Глава 1. Тропический ад (1/2)

</p>

«Пальмы, песок и вода слились в одну линию, стремясь к бесконечности. </p>

И в воздухе постоянно витала почти видимая глазу жара».</p>

«Повелитель мух», Уильям Голдинг</p>

***</p>

Море простиралось перед ней, насколько хватало глаз. Она щурилась, сияющее полуденное солнце ослепляло её. Вдалеке — глубокая синева, у её ног — вода такого же нежно-голубого цвета, что и безоблачное небо высоко над головой. Ветер мягко шевелил длинные пальмовые листья, похожие на перья, которые из-за палящего зноя уже немного пожелтели. Лёгкие волны касались её ног, почти ласково омывая кожу. Вода была такой же тёплой, что и воздух. Не погода, а струящийся шёлк. Непослушные пряди волос били её по лицу, но она почти не обращала на это внимания.

Не только пальмовые листья пострадали от безжалостного солнца — даже её волосы успели поменять свой цвет и структуру. Кончики стали золотистыми, а локоны по всей длине — более светлыми. Её кожа загорела, подстроившись под здешний климат, который при всём желании нельзя было назвать умеренным.

Несмотря на тропический зной, внутри она ощущала ледяной холод. Окружающие её звуки ветра и морских волн казались успокаивающими, но на самом деле они больно били по ушам. Шелест пальмовых ветвей, кажется, уже просочился в подсознание, став вечным спутником её существования. Плюс ко всему она всё время слышала тихий шёпот, который, словно пророчество, твердил ей, что она никогда не покинет этот остров. И она плакала. Горячие слёзы текли по её щекам, смачивая сухие губы. Мокрый белый песок, по которому ещё никогда не ходила нога человека, крепко держал её ступни в своих тисках, словно только он не давал ей упасть.

«Как так получилось?!» — в отчаянии спрашивала она себя.

Эта райская картинка с почтовых открыток была лишь фасадом. «Этот остров только с виду такой спокойный, вся правда в том, что он мастерски умеет притворяться», — почти разочарованно, почти с гневом думала она. Потому что Гермиона знала о многочисленных опасностях, которые таило в себе это место. Хотя здесь — на самом краю острова, где не было ничего, кроме белого песка, пальм и тёплого моря — это ощущалось меньше всего.

Но на самом деле в море тоже было более чем опасно. Под поверхностными волнами царили сильные течения. А ещё глубже обитали морские хищники, которые только и ждали момента, чтобы полакомиться свежим мясом. Она знала об этом благодаря своим рыболовным вылазкам.

За её спиной простирались густые джунгли, где воздух можно было буквально потрогать руками. Благодаря экстремальной влажности множество ядовитых растений росли и вызревали прямо на глазах.

В этом тропическом раю не существовало ничего, что могло бы упростить жизнь человеку. Деревья были гигантскими: слишком высокими, чтобы добраться до спелых фруктов; слишком широкими, чтобы вскарабкаться на них для защиты от диких зверей. Землю покрывали растения, чьи корни подобно ловушкам стремились заманить в свои сети всё, что движется. А по ночам Гермиона иногда слышала разные звуки… Такие нечеловеческие, такие первобытно-древние, что она до самого утра с ужасом всматривалась в темноту, боясь пошевелиться, пока первые лучи солнца не появлялись над морем, принося с собой долгожданное успокоение.

Она дрожала от страха, не желая знать, что же было источником этих звуков.

Гермиона с трудом нагнулась к тёплой воде, чтобы промочить руки. Соль тут же заставила гореть незажившие царапины и порезы на коже, но она не чувствовала боли. Красный цвет, окрасивший лазурные волны, был настолько насыщенным, что невольно привлёк к себе её внимание.

Солёная жидкость быстро очистила её ладони. Она заметила, что на правой руке ещё остались алые разводы. Кровь в мгновение ока смешалась с морем, и её так же быстро смыло новой волной. Вода снова стала прозрачно чистой.

Но кровь эта принадлежала не ей…

Она выпрямилась, так как боковым зрением уже заметила на песке опасные тени синих стервятников, которые беспокойно кружили в небе над её головой. Они наблюдали за сценой, развернувшейся на берегу. Их синеватое оперение и пурпурные головы блестели на солнце, и они хрипло кричали от нетерпения и голода. Птицы уже явно почувствовали запах свежей крови.

Все, кто очутился на этом острове — неважно, по своей воле или по воле рока, будь то люди или животные — абсолютно все следовали своим инстинктам. Своему голоду.

Гермиона обернулась. Черты лица — жёсткие до невозможности, в янтарных глазах — ледяной холод, несмотря на жару. Вот что сделал с ней остров за столь короткое время. Её душа очерствела. От чувства сострадания не осталось и следа.

Почти равнодушный взгляд полоснул по человеку, лежавшему у её ног. Как будто это не она вырубила его совсем недавно, ведь, кроме них двоих, здесь больше никого не было. Безжизненное тело казалось каким-то чужеродным, пока песок медленно впитывал в себя его кровь. Это нарушало мрачную идиллию этого острова, но в то же время отражало истинное, страшное лицо здешнего «рая».

Стервятники начали летать ближе к земле. «Может, оставить его лежать тут?» — размышляла она про себя. Хотя нет, не размышляла — она жаждала этого. Хотела оставить его прямо здесь. Надеялась, что он уже мёртв, а если нет, то тепловой удар совсем скоро должен нарушить его кровообращение, ведь он достаточно долго лежал без сознания. А потом падальщики вырвут ему внутренности.

Но… Но злое чувство удовлетворения глубоко внутри неё было сильнее, чем второстепенное желание наконец увидеть его смерть.

Наконец-то! После стольких недель! Она почти хотела, чтобы он проснулся — прямо здесь и сейчас. Без волшебной палочки, без былой безопасности — без всего, чего была лишена Гермиона на протяжении этих двух месяцев.

Она вышла из воды, и белый песок обжёг её босые ноги словно огонь, но ей было всё равно. Она склонилась над ним. Мокрые волосы прилипли к его лбу. Они оба настолько загорели, что даже стали похожи по потемневшему цвету кожи. Тела обоих «украшали» схожие поверхностные шрамы, которыми их наградил остров. С его мерзкого лица пропали все хмурые черты. Шрам над левым глазом, протянувшийся до середины щеки, зажил на удивление быстро. Её рук дело.

В последние восемь недель она видела его максимум три раза. Его волосы почти полностью выгорели на солнце и стали белыми. Где-то они были коротко пострижены, а на лбу свисали более длинными прядями. Видимо, он сам их так постриг. Из униформы Пожирателя смерти на нём остались только брюки, но и те сильно истрепались. Сверху он, как и она, носил куски старой парусины, которые кое-как сшил вместе. Его тощая фигура изменилась. Под одеждой виднелись отчётливые очертания крепких мускулов. Таких же, как и у неё — остров требовал от них максимальной выносливости.

Она поспешно подняла грязную льняную ткань на его животе. Её пальцы вздрогнули в благоговении, когда она увидела деревянное древко, торчавшее из его брюк.

Его волшебная палочка. У Гермионы было ощущение, словно она видит прекрасный сон наяву. Широко распахнув глаза, она дрожащими пальцами схватилась за неё и, вытянув из пояса его брюк, заметила, что он скрепил её чем-то. По всей видимости, та треснула посередине. Он обернул её старыми банановыми листьями. Она моргнула. Банановыми листьями?! Да, кажется, она узнала эту характерную форму. «Где же растут эти бананы?» — задал голодный вопрос её разум, но она проигнорировала его.

Над её головой раздался ещё один птичий крик, и она решила оттащить его в тень.

Её рука обхватила кусок драгоценной древесины, и она ощутила энергию волшебства. Слабее, чем обычно, но она чувствовала её!

— Левикорпус! — почти с любовью произнесла она хриплым голосом.

Она всё ещё могла произносить заклинания, и на том спасибо… Из кончика палочки вырвались искры, но больше ничего не произошло. Её рот приоткрылся в удивлении.

— Левикорпус! — повторила она более отчётливо.

Ещё один сноп искр, но его тело так и осталось лежать на песке.

— Чёрт! — воскликнула она и почти почувствовала слёзы отчаяния, подступившие к глазам.

Его палочка была настолько испорчена, что не могла исполнить даже элементарное заклинание перемещения?!

Она прикрыла глаза, чтобы успокоиться. А затем направила палочку на его ноги. Может, она достаточно сильна для более простого заклинания?

— Вингардиум Левиоса! — чётко выговорила ведьма, и его ноги действительно приподнялись над землёй где-то на полметра.

Гермиона выдохнула и предусмотрительно спрятала палочку в складках льняной футболки, так как на ней ещё не было брюк. Она не успела одеться, когда увидела, как он выбегает из джунглей. Он нёсся как сумасшедший по направлению к пляжу. В его глазах был такой маниакальный страх, словно за ним гнались какие-то невидимые силы. Она уже несколько недель не пересекалась с ним, но ей было всё равно, от кого или чего он бежал. Потому что это был её пляж. Её территория. Он был так ослеплён ужасом, что потерял бдительность. Она выкопала песок в некоторых местах в качестве ловушек для животных, которые пытались пробраться на пляж по ночам. Так они могли сломать себе лапы, но, как показал опыт, это действовало также и на людей. Конечно, если они не смотрели, куда бегут.

Она нашла тонкие и длинные деревянные щепки. Это не могло нанести большого вреда, но они были достаточно острыми, чтобы поцарапать кожу. На его ногах как раз виднелись такие царапины. И как только он споткнулся, как только упал, как только попытался встать, она подкралась к нему сзади со своим верным копьём в руке и, не теряя ни секунды, со всей силы ударила его по голове, даже не спросив, что он здесь делает.

Малфой с хриплым стоном повалился на землю, и тонкая струйка крови начала медленно стекать с его уха в песок. Её копьё окрасилось в красный, и она тут же с отвращением вытерла своё оружие рукой.

Она притаилась на случай, если из леса выбежит его преследователь — Гермиона охотно вручила бы ему его добычу, но никто так и не появился. Джунгли молча простирались перед ней, как и всегда.

Она схватила его за плечи — он был тяжёлым. Намного тяжелее неё и намного больше, но она упрямо несла Малфоя по песку, пока его ноги наполовину парили в воздухе. Да уж, смешная поза, но ей было всё равно. Её лагерь, скрытый под пальмами, был недалеко отсюда. Дойдя до места, она бросила его на землю. Гермиона вспотела с головы до ног, пока тащила его по этому короткому пути, но долгожданная тень давала минимум прохлады.

Она не сводила напряжённого взгляда с Малфоя, поспешно натягивая на себя старые брюки и ботинки, в которых было слишком жарко. Она хранила свои немногочисленные вещи в свёртке из пальмовых листьев. Разумеется, Гермиона забрала у него нож, который тот носил на поясе брюк. Её отшлифованный острый камень ей больше не понадобится, а вот камни, используемые ей в качестве огнива, она обязательно возьмёт с собой, как и подушку с подстилкой, сплетённой из пальмовых ветвей и листьев (ночи на пляже были холодными), а также пустую кокосовую скорлупу, в которую собирала дождевую воду.

Волшебную палочку она заткнула за пояс с левой стороны — привычка, о которой она уже почти и забыла. Может, ей не стоило брать с собой свои вещи, ведь теперь у неё появилась палочка? Но в этом и была главная проблема привычек — с ними было очень трудно расстаться. Нож она спрятала с правой стороны. С оружием в руках Гермиона чувствовала себя увереннее. Своё верное копьё она тоже возьмёт с собой.

В первые ночи после прибытия на остров ей снилась её палочка, она просыпалась со слезами и не могла уснуть. А потом ей пришлось смириться. Было как-то бессмысленно горевать о куске древесины.

Он всё ещё не пришёл в себя. Его грудь медленно поднималась и опускалась. Выходит, он не умер. Она и не думала, что ей так повезёт… Этот подонок был ещё жив. Гермиона скривила губы и посмотрела на него сверху вниз. Убить его сейчас было бы проще простого. «Но это слишком лёгкая смерть для такого, как он», — с горечью подумала она. Для него это было бы слишком гуманным способом избавления от мук, чёрт возьми, пока она тут мучилась одна! Они должны поменяться ролями! Пусть теперь он почувствует на своей шкуре, каково это! Пусть попробует пожить здесь — на пляже, не имея в качестве защиты ничего, кроме своей кожи. А она в это время будет жить в джунглях с прямым доступом к источникам пресной воды и банановым деревьям!

После двух месяцев это место стало её вынужденным домом. Она жила здесь. В этой опасной местности и вынужденном соседстве с сумасшедшим слизеринцем где-то там в лесу. Но теперь пусть он попробует выдержать здешний холод по ночам, добыть огонь без волшебной палочки и поохотиться на животных без магии. Пусть попробует пожить как проклятый магл, чёрт бы его побрал! Она чуть не улыбнулась от этой иронии. Кто бы мог подумать? Этот мерзкий Пожиратель смерти станет тем, кого так презирал.

Но это только половина правды, на самом деле у неё была ещё одна причина, по которой она не убила его…

Гермиона не знала, как это объяснить, но она просто не могла этого сделать. Во время войны она лишила жизни множество Пожирателей смерти, но здесь… Он пощадил её, хотя мог и убить. Не то чтобы она чувствовала себя должной, но её останавливал сам факт того, что он отказался от убийства, когда у него была такая возможность.

Она в первый раз разрешила себе посмотреть на него. Посмотреть по-настоящему.

Было трудно взять и покинуть привычное место обитания — точно так же, как и отвести от него взгляд. От единственного представителя человеческого рода наряду с ней. Кажется, она уже и забыла, каково это жить в социуме. Даже начала разговаривать сама с собой, чтобы просто не разучиться говорить. Именно поэтому Гермиона решилась взглянуть на него — на этого человека… Ведь это именно то, кем он являлся в конечном счёте: он был единственным человеком в её нынешнем мире. И в этом было что-то невероятно грустное, так что у неё просто рука не поворачивалась убить его.

Но она скорее вспорет себе живот и ляжет на горячий песок на растерзание синим стервятникам, чем хотя бы на секунду признается в том, что ей просто не хватает тепла другого человека.

Гермиона была уверена, что их следующая встреча закончится эпичной битвой. И в этот раз ей придётся изрядно попотеть, чтобы вывести его из строя.

Он потерял бдительность. «Но это совершенно непохоже на него», — подумала она, нахмурив лоб. Ну, насколько она могла судить о повадках этого «незнакомца из джунглей», по крайней мере… Что его так напугало? И чем дольше она стояла перед его телом, тем больше убеждалась в том, что финальной битвы между ними, скорее всего, никогда не будет. Да, между ними царила взаимная ненависть, оба предпочли бы видеть друг друга скорее мёртвыми, чем живыми, но… ни один из них не решался сделать последний шаг.

— Надеюсь, мы больше никогда не увидимся, — прошептала она, не сводя с него глаз. Её рука сжала его волшебную палочку, спрятанную за поясом. — Если повезёт, тебя съедят стервятники, — тяжело сглотнула она.

До неё вдруг дошло, что она как будто прощается с ним. Какой же это абсурд! Всё это больше не имело никакого значения. Так почему же с каждым разом ситуация становилась всё сложнее и сложнее? С каждой их встречей её желание убить его таяло как дым.

— Малфой, — с горечью проговорила она его фамилию, практически выплёвывая изо рта, как змеиный яд, потому что произносила её в последний раз. Гермиона очень надеялась на то, что это действительно последний раз…

Потому что она знала, почему не убила его.

Они оба застряли здесь. Оба попали в ловушку этого острова. И причина, по которой она до сих не сбросилась с самой высокой скалы, заключалась в том, что Драко Малфой был ещё жив. Ей казалось, что они сохраняют друг другу жизнь, потому что… так было легче. Потому что смерть другого стала бы для каждого из них подарком судьбы, а они не могли себе этого позволить.

Она бы никогда не произнесла эти мысли вслух. Более того — эти мысли пугали её. Гермиона оторвала взгляд от его фигуры, закинула свёрток с пожитками на плечо и повернулась лицом к морю. Медленно вытащила палочку. Она знала, что если бы это было возможно, Малфой бы здесь не лежал. Но она всё равно попыталась, даже если и знала в глубине души, что палочка больше не способна на такую ​​сложную магию.

Она подумала о Гарри. О Роне. О Джинни. О своей прежней жизни.

— Экспекто Патронум! — в благоговейном страхе прошептала она и взмахнула куском древесины.

Палочка затрещала, вспыхнула искрами, но очень скоро волшебство погасло.