Часть 7. Занавес открывается (1/2)

Наступил очередной дурной денек. Стоя в спальне перед огромным зеркалом я уже не заморачивалась своим внешним видом. Крепко зажмурив глаза и резко вдохнув, я шагнула к выходу и приступила к поискам Киллиана.

— Зачем ты делаешь мне больно, Лайтвуд? — прозвучал риторический вопрос. — Так же нельзя!

Мимо меня прогуливались парочки, держась за руки, приходилось лишь сжимать кулаки при видя их и незаметно корчить рожицы. Каждый день появлялись все такие же лживые лица моих бывших друзей, от которых просто тошнило. Неожиданно крепко меня кто-то схватил за запястье и утащил за угол. Времени среагировать у меня не было. Сердце заекало бешено.

— Брэндон! — недовольно крикнула я. — Какого черта?

— Эй, малыха, наконец-то ты не возишься возле Мими и мы можем пообщаться наедине!

В те дни, когда Брэнди получал записку от Киллиана, он был добр и снисходителен ко мне, но, когда таких писем не было, он зачастую, как и в сегодняшний день, клеился ко мне. Я быстро попыталась убрать его крепкую хватку и побежала подальше от него, в людное место. Мне приходилось держаться и быть мужественной, если бы я распустила нюни, шансы найти любимого человека значительно уменьшались. Я неоднократно пыталась выследить стрелка на чердаке, но поскольку мой день начинался в полдень — это было уже поздно. Слезы подступали и ком в горле преследовал меня изо дня в день. Твердым шагом я обходила все места, где когда-то мы были вместе с парнем. Иногда по несколько раз. Мучали мысли о том, что я и дня не могла прожить без воспоминания о нем.

— Господи, помоги! Ну подумаешь, я в петле времени, ну и что? Мне дан шанс делать все, что хочется! — проговорила у себя в голове, а затем остановилась и поток мыслей прекратился.

Тишина пугала. Не поступало никаких мыслей. Запрокинув голову назад, я стояла посреди какой-то неизвестной улицы и просто смотрела в небо. В один миг, словно пулей, пронеслось озарение. Пытаясь вспомнить записку Киллиана, я сопоставила написанное. Я столько раз ее перечитывала, что запомнила почти каждое начерканное им слово. Опустив голову и заправив локон за ухо, я продолжила разговор сама с собой:

— Как же я раньше об этом не додумалась? Не знаю, осознано ли он тогда написал Брэндону про библиотеку, но это натолкнуло меня на мысль, где его нужно искать! Как он там написал: «Брэндон, сегодня после занятий сходи в библиотеку. Знаю, что туда ты не ходишь, а зря, хорошее место, чтобы отвлечься от реальности». — мои же слова очень сильно взбодрили и воодушевили меня. — Значит он отвлекается от реальности в библиотеке, но в какой? Начну с университетской! Кто не рискует, тот не пьет шампанское, да?

Изменив маршрут, я прямиком направилась к нашей библиотеке. На моем лице сложно было скрыть улыбку, мне казалось, было видно все тридцать два зуба. Как-то и погода заиграла новыми красками. Я столько дней потратила на поиски того, кто меня не хочет видеть, и меня это не останавливало. Во мне играли несколько чувств: радости, счастья, легкого недоумения, а главное гнева. Если бы он оказался сейчас в университетской читальне, тогда на нем не останется ни одного живого места — изобью до потери пульса! Уже в библиотеке я столкнулась с очередной сложностью:

— Ну нету у меня проходного билета с собой? Разве нет другой возможности попасть в библиотеку? — грозно, махая руками выкрикивала я. — Мне ваш муж поручил задание на завтра, и я не могу его не выполнить.

— Геральд меня уведомил бы, если бы направил кого-то за информацией ко мне. — Мисселина еще раз провела пальцем по журналу и медленно подняла глаза. — Нет, вы мисс Харрис не записаны.

— Будьте снисходительны, миссис Мисселина, пожалуйста! Я не могла записаться заранее, так, как только вот получила задание! Проходной билет не беру с собой каждый день.

— Не пропущу! — повышая тон прогудела библиотекарь.

— Пропусти, грымза! — очень громко крикнула я. — По-хорошему, я так или иначе пройду туда!

— Гры-м-за? Как ты меня назвала?

Заглянув за спину Мисселины, я распознала до боли знакомый силуэт, который открывал окно и готовился к побегу. В библиотеке обычно тихо, и мой громкий, низковатый голос заставил студентов слушать наш спор. Киллиан видимо узнал мой гонор и кинулся в бега. Недолго думая я резко оттолкнула женщину в сторону и метнулась за ним. Читальня находилась на первом этаже, так что спрыгнуть с окна было страшно, но не опасно. Проделав этот трюк, я довольно неприятно приземлилась на обе ноги и юркнула за Лайтвудом.

— Эй, Киллиан, остановись, прошу! — я кричала ему вслед, но никто так и не остановился.

Мы были словно Том и Джерри: Киллиан — был мышкой, а я котом, который гнался за своей добычей. И если вы смотрели этот мультфильм, то знаете, что Том никогда не мог догнать Джерри. Так было и в нашей ситуации. Лайтвуд был спортивен и подготовлен, а я же лентяйка, которой пришлось бежать по принуждению.

Мы добрались к лесу. Пахло грибами и прелыми, влажными листьями. Он был такой густой, что его листья не могли пропустить ни одного маленького лучика солнца. Осенние деревья, ярко-желтого окраса медленно покачивались, пропуская минимальный поток ветра. Сразу похолодело. Неприятные мурашки прошлись по всему телу. Пробежав еще несколько десятков метров, я остановилась, не вынося тяжелой отдышки и бешенного сердцебиения. В боку кололо, хотелось пить. Опустив руки на колени, я пыталась как можно больше вдохнуть затхлого лесного аромата. Собрав распущенные волосы в хвост, я медленно осмотрелась. Прохладный ветерок ударил мне в лицо, принеся с собой тот самый амбре парфюма Киллиана.

— Я знаю, ты где-то рядом! — осматриваясь, я говорила спокойным тоном. — Я чувствую запах твоих парфюмов.

Соответственно никто не отзывался. Мне казалось, что где-то за деревцом прячется маньяк, который выскочит и накинется на меня. Прошлась очередная порция мурашек. Мне не нравилось, что Киллиан изображал безразличие, я ведь знала, что он чувствует ко мне на самом деле. Это я его знала всего ничего, но он то проводил со мной очень много времени. Хоть я этого и не помнила. Я так скучала за ним. Хотелось еще разок увидеть его чудесные серые глаза. Мне было достаточно, чтобы он просто извинился и крепко-крепко обнял меня.

— Пожалуйста, мне страшно! — молящим голоском протянула я. — Умоляю, не бросай меня. Мне очень страшно!

Мне казалось мои чувства были к нему настолько сильны, что даже когда он причинял мне непередаваемую боль, я готова была его понять. Каждый мог совершить неправильный поступок. Я знала, что он стоял где-то рядом, молча, притулившись к дереву и ждал, когда я от него отвернусь. Моя ошибка была в том, что я многого ожидала от него: хотя бы просто понимания и сочувствия.

— Зачем ты открылся мне? Зачем разогрел мои чувства к себе? Зачем взваливаешь все на себя? Мы же можем решить все вместе! Я одна! Я не хочу быть одна! Ты оставил меня одну! — жалостливый голосок плавно перешел в ненавистный крик души, который просачивался и вырывался в сторону парня.

Накопившиеся эмоции превратились в слезы, которые бежали солью по моей нежной щеке. Я сделала пару шагов назад и твердо оперлась о влажную кору дерева. Плавно сползла в низ и обхватила обеими руками колени. Наконец-то послышался низкий голос:

— Мы не справимся вместе! И ты не одна… — он замолчал.

— Значит, ты считаешь, что написанная записка Брэндону, который время от времени домогался меня, должно вызвать у меня чувство того, что я не одинока? — опустив голову на колени, я разговаривала почти шепотом, но, когда я ее подняла, тембр стал грозный. — Мы справимся вместе! Я не хочу быть одна! Понимаешь, ты оставляешь огромную дыру в моем сердце, которая с каждым днем все больше разрасталась… Относись к людям так, как они относятся к тебе, а твое отношения вызывает у меня горечь… Неужели, я, где-то обидела тебя, раз ты так легко можешь меня бросить?

Мой монолог продолжался еще какое-то время. Воздух сгущался, мне казалось, от прелости и прохлады в лесу появился маленький слой инея на траве и листьях. Киллиан проявлял отсутствие интереса к беседе, но я не прекращала высказываться ему обо всех своих внутренних чувствах. Мне казалось, что я нахожусь у психолога, которому изливаю свою раненную душу. Я сжала челюсти и грозно ударила кулаком по земле, почувствовала тупую боль в области руки. Во мне начало кипеть раздражение, злоба и гнев. Парень не проронил и слова, от этого мне стало еще больнее. После подступил приступ хохота, а далее слезы.

— Не обременяй себя! — вытерев слезу я уселась на колени и просто смотрела в пол, не решаясь поднять головы. — Если мешаю тебе… я не буду преследовать тебя или искать! Ты свободен. Только и ты не ищи меня. Я попытаюсь забыть тебя, а когда выберемся из петли и вовсе не вспомню кем ты был для меня!

Я рассматривала свои грязные колени, которые ерзали по земле. Для искусной лгуньи сделать больно словом не вызывало сложности. И решила сделать именно так. Мне казалось, после сказанного мною, против воли я перестала дышать.

— Если ты запомнишь меня, я буду жить вечно! — прозвучал почти эхом голос юноши.

Послышались отделяющиеся шаги по сухим, хрустящим листьям. Наконец-то он не бежал, а просто медленно, словно обреченный шагал в даль. Взгляд потемнел, мне становилось не по себе, поэтому, я решила отпустить его. Мне было незачем удерживать возле себя того, кто этого не хотел. Сжала челюсти. Несколько слов просто рвались наружу, подавляя мой контроль: