Глава 8. Время от времени друзья должны говорить другу другу правду (2/2)
От предвкушения любимого развлечения, за которое она ещё и получит награду в виде шоколадки, лицо Аманоджако озарилось радостью, она захлопала в ладоши и несколько раз подпрыгнула на месте от возбуждения.
***Вид со стороны***</p>
— Активация Сферы Человека! — донёсся до трёх шиноби голос, но те решили игнорировать странного мальчика. Зря…
— Цунаде, — начал Джирайя, — может…
Дальше должно было прозвучать предложение «сядем и обсудим наши проблемы за чашечкой саке», но внезапно на Джирайю нахлынул приступ раздражения и с его губ сами собой сорвались слова:
— …ты не будешь вести себя, как маленькая, обиженная на весь мир, девочка?
В ответ Цунаде хрустнула костяшками кулаков. С Джирайей она ссориться не намеревалась. Более того, она хотела прямо сейчас рассказать тому про обстоятельства, вынудившие её разрушить ту скалу, на которой стоял Орочимару в начале их диалога. И уже начала было объяснять суть дела…
— Заткнись, Джирайя! — прорычала она, — Этот… змей… посмел после всего, что он натворил, прийти ко мне и похваляться тем, как покалечил очередную жертву. Что ты на это скажешь?
В любое другое время Орочимару на такие слова в свой адрес отреагировал бы лишь змеиной ухмылкой от уха до уха и смахиванием из уголка глаза какой-то случайно попавшей туда соринки. Языком. Высунувшимся изо рта сантиметров на тридцать. И все зрители этой трёхсекундной пантомимы тут же поняли бы, что Орочимару переводится как Белый Змей не для красивого словца. И что лезть к опасной змеюке с глупыми правилами человеческой морали — это лишь прямой путь к оной змеюке в желудок. Но…
— Типичная Цунаде, — неожиданно даже для самого себя высказался Орочимару, — в одной короткой речи у неё и требование заткнуться, и предложение что-то сказать. Хотя какое-там «предложение», это ультиматум вида «не скажешь, как мне, «принцессе» угодно — получишь по шее».
Цунаде ещё сильнее сжала кулаки. На лице Джирайи нарисовалось ничем не прикрытое удивление.
— Орочимару, — без утайки высказал он свое удивление, — откуда столько яда? Мне всегда казалось, что ты с Цу ладите почти как парень с девушкой. Все эти ваши совместные научные проекты… И когда вы оба с помятыми лицами утром выползали из лаборатории, я, признаться, ждал, что вы вот-вот объявите о помолвке.
— Не пори чушь, Джи, — отмахнулся Орочимару, — Это я всё ждал, когда вы вдвоём объявите о помолвке. Ведь если посчитать, сколько времени она гонялась за тобой в голом виде по деревне, то выйдет больше времени, чем проводят на свиданиях парень с девушкой, прежде чем пожениться…
— Не в голом, — прошипела Цунаде.
А увидев два вопросительным мужских взгляда, уточнила:
— В обнажённом!
«А какая разница?», — прочла она в этих взглядах в ответ.
И скрипнула зубами от злости.
— Тупым мужланам не понять! Особенно тем, которые только и способны, что подглядывать из кустов!
Как ни странно, ответил ей Орочимару.
— Как-то раз Джи уговорил меня пойти подсматривать за женщинами на горячих источниках, — начал он шокировать своих сокомандников в лице Цунаде. — Посмотрел я на всё это… Померял своё давление и пульс. Увидел, что они ничуть не ускорены и не повышены. Убедился, что я вуайризмом не страдаю…
— Эй! — издал обиженный возглас Джирайя.
— И пошёл домой, — закончил историю Орочимару. — Меня там ждал один интересный научный опыт.
— Вот! — Цунаде повернулась лицом к Джирайе, — Слова нормального человека, а не извращенца.
— Ты там, кстати, тоже была, Цунаде, — ехидно оскалился Орочимару.
И Цунаде мгновенно поняла, что «там» — это на тех горячих источниках, где два извращенца подглядывали за ней. И один из них пускал слюни на её прекрасное тело. А у другого пульс ничуть не ускорился, и он, позёвывая от скуки, сидел в кустах и думал о том, как бы поскорее улизнуть в лабораторию.
— Два извращенца! — перешла на крик Цунаде. — Я переломаю вам руки, ноги и все остальные кости!
В голове Джирайи мелькнула мысль скооперироваться с Орочимару. Всё-таки старый сокомандник. И командное взаимодействие у них наработано до уровня «читаем мысли друга по глазам». И уже открыл было рот, чтобы озвучить своё предложение, но…
— Орочимару, давай ты отвлечёшь нашу шумную Цу своим раздражающе длинным языком, а я пока что-нибудь придумаю… — буквально сам собой выговорил его язык.
Вообще-то Джирайя хотел попросить напарника отвлечь Цунаде на себя, и вроде бы сказал то, что было в его плане. Но прозвучало это как-то… Обидно…
— А может, ты сразу сразу выложишь свой единственный козырь, Джи? — раздражающе высунув язык аж до пояса, поинтересовался Орочимару, — Ну… тот самый, который ты выучил, ещё будучи чунином… И каковой за последующие тридцать лет ты ни капельки не улучшил… Ну, тот, от которого у тебя лицо бородавками покрывается, как у жабы…
— Знаешь, Орочи, — стиснул зубы Джирайя, — за все сорок лет нашего знакомства я впервые так сильно хочу начистить тебе твою змеиную рожу!
— Жабы всегда были пищей для змей, так что… обломаешься, — сказал, как в бронзе отлил, Орочимару.
Этого с избытком было достаточно для начала драки в формате «все против всех». И драка началась.