Глава 4. Ругать на чём свет стоит (1/2)

Цзян Чжэнь был глух к брани мадам Цзян, но он снова ясно осознал положение мадам Цзян в этой семье.

Если бы старший Цзян был праздным и ленивым, было бы неудивительно, если бы его семья его отвергла. Но на самом деле большую часть физической работы в этой семье выполняет старший Цзян.

В течение последних двух лет старший Цзян всегда чувствовал, что ему больно, и его шаги были тяжелыми, и он не мог поддерживать дух, чтобы что-либо делать, но по просьбе родителей он все еще работал в поле целыми днями. Он никогда не говорил и не общался с другими. У него была тяжелая и беспорядочная жизнь. Единственным утешением было то, что Цзян Сяомэй время от времени кричала: «Брат», и обращала на него немного внимания.

”Сволочь . . ». Старая госпожа Цзян все еще ругалась, но Цзян Чжэнь внезапно вошёл в комнату, сел за стол, взял палочки для еды и начал есть.

— Кто разрешил тебе есть за столом? Старая госпожа Цзян уже была зла, но когда она увидела Цзян Чжэня, сидящего за столом, она разозлилась еще больше.

Кстати, с давних пор Старшему Цзяну не разрешалось есть за столом. После того, как все закончивали есть, он мыл посуду и доедал остатки. Иногда, когда ничего не оставалось, он оставался голодным.

К счастью, при приготовлении пищи в железной кастрюле всегда остается твердый и неприятный слой накипи, который спасал старшего Цзяна от голодной смерти.

Цзян Чжэнь орудовал палочками и не слушал слова старой мадам Цзян. Не взяв миску с рисом, он продолжал есть только овощи. Поскольку его организм еще не полностью восстановился, он не осмеливался есть слишком много мяса, поэтому ел полумясные и полувегетарианские блюда.

Но старая госпожа Цзян не могла этого вынести. Она встала и отобрала у Цзян Чжэня посуду и палочки для еды. «Это блюдо на завтра. Кто разрешил тебе это есть?

С этими словами худая старая госпожа Цзян взяла из угла метлу, чтобы ударить Цзян Чжэня.

Когда старая госпожа Цзян встала, Цзян Чжэнь встал вместе с ней. . . Он взял большую миску с двумя куриными ножками и положил в нее большую миску риса из рисового ведра. Он набрал миску доверху.

— Старший, что ты делаешь? Цзян Чэнвэнь увидел, как его старший брат неожиданно взял оставленные ребёнку куриные ножки, и нахмурился. Как только он это произнёс, он увидел, как Цзян Чжэнь держит миску в одной руке, другой схватился за угол стола и опрокинул стол.

Массивный деревянный стол упал на землю, фарфоровые миски на столе разбились на несколько частей, а осколки и остатки еды смешалась на полу.

Цзян Сяомэй была ошеломлена, держа палочки для еды в одной руке и куриные крылышки в другой. Старик Цзян, сидевший напротив старшего Цзяна, первым принял на себя удар после того, как стол был опрокинут. Его одежда была покрыта овощным супом и маслом, и он был так зол, что не мог говорить. Даже старая госпожа Цзян, которая собиралась ударить его метлой, замерла.

Старший Цзян всегда был тихим. Его и раньше били, но он всегда терпел, не говоря и слова.

— Черт возьми, ты посмел уронить стол. Ты повернулся против нас! Старая госпожа Цзян, держа метлу, бросилась к Цзян Чжэню. На этом столе было много хорошей еды и посуды, а теперь много посуды было разбито, а еда испорчена. Она была так расстроена, что едва могла дышать.

Старейший Цзян во всём её слушался, а Цзян Чжэнь — нет. Он взял большую миску с двумя куриными ножками и миску с рисом, обошёл старую мадам Цзян и вошел в кладовую, в которой живёт старший Цзян.

«Сукин сын, ты идешь против неба!» Старая госпожа Цзян погналась за ним и собиралась войти в кладовую, чтобы продолжить скандал, но Цзян Чжэнь уже запер дверь. Как старая мадам Цзян могла попасть внутрь?

Она не могла войти внутрь, но могла ругаться снаружи, и каждое слово, которое вылетало из ее рта, было таким, будто в комнате был не ее сын, а враг, убивший ее семью.

Но на самом деле Цзян Чжэньвэй никогда не причинял ей вреда.

То, что старик Цзян пошел в армию, не имело к нему никакого отношения. Даже если бы она не родила Цзян Чжэньвэя, дядя Цзян мог лишить ее земли, потому что после пяти лет военной службы все думали, что ее муж умер.

Позже жизнь госпожи Цзян становилась все лучше и лучше, и она не могла избавиться от своих отношений со старшим Цзяном. Цзян Чжэньвэй стремился заставить свою мать хорошо к нему относиться и поэтому слушал все, что она говорила.

Слушая ругань снаружи, Цзян Чжэнь чувствовал, что его сердце бьётся сильнее, а в груди копится недовольство.

С усмешкой Цзян Чжэнь вытащил из кладовой мачете и в несколько шагов открыл дверь.

«Маленькое чудовище». Когда старая госпожа Цзян увидела, что дверь открыта, она открыла рот, чтобы проклясть его, но резко остановилась.

Прямо перед ее лицом был нож, большой нож. В темном свете он кажется убийственным. Если бы она бросилась вперед быстро, нож мог бы поранить ее лицо.

«Ты ругалась. Продолжай ругаться. Ну, давай же!” Цзян Чжэнь держа нож, с ухмылкой шагнул вперед.