Глава 135.1 (1/2)
«Жемчужина?» Цзян Чжэнь удивленно посмотрел на малышку, высунувшую голову из-под пальто Чжао Цзингэ. Кто бы это был, если не Чжао Минчжу?
Его жемчужина была здесь!
Неудивительно, что Чжао Цзингэ, у которого никогда не было проблем с холодом, так плотно закутался в соломенный плащ. Это было потому, что он держал Чжао Минчжу на руках.
Когда Цзян Чжэнь увидел, что Чжао Цзингэ находится здесь, он был очень удивлен и счастлив, но еще больше он был взволнован, увидев Чжао Минчжу.
Когда он был здесь, он сильно скучал по Чжао Цзингэ и Чжао Минчжу, поэтому, когда он увидел Чжао Цзингэ, ему не терпелось подойти и обнять его.
Но . . . после двухмесячной жизни на улице Цзян Чжэнь был настолько грязен, что испытывал отвращение к себе.
В таких обстоятельствах он ещё мог обнять Чжао Цзингэ, одетого в соломенный плащ, но Чжао Минчжу. . .
Цзян Чжэнь посмотрел на свои толстые, потрескавшиеся и испачканные руки, покрытые грязью; он действительно не мог дотронуться до них.
Чжао Цзингэ тоже был очень взволнован. Он боялся, что Цзян Чжэнь натолкнется на Чжао Минчжу, поэтому остановил его, но в тот момент, когда Цзян Чжэнь протянул руку, он схватил ее и крепко сжал.
Схватив Цзян Чжэня за руку, Чжао Цзингэ также похлопал другой рукой Чжао Минчжу, привязанную к его груди. — Минчжу, зови его «Отец»!
Чжао Минчжу смотрела на Цзян Чжэня широко открытыми глазами; ее пара больших черных глаз смотрела на него, не моргая.
Его жемчужина уже могла называть его папой? Цзян Чжэнь посмотрел на Чжао Минчжу с удивлением на лице, ожидая, когда она позовет его, но Чжао Минчжу держала рот на замке.
«Она уже знала, как обращаться к близким, когда была дома, так что теперь я не знаю, почему она ничего не говорит». Чжао Цзин неловко посмотрел на Цзян Чжэня. После долгого обучения Чжао Минчжу, он, наконец, научил Чжао Минчжу произносить слово «отец» и ждал этого момента. Но неожиданно его дочь не стала что-либо говорить.
”Все в порядке. Когда я вернусь, я научу ее большему, чтобы она позвала меня!» — сказал Цзян Чжэнь, ожидая возможности вернуться с Чжао Цзингэ. Должно быть, он учил Чжао Минчжу каждый день, так что она, вероятно, уже выучила несколько слов.
Как только Цзян Чжэнь закончил говорить, Чжао Минчжу, которая некоторое время серьезно наблюдала за ним, внезапно открыла рот. ”Отец.”
Цзян Чжэнь почувствовал, что его сердце вот-вот растает.
В атмосфере, царившей между Цзян Чжэнем и Чжао Цзингэ, не было места ни для кого, кроме Чжао Минчжу. Когда Чжу Эрлинь увидел это, он посмотрел на Цзян Мина и спросил: «Кто это?»
Чжао Цзингэ немного отличался от того, что представлял себе Чжу Эрлинь, но Чжу Эрлинь родился бедным и до сих пор хорошо чувствует сильных людей, таких как Чжао Цзингэ. «Этот гер хорош».
Другие тоже думали, что Чжао Цзингэ был хорош; такой крепкий гер мог работать, и не стал бы легкой мишенью для людей с соляной фермы Хунцзян, что им нравилось.
Только Чжоу Маохэ был недоволен. «Это аморально! Это неприлично!» Мужчина и гер, как они смеют обниматься на людях!
Однако в тот момент его никто не слушал.
Люди, которые медленно следовали за ними, взволнованно смотрели на огромные корабли впереди них.
Они жили здесь поколениями, но то, что они пережили, заставило их разлюбить это место. Поскольку они могли уехать, они все очень охотно уезжали, надеясь уехать куда-нибудь еще и прожить хорошую жизнь.
В такой ситуации они были еще более благодарны Цзян Чжэню, и многие люди плакали от счастья тихим голосом.
Вокруг становилось все больше и больше людей, поэтому Чжао Цзингэ наконец пришел в себя и быстро отпустил руку Цзян Чжэня, прежде чем сказать: «Надо быстро погрузить всех на борт. Я попросил людей на борту вскипятить для тебя горячую воду, чтобы ты мог помыться и как следует отдохнуть».
«Мм». Цзян Чжэнь кивнул, а затем добавил: «Пусть сначала поднимутся остальные».