Глава 12. Уйти, чтобы встретить тебя (2/2)
Цзян Чжэнь проспал до полудня, съел два яйца и две тарелки риса, вернулся в свою комнату и немного размял мышцы, заснул, а вечером проснулся.
Сегодня утром он уже разговаривал с Чжао Цзингэ, но уже немного скучал по нему. Цзян Чжэнь немедленно задумался об этом и дождался вечера, чтобы снова увидеть его.
Даже если он его не встретит, он готов прогуляться до дома семьи Чжао.
***
В тот день Чжао Цзингэ ловил гольцов в корзину.
После зимы голец, который обычно был величиной с палец, худел, но поймать половину его корзины было достаточно, чтобы кого-нибудь накормить. Рот Чжао Цзинге скривился, а затем стало смеркаться.
Потирая плечи, Чжао Цзинге взял сельскохозяйственные инструменты и пошел в главный дом семьи Чжао Даху.
Обычно, вернув сельскохозяйственные инструменты, он возвращался домой, но Чжао Цзингэ не ожидал, что, когда он вернёт инструменты, мать Чжао Даху скажет: «Ты поймал гольцов? Оставь их здесь. Завтра будем есть их на ужин».
Чжао Цзингэ был ошеломлен, а затем сказал: «Старая леди, эти гольцы мне пригодятся». Иногда он что-то ловил, и если они хотели, он отдавал им это. Ведь пропитание его семьи зависело в основном от его работы на Чжао Даху. Но сегодня он намеревался отнести гольцов Цзян Чжэню.
Госпожа Чжао не ожидала, что Чжао Цзингэ откажется. Она рассердилась. «Это гольцы с моего поля! Они принадлежат нашей семье! Чжао Цзингэ, брось гольцов и уходи!
Чжао Цзингэ нахмурился, и шрам, который он оставил своими руками, стал глубже. Голец в этом районе всегда принадлежал тому, кто его поймал. Как он мог принадлежать тому, на чьей земле он был пойман?
Он был гер, и у его семьи не было близких родственников, поэтому Чжао Цзингэ всегда был добр к другим и никогда не обижал других, но сегодня…
«Старая леди, эти гольцы пригодятся мне», — повторил Чжао Цзингэ.
«Ну, ты, Чжао Цзингэ, ты не можешь отказаться даже от нескольких гольцов. Ты больше не хочешь работать в моем доме, не так ли? Старушка Чжао все больше и больше злилась. Ей никогда не нравился Чжао Цзингэ, который не смог ужачно выйти замуж, и работал как мужчина. Прямо в этот момент Чжао Цзингэ не слушался ее, и она еще больше разозлилась.
Чжао Цзингэ опустил голову, но стоял прямо и не желал идти на компромисс.
Мадам Чжао собиралась атаковать, но Чжао Даху наконец подошел к ним. «Мама, если он хочет эих гольцов, пусть забирает. В нашем доме нет недостатка в гольцах».
Чжао Даху наблюдал за ними, но не хотел прерывать. Корзина гольцов, кто бы этого не хотел? Но Чжао Цзингэ был слишком упрям, чтобы, согласится оставить гольцов. Чтобы не ссориться и не прогонять человека, проработавшего на их семью много лет, он все-таки вмешался.
Хотя работников было легко найти, ему нравился Чжао Цзингэ, который много работал и не воровал тайком. Долгосрочных работников, которым он мог платить меньше денег и не давать еды, было нелегко найти. Чжао Даху не хотел его заменять.
Хотя госпожа Чжао не хотела этого, она все же слушала слова своего сына. Она свирепо посмотрела на Чжао Цзингэ. «Забери своих грязных гольцов, и убирайся!”
Чжао Цзингэ вернулся домой с половиной корзины гольцов, а затем достал два яйца Цзян, которые не съел днём.
— Откуда у тебя столько еды, Цзингэ? Чжао Лю озадаченно посмотрела на яйца и гольцов.
Чжао Цзинге открыл рот. Он был смущен, чтобы сказать, что яйца дал ему Цзян Чжэнь. Он также стеснялся сказать, что поймал гольцов и хотел отдать их Цзян Чжэню. В конце он сказал несколько неловко: «Кто-то дал мне три яйца за гольцов. Я съел одно яйцо. Мама, я убью гольцов. Ты приготовь, а я отнесу ему миску».
В деревне не редкость обмениваться вещами. Немного странно, что гольцов надо варить. Но с полкорзины гольцов можно сделать две миски и обменять одну миску на что-то другое, что было неплохо.
Чжао Лю поверила словам Чжао Цзингэ. Она кивнула. ”Хорошо.”
Чжао Цзиньгэ вздохнул с облегчением, отдал яйца родителям, выпил тарелку каши, оставленную его матерью, и пошел убивать гольцов.
Гольцы были скользкими и их было нелегко убить, но у него был большой опыт. Вскоре после их убийства Чжао Лю уже развела костер. Увидев, что он убил гольцов, она бросила их в котел вариться.
«Гольца лучше всего готовить в масле и соевом соусе, но, к сожалению, дома такого нет». Чжао Лю вздохнула и насыпала немного соли в кастрюлю с гольцами.
Гольцы быстро сварились, и их было две миски. Чжао Цзингэ оставил одну неглубокую миску в стороне и вышел на улицу с другой полной миской. Он хотел отдать её Цзян Чжэню. Но когда он вышел за дверь, его осенило.
Он хотел отдать гольцов Цзян Чжэню, но сейчас. . . Как он собирался найти Цзян Чжэня? Я не могу привести гольцов в дом семьи Цзян, не так ли?
Чжао Цзингэ хотел дать Цзян Чжэню немного еды, но у него не было времени подумать, как это сделать. Только в этот момент он почувствовал, что это неправильно.
Неся миску с гольцами, Чжао Цзингэ невольно подошел к ветхой хижине семьи Цзян.
«Цзингэ, наши сердца связаны друг с другом. Как только я пришел сюда, я увидел, что ты выходишь из дома. Цзян Чжэнь внезапно появился перед Чжао Цзингэ.
Услышав голос Цзян Чжэня, Чжао Цзингэ увидел перед собой темную фигуру, и его лицо стало необъяснимо горячим.