Глава 108.2 Чжао Цзингэ рожает (1/2)
— Простыни? Чжао Лю была ошеломлена на мгновение, но очень быстро сказала с улыбкой: — Да-да, принеси простыни. Это хорошо.
Жители деревни Хэси рожали на соломенных кроватях, а после родов сжигали солому, не говоря уже о простынях, которые стоили дороговато.
Жила-была маленькая невестка, которая этого не поняла и родила ребенка в своей постели. Наконец, сразу после родов, свекровь заставила ее стирать простыни. . . Поскольку она не знала, она испачкала одеяло дома.
Чжао Лю тоже так думала. Хотя она изо всех сил старалась думать о Чжао Цзингэ, она не думала готовить для него простыни. Однако, хотя Чжао Лю не подготовилась, Цзян Чжэнь сказал, что она должна пойти и взять их простыни, и она поддержала эту идею.
Подумав, что солома может немного колоться, Цзян Чжэнь достал три простыни и принес их. Два матраца из грубой ткани, которые они купили на свадьбу, положили под них, а на них постелили новую простыню. В то же время он также приготовил для Чжао Цзингэ две подушки и маленькое одеяло. К тому времени, когда он уже все это сделал, акушерка уже приехала.
«Хорошо, Цзян Чжэнь, тебе пора уходить». Когда Чжао Лю увидела приближающуюся акушерку, она быстро повернулась лицом к Цзян Чжэню и сказала, что мужчинам не разрешается входить в родильную комнату. Цзян Чжэню было неуместно оставаться здесь.
Цзян Чжэнь, казалось, не слышал, и его глаза остановились на Чжао Цзингэ, который уже лежал на кровати: «Цзин, ты в порядке? Тебе больно?»
Чжао Цзингэ хмурился и, казалось, испытывал боль. Чжао Цзингэ было очень больно, но боль длилась недолго. После того, как Цзян Чжэнь спросил, боль почти исчезла. Увидев, что Цзян Чжэнь смотрит на него, он сказал: «Я в порядке. Выходи».
«Нет, я останусь здесь», — сказал Цзян Чжэнь, хотя в наше время он жил один, но время от времени собирался вместе со своими товарищами по оружию. У него даже не было подходящей спутницы, зато его соратники один за другим женились и заводили собственных детей. В чате они говорили о детях.
Один из его соратников поехал сопровождать жену, когда она рожала, и он до сих пор помнит, что сказал тогда соратник: «Как больно женщине рожать ребенка. Мы, мужчины, должны заботиться о них. Даже если мы ничего не можем сделать, мы можем хотя бы подбодрить их. . .»
Несмотря на то, что он знал, что в эту эпоху мужчины не будут ходить в родильную комнату, Цзян Чжэнь все же хотел остаться.
«Я просто посижу здесь и не причиню вам никаких хлопот», — сказал Цзян Чжэнь Чжао Лю. — Ты даже не заметишь, что я существую. Цзян Чжэнь передвинул табуретку и сел у изголовья кровати Чжао Цзингэ.
Его боевой товарищ, который сопровождал жену при родах, тоже сидел у изголовья кровати. В конце концов, его ноги так онемели, что он едва мог стоять.
«Если мужчина останется в родильной комнате, ему не повезет…» — сказала акушерка. Но прежде чем она успела закончить, Цзян Чжэнь пристально посмотрел на нее. Она тут же не осмелилась больше говорить. В сельской местности они не были такими привередливыми, как большие семьи, так что Цзян Чжэнь мог остаться, если бы действительно захотел.
Хотя она никогда не видела, чтобы мужчина сопровождал свою жену во время родов, в некоторых семьях все же были такие молодые пары. Мужья также входят и выходят из родильной комнаты, принося горячую воду и ножницы. Пациентка очень быстро родила и хорошо спала. В это время муж все еще будет рядом с ними. . .
У акушерки с этим проблем не было, поэтому у Чжао Лю тоже не было с этим проблем, и поэтому Цзян Чжэнь остался. Только в это время Цзян Чжэнь вспомнил одну вещь: «Мама, ты должна пойти и попросить Ван Хайшэна съездить в уездный город и пригласить врача».
— Зачем тебе доктор? Чжао Цзингэ был озадачен.
— На всякий случай, — сказал Цзян Чжэнь. В наше время дети рождались в больницах, так что даже если что-то пошло не так в процессе, можно было немедленно принять другие меры, например, кесарево сечение или что-то в этом роде, но здесь ничего не было. . . «Мама, когда придет доктор, попроси его дать лекарство».
”О, хорошо.” Чжао Лю кивнул. Отношение Цзян Чжэня заставило ее нервничать еще больше.
После того, как Чжао Лю вышла, она сразу же нашла Вана Хайшэна и попросила его привести врача.
Ван Хайшэн мог быть не очень умным, но он был очень послушным. После того, как Чжао Лю отдала приказ, он поспешно выбежал без промедления. Кто-то по дороге спросил его об этом, но он только поспешно сказал: «Я иду за доктором».
Все говорили об этом и сочувствовали Чжао Цзингэ, который в тот момент все еще лежал в постели, а затем испытал приступ боли. Он перенес много боли. Эта боль не была невыносимой, но, в конце концов, все равно было неудобно, особенно в пояснице...
— Я потру её тебе. Услышав, как Чжао Цзингэ сказал, что испытывает дискомфорт в пояснице, Цзян Чжэнь немедленно попросил Чжао Цзингэ лечь на бок, чтобы он мог помассировать талию Чжао Цзингэ.
Акушерку поспешно пригласили к себе, так что она думала, что ребенок скоро родится, но глядя на Чжао Цзингэ вот так. . .