кучей прибабахов, который хочет, чтобы им восхищались, чтобы девушка знала японский, чистила мою коллекцию оружия, приносила мне чай в постель и, ко всем проблемам, взамен этого деньгами я не нагружен, и иногда могу вдруг заиметь приличную сумму, а иногда могу сидеть на мели. А ещё я бабник. Я не знаю, смогу ли не заглядываться на все стройные ноги в округе, даже имея самые лучшие под боком. А Ю Ёндже стабилен, надежен и порядочен. - Ты называешь себя эгоистом, и при этом сейчас заботишься о моём будущем, а не своём. - А я не люблю думать о будущем. Я предпочитаю жить моментом. - Кто сказал, что я не люблю то же самое? – Казалось, замечание Айли поставило его в тупик. Сольджун нахмурился. - То есть, ты отказываешься забыть меня и стать счастливой с Ёндже? - А ты бы смог забыть кого-либо просто потому, что захотел это сделать? – молодой человек понимающе покачал головой. – Что же тогда говорить о той ситуации, когда не хочешь? – девушка подошла к нему ближе, невольно тем заставив его уткнуться в пол, потому что сидя была опасность подглядеть что-то под футболкой. - Здесь речь не о желаниях. Ты должна это сделать. - За окном, по улице, проехала машина, плюхаясь шинами по лужам. Где-то грохнула стеклянная бутылка, швырнутая в мусорный бак. – Клянусь, Айли, романы с золотыми… - он опомнился, что Ёндже тоже теоретически золотой, только исполняет более мирные функции. Ну, как мирные? Вот меньше часа назад кастрировал двух уродов. – Романы с боевыми золотыми заканчиваются паршиво, - не выдержав, он схватил Айли за бедра и усадил рядом с собой. – Да сядь ты, я сейчас окосею! Так вот, - вернулся он к монологу, поймав смущенную, но довольную улыбку девушки, переходящую в легкую грусть. Она понимала, к чему он ведет. – Один случай на сто может кончиться счастливо. Я понимаю, что мы привлекательные и сексуальные, - вернул он себе свой обычный тон, красуясь и бравируя. – Но это картинка, и интересна она потому, что отдаленная, на расстоянии. Вблизи всё совсем не так. Мы трудные, жестокие и беспардонные.- Ты серьёзно кого-то изнасиловал сегодня? – Айли сама заметила темные багровые пятна на его ляжках, когда оказалась рядом. Сольджун кивнул. – Жуть какая…- Они были виновны в смерти тех мальчишек, о которых ты ведешь расследование.- Тогда молодец, - исправилась она.- Я стараюсь не думать сам, где я поступаю справедливо, а где нет. Я доверяю старшим, более опытным, и делаю всё, что они попросят. И в их авторитет я свято верю. Мой непосредственный учитель… он отказался от личной жизни ради того, чтобы свободно заниматься тем, чем занимается. И меня вдохновляет его пример.- Но Рэй и Дэхён… разве он не занимается тем же, чем и ты? Однако они решились на любовь.- Если честно, то я не склонен верить в продолжительность этого союза, но если они выдержат, то будет здорово. Рэй сильная девица, как я понял, - хохотнул он. – И вообще, ты что, ищешь доводы для того, чтобы мы сошлись?!- Я?! Нет! – замотала головой Айли и, едва не засмеявшись, не смогла не добавить ещё один аргумент: - А ваш Ёнгук разве не женат? – Когда у тебя припасено множество доказательств, то трудно их оставить при себе, даже если они уже начинают действовать в обратную сторону, против тебя же. В данном случае блондинка подтвердила, что пытается убедить Сольджуна в чем-то.- Думаешь, его жене здорово живётся? Брось. И Гука жалко, как посмотришь, как он рвет задницу в три стороны: семья, работа, банда… Нет, правда, я не представляю себя семейным человеком, поэтому нечего и начинать.- Ты хочешь снять с себя всю ответственность, объяснить, почему ты не можешь, и заставить меня жить с осмыслением того, что да, я тоже не смогла бы так? – ?А если смогла бы?? - опять не произнесла Айли. Почему ей хочется оспорить его утверждения, ведь она и не собиралась строить с ним никаких романов, отношений и любовных связей! Тогда зачем же о нем так много думала? Зачем вспоминала постоянно? – Теперь-то я точно буду думать о тебе ещё чаще, прощайся ты со мной или нет.- Я могу сделать так, чтобы ты забыла обо мне, - развернулся он к ней, и Айли отпрянула. Ей пришлось вновь вытащить из памяти то, что он туманит разум и обладает необычайными способностями.- Но сам-то ты не забудешь…- Поверь, мне будет легче, если в моё сознание перестанут приходить странные сигналы, - он улыбнулся. – Когда я понял, как сильно ты мне нравишься, мне стало страшно за свои способности. Я всегда ими гордился, они – это я, настоящий я, каким являюсь, это часть меня, без которой я не хочу существовать. И почему-то мне пришла в голову мысль, что если я потеряю голову, то они пропадут…- Да, ты говорил, что не станешь гипнотизировать лишь ту, в которую влюбишься по уши.- Обычно я так шутил, но вдруг внутри что-то сказало, что от слишком сильных чувств я могу действительно потерять дар. Кем тогда я буду? Что от меня останется? Вот он - мой эгоизм чистой воды. Я не хочу терять свою офигенность ради уютного семейного гнездышка. Я боюсь его не из-за того, что сломаю кому-то судьбу, а из-за того, что перестану быть полезным, высококлассным золотым, одним из лучших воров. Айли, разреши мне вычеркнуть себя из твоей памяти? – она опять смело посмотрела ему в глаза.- Этим ты убедишься, что не любишь меня так, как должно было быть в идеале, когда откажут способности? – он кивнул. Журналистка выпрямила спину. Позволить опять отнять у неё часть воспоминаний? Он уже так пару раз надругался над ней, над её мозгами. А если он для этого и пришел, и развел все эти разговоры только для этой цели? – Что именно ты хочешь стереть из моей памяти? - А что конкретно заставляет тебя обо мне вспоминать? - Наша встреча под дождём, - не думая, промолвила Айли. А потом перечислила ещё целый список: - И твоя попытка познакомиться. И твой голос. Твоя внешность. И поцелуй. - Тогда всё это придётся изъять, - на её застывший и подозрительный взгляд, Сольджун помахал рукой: - Правда, я могу эпизодами, не волнуйся за всё остальное. Ты забудешь моё лицо и то, что видела меня когда-либо. - Но Рэй знает, что мы с тобой знакомы… - Если она упомянет моё имя, то ничего страшного не будет. Может остаться расплывчатый образ, с которым ты имела какую-то беседу, то, что между нами было… а ведь между нами ничего особенного не было, да? – устыдившись, что говорит с девушкой друга, как со своей возлюбленной, уточнил гипнотизер. - Ничего особенного, - повторила Айли. Когда она кинулась поцеловать его, чтобы не поддаться чарам, когда он перенес её через лужу… ничего особенного. Если такие моменты ничего собой не представляют, то что вообще тогда имеет ценность и значимость в жизни? Но не менее приятные моменты у неё были и с Ёндже, в которого она ушла бы с головой, отдалась ему всем сердцем, если бы не этот уличный маг, колдующий своими глазами. Да, в последние дни она разрывалась между этими, такими разными, но в чем-то похожими парнями, хотя один предлагал себя в качестве будущего мужа, а другой появился всего пару раз, а теперь и вовсе отказывается от продолжения знакомства. И плюс ко всему изъявляет желание затереть то малое, что их связывало. Айли не могла сказать, могли бы они подойти друг другу и образовать дуэт лучший, чем она с Ёндже, ведь с Сольджуном они в совокупности не провели вместе и часа, а Ёндже она знала теперь почти хорошо, и её всё в нем устраивало. Разве что не хватало немного адреналина, но в гипнотизере его было, пожалуй, даже слишком. И что же, оставлять ради чего-то несуществующего в себе яд его взгляда, который будет травить душу, вытравливать оттуда Ёндже, просто потому, что Сольджун ей не принадлежит? Она знала своё любопытство, оно не даст ей покоя и будет просить найти гипнотизера. Но отношения на любопытстве не строят и уж тем более из-за него не рушат другие. – Да, ты прав. Я согласна, чтобы ты стёр себя из моей памяти, - храбро дала согласие Айли. Если ему так будет легче, если её мысли мешают ему сосредотачиваться наделах, если под угрозой его способности, которые, наверное, делают этот мир чуточку лучше, то пусть будет так. Сольджун воззрился в её глаза и, зачем-то, сам не зная зачем, взял её за руку.- Спасибо, что разрешила. Я не смог бы сделать это против твоей воли. - Да ладно? – ухмыльнулась Айли. Назад ещё можно было завернуть, оставить при себе это сладкое, но терзающее знакомство с неосуществимым и неизвестным продолжением (а то и без него). Какая-то часть существа захотела заплакать, не отпуская от себя азартное приключение. Но уместен ли азарт по сравнению с грядущей помолвкой, когда жизнь станет комфортной, налаженной и перспективной? С Сольджуном горит одна перспектива – на горячий секс. Хотя и в этом Айли могла заставить себя усомниться. Её опыт показывал, что обжигающее на подступах может оказаться совсем иным при непосредственном процессе. - Теперь не смог бы, - молодой человек взял её за вторую руку. – Готова? – журналистка кивнула, не отрывая от него глаз. – Бывает любовь забывают, забивают, выбивают, завивают, изливают, прознают, знают знание, осознание, сознание познают и не узнают неузнанные узы разрывают, взрывают, рвут… - взгляд Айли затуманился, падая в неглубокую темноту, из которой её должны были вернуть только после того, как ненужные слайды памяти будут изъяты. Подняв руки к её лицу, спящему с открытыми веками, Сольджун взял его в ладони. – Прости. Всем так будет лучше, - подавшись вперед, он горестно затормозил, но, не удержавшись, поцеловал девушку ещё раз, зная, что никогда уже не позволит даже показаться ей на глаза. Она невеста Ёндже. Да будет так. Айли шла ставить чайник на кухню, когда услышала громкий и требовательный звонок, повторившийся для верности. Удивленная, она обнаружила за дверью Ёндже и, после некоторой паники, помня, что не накрашена и толком не одета, а ведь это её жених, перед которым хотелось бы хорошо выглядеть, девушка лишь под уговорами сдалась и впустила его. Он вошёл в кожаной одежде, такой эффектный и взбудораженный, что она невольно им залюбовалась. Глядя на его черную куртку и штаны, она с удовольствием отмечала, что он выглядит именно так, как ей безумно нравится. Эта его кожаная экипировка манила и возбуждала. Было в ней что-то такое, чему хотелось отдаться без остатка.Спустя несколько дней Ёндже представил Айли отцу и брату, которым она очень и очень понравилась. Оставалось знакомство с мамой, которая не приехала из Сеула, занимаясь там домашними делами. Родители корреспондентки, как и сестра, жили там же, так что они договорились поехать перед Новым годом на родину, перезнакомиться со всей родней и, хотя Айли неофициально уже приняла кольцо и начала носить его на безымянном пальце, организовать нормальное обручение. Ёндже сделал пометку в голове, что с сестрой Айли надо попытаться разминуться, ведь она однажды видела его среди золотых. Вдруг узнает? Кроме этого у него не было больше никаких проблем. С каждым днем он всё сильнее влюблялся в девушку, которую нашёл, вернее, которую ему подарил случай, всё меньше хотел отпускать её от себя хоть на день и всё труднее представлял свою жизнь без неё. Жизнь, раньше принадлежавшая только исполнению долга, обретала и второй смысл, и Ёндже не собирался задумываться о том, который из них важнее. Пусть те, кому недостаёт ума и сил, выбирают что-то одно: любовь, дружбу или работу. Он сумеет совместить и сохранить. Он должен. Потому что он – золотой, а они могут всё, когда вместе и действуют сообща. Ведь в одиночку счастье недостижимо, и иногда нам в нем оказывается помощь оттуда, откуда мы не ждем, и о которой даже не подозреваем.***Наслаждаясь долгожданным, хоть и небольшим отпуском, подходящим к концу, Ёнгук попытался всё свободное время уделить Херин и дочери. Будто зная, что он не занят делами в этот период, рок послал супруге простуду и она, расслабившаяся и болеющая, слегла на всю неделю в постель, так что, к удовольствию юриста, он находил её там в любую минуту, а она не отказывалась от его методов лечения. По сравнению с тем, чем он занимался в роли адвоката и главаря шайки, наводить кашки на завтрак и приносить чай с лимоном в спальню казалось истинным восторгом. Гук отказался от гостей и каких-либо посещений, закрывшись на заветные семь дней, и выкроив из них только некоторое время для спортзала, чтобы не потерять форму. Как бы ни хорошо было в его тихом гнездышке на троих, чей покой нарушался только плачем Бомми, пора возвращаться к реальности подкралась, и вот, завтра снова нужно было ехать в офис, уточнить у Химчана, есть ли какие насущные проблемы, ввязаться в нескончаемые заварухи. Захватив у консьержки почту на своё имя и рекламные проспекты всякой ерунды, Ёнгук поднялся в квартиру, вернувшись после занятий на тренажерах. Дом немного оброс хламом за то время, что Херин отдыхала под его неукоснительной заботой. Он мог возиться с дочерью, кормить её и мыть, приготовить на всех еду и запустить стиральную машину, но содержать несколько просторных комнат в порядке – выше его возможностей. Но вставать жене с температурой он категорически не разрешал. Благо, та продержалась три дня и спала. Поэтому он обнаружил молодую женщину на ногах, колдующую что-то у плиты. Подойдя к ней сзади, он обхватил её под грудью и страстно прижался к спине, уткнувшись за ухо и принявшись целовать все доступные участки кожи. Херин поежилась, засмеявшись. - Тише ты! Обожгусь! – отпрянула она от парящих из-под крышек кастрюль и развернулась в его руках. - А зачем ты встала? Я же обещал, что в отпуске буду тебя баловать, - он поцеловал её губы. - Последний вечер. Я же должна заиметь совесть и устроить тебе нормальный семейный ужин? - Как самочувствие? - Всё уже нормально, - она положила ложку, и некоторое время томно смотрела, как Гук забирается руками под подол халата, гладит и аккуратно мнет её бедра, прижимаясь к ним своими. Полы халата распахнулись, и к её обнаженной плоти прильнула ткань его брюк, под которой чувствовалась родная твердость, рвущаяся к ней. – Не устал в своём фитнесе? - Напротив, зарядился бодростью, - юрист потянул её на себя и впился губами в шею, заставив кожу покрыться мурашками, а приятному чувству внизу живота усилиться. – Ты же знаешь, что спорт и тренировки приводят в тонус. - Да, я собиралась походить с тобой, но простуда… - Херин чуть отвела его лицо, осторожно взяв в свои ладони и посмотрев ему в глаза. – Хотела сказать тебе, что я и в ближайшее время вряд ли смогу туда ходить. И вообще, намереваюсь сильно поправиться и быть пышной булочкой, - Ёнгук с хитрой улыбкой попытался понять, в чем смысл этого предупреждения, предугадывая подвох.- Ты хочешь проверить, буду ли я любить тебя так же, если ты изменишься? – он прижал её к себе крепче. – А ну попробуй убить во мне желание спариваться с тобой сутки напролет, - Херин рассмеялась.- Нет, суть не в том! – обняв мужа, она поднесла губы к его уху. – Как ты и хотел, у нас скоро будет ещё один малыш.Гук замер и, не владея некоторое время рефлексами, ослабил хватку. Уставившись в глаза любимой, он смотрел в них, углубляясь, падая, пропадая в них, пока не увидел там набиравшуюся влагу, и чуть не поддался этому сам. Чтобы не показать слабость (даже самому себе) он схватил Рин в охапку и, врезавшись в неё ураганным поцелуем, захватил её полностью, обнимая, зацеловывая, втягивая её губы, как рубиновое вино. Ахнувшая, она схватила его за плечи, цепляясь за них и прижимаясь. На правом появилась новая татуировка, скрывающая шрам и, хотя Херин пожурила Гука, что он ведет себя, как подросток, украшая тело непонятными и понятными символами, оба знали, для чего он это делает: чтобы новые шрамы не так быстро замечались. Адвокат готов был покрыть рисунками всё тело, лишь бы пулевые ранения и порезы от ножей оставались замаскированными от Херин, и она не волновалась бы, видя свежие приобретения. Мужчина распахнул её халат и стал опускаться поцелуями ниже, по шее, по ключицам, между грудями. Остановившись на них, он взял их в обе руки и, поочередно, вбирая в рот, оглаживал и сжимал, вырывая стоны из супруги. Его язык закружил по соскам, облизывая и сдавливая их то губами, то немного зубами. Херин откинулась на рабочий стол, машинально дотянувшись до конфорок и выключив их – потом за ними уже просто не усмотришь. Гук продолжил опускаться и, пройдясь языком по животу, ставшему не таким плоским, как раньше, но не утерявшему от того в понимании Ёнгука своей божественной восхитительности, он дошёл до низа и, рухнув на колени, поцеловав горячо лобок жены, он скользнул языком в самую её суть, сжав сильными руками бедра и прижав их к себе. Херин простонала, прикрыв глаза. Рот мужчины влажно атаковал поцелуями, и каждое движение языка отдавалось по всему телу волнами удовольствия. Раздвинув пальцами половые губы, он нашел клитор и ещё горячее стал втягивать в себя чувствительную плоть. Язык дразнил и теребил этот сгусток нервных окончаний, после чего проникал глубже, обласкивая каждый сантиметр, до которого дотягивался, изнутри. Стараясь не кричать, но позволяя себе пошлые звуки, Херин отдалась наслаждению. Гук закинул её ноги себе на плечи, открывая в большей доступности все любимые складки и места. Работая языком, он довел жену до предоргазменного состояния, заставив её увлажниться и буквально сойти с ума. Оттягивая окончательный момент, поставил её на ноги и, заменив язык пальцами, поднялся сам. Сминая и натирая клитор, он впился в уста Херин, повизгивающую приглушенно и хватающую пальцами столешницу. Свободной рукой расстегнув ширинку, он высвободил давно ждавший этого член и, слегка присев для большего удобства, приподнял одну ногу Рин, закинув её за спину. Заменив пальцы теперь уже на головку члена, он рьяно заводил ей по клитору и, когда женщина не выдержала и забилась в оргазме, вошёл в её готовое и жаждущее влагалище, заполнив собой всё пространство. Прижав её к столу, он задвигался в быстром темпе, вводя жену в неистовый экстаз, в котором она уже не в полной мере владела собой, и чем дольше он вбивался в неё, тем нечленораздельнее были её возгласы и стоны. Вновь обняв её и прижав к себе, Гук яростнее и яростнее вводил и выводил член, пока не кончилась его выдержка и он, рыча, вцепившись в нижнюю губу Херин и обрушив кулак на столешницу, стуча по ней в ритм своим толчкам, кончил, не боясь и не нуждаясь больше в предохранении.Вспотевшие и обезумившие от страсти, они дольше минуты затихали и приходили в себя. - Рин, я люблю тебя, - прошептал он, положив её голову себе на плечо и погладив. Она всегда после хорошего секса была капельку сонной и разморенной, что ему так нравилось. Беззащитная, прижимающаяся и едва не мурлычащая, она всем своим видом просилась на руки, донести её до кровати, положить, укрыть и сесть рядом, любуясь. - Я тоже тебя люблю, - пробормотала она, поцеловав его плечо, в которое уткнулась. Её ноги в белоснежных носочках свисали по бокам от него, лениво и удовлетворенно болтаясь. – Любимый наш папа. - Пошли в душ? - Надо доготовить ужин, - начало возвращаться к ней осмысление. - Потом. Сначала надо ещё потрахаться, - шепотом заверил он её. Херин улыбнулась. - У меня ноги отказали. Они как из желе. - Ничего страшного, - подхватив под бедра, он поправил её на себе. Она обвила его шею, повиснув как рюкзак спереди. Придерживая её и целуя, Гук донес Херин до душевой кабины и, опустив лишь там, скинул с неё халат, разделся сам, включил воду, прикрывающую его громкие и неудержимые звуки. Занятия любовью начались по новой.Через час он вошёл в кабинет и, открыв окно, закурил. Достав мобильный телефон, он нашёл общий чат для всех золотых и, посомневавшись лишь мгновение, набрал и отправил туда ?БУХАЕМ!!!!!?. Меньше чем через минуту откликнулся Хим: ?А повод??. ?Угадай? - написал сначала со смайликами адвокат, но потом, подумав о проблеме кузена, не имевшего детей, стер смайлики и отправил более тактичное, безэмоциональное сообщение. ?Вы там очередных козлов накрыли что ли?? - возник в онлайне Джей-Хоуп. ?Не знаю, хочешь завтра не попасть на работу?? - подумав, предположил Химчан. ?Нет, ещё варианты есть?? - спросил Гук. ?Китайская мафия покаялась и захотела вступить в наши ряды?? - нарисовался Дэхён. ?Да забудьте вы о делах! Нормальный повод?. ?В Северной Корее рухнул социалистический строй?? - отозвался Ёндже. ?Бля…? - прокомментировал Гук. ?Да говори уже. А то нам так ребусов не хватает!? - подстегнул его брат-хакер. ?Ладно. Я скоро снова стану ОТЦОМ!!!? - не выдержал и добавил из набора смайлов почти все уместные мужчина, от рюмок и фейерверков, до флагов всех стран и ручек с жестами глухонемых. ?Бля…? - процитировал его Джей-Хоуп. ?Поздравляю. Бухаем? - поддержал Хим. ?Тогда бухаем дважды? - уточнил Санха. Некоторое время висела пауза. ?И ТЫ, БРУТ?! - проорал Хоуп в чате и добавил - Бля ещё раз?. ?Хватит блякать, все мы там будем? - пообещал Дэхён. ?Сплюнь!? – вышел из онлайна Джей, но через две секунды вернулся и, бросив ?ИДИОТЫ!?, вышел в офф окончательно. ?Ну-с, с присоединением в мои ряды, коллега? - обратился Ёнгук к Санха. ?Я даже подозреваю, что мы в один день повезем их в роддом? - заметил тот. ?Синхронисты, ёбте, - появился в чате Шуга. – Мои поздравления!?. Следом стали появляться и другие, желая удачи, счастья и сыновей, но Гук, ответив пару раз ?спасибо?, уже сам отключился. Дверь приоткрылась и в неё заглянула Херин. - Милый, ужин на столе, - ласково поглаживая дверной косяк, призывно и радостно глядя на супруга, она осветилась последним лучом закатного солнца, скрывающегося за домами. - Иду! Не стой в проходе, тут дует из окна, - затянувшись последний раз, затушил мужчина сигарету и принялся закрывать раму. - Но ты же меня ещё погреешь перед сном? – кокетливо попросила Херин и, протянув руку навстречу руке мужа, взялась за неё и повела его на кухню. Жизнь определенно удалась.