1 (1/2)

Кровь застыла, пальцы — лёд,</p>

Что-то страшное грядёт.</p>

”Макбет” У. Шекспир</p>

Роб</p>

Серая глыба замка, с примыкающими к нему невысокими постройками, отражалась на поверхности умиротворяющего озера, которое окружало почти всю территорию. Среди сочной зелени Даннотар казался скоплением потемневших от времени камней, что частично являлось правдой. На этот раз старика занесло не так далеко от Северного Йоркшира и его фамильного поместья. Неужели этот замок почти в самом сердце Шотландии тоже был частью его наследия?

Хлопнув дверью арендованной машины, Роберт Хилл, профессор антропологии Колумбийского университета, нахмурился, еще раз смерив взглядом последнее пристанище своего опекуна, и двинулся в сторону входа, закинув на плечо небольшую дорожную сумку.

Несмотря на то, что снаружи замок казался отталкивающим и даже враждебным, внутри было достаточно уютно, и старинная мебель добавляла обстановке определенного шарма. Но причиной улыбки на губах молодого профессора стал знакомый с детства запах французских тостов, заполняющий все пространство холла. Следуя за ним, как за путеводной нитью, Хилл сразу прошел на кухню, где перед вполне современной плитой крутилась невысокая пышная женщина. В собранных в пучок волосах заметно прибавилось седых прядей, что не осталось незамеченным для только прибывшего странника.

— Я следовал за ароматом твоей стряпни с самого аэропорта, — проговорил он, заставив женщину вскрикнуть и подпрыгнуть на месте. Повернувшись к нему лицом, она широко улыбнулась и кинулась к парню, смешно всплеснув руками.

— Роб! Мой мальчик! Как же я соскучилась! — обхватив его руками и заставив согнуться почти вполовину, воскликнула женщина. — Брал бы пример с Дейви или Тесс. Они хоть и редко, но не забывали про отца. Да и про меня тоже.

Кое-как освободившись, Роб натянуто улыбнулся. Он не видел так называемого ”отца” уже лет восемь, если не больше, но вот по Айви по-настоящему скучал. Все-таки эта женщина заменила ему мать, хоть и была всего лишь служанкой.

— Айви, ты же знаешь, у меня с ним были напряженные отношения.

— Ты всегда был трудным подростком, — махнула она рукой. — Но как ты возмужал!

Голубые глаза начали наполняться слезами, и Роб, не выдержав, нежно обнял женщину.

— Обещаю, теперь буду стараться навещать тебя хотя бы раз в год.

— Теперь, когда Виктор... ох, у меня сейчас все сгорит! — воскликнула Айви и бросилась к плите. — Я подготовила тебе комнату на первом этаже. Прямо по коридору, вторая дверь направо. Иди пока, располагайся, а через полчаса будем завтракать, договорились?

— Договорились, — кивнул Роб и отправился на поиски своей комнаты.

Только на пути между ним и его целью встала открытая дверь, которая, как оказалось, вела в кабинет. Рабочее место Виктора. Не удержавшись от соблазна, Роб прошел внутрь и кинул сумку на стоящее у стола кресло. Кипы книг, исписанная угловатым почерком записная книжка, ни следа компьютера или телефона. Полицейские явно уже все изучили, а Айви тщательно убралась, потому что тут бы обязательно стояли чашки с недопитым кофе. Без этого атрибута никто не видел стола Виктора, когда тот был дома.

Фото высокого мужчины с блестящими безумным блеском карими глазами и троих детей стояло почти на самом краю. Подавшись порыву, Роб взял в руки рамку. Длинные пальцы коснулись щеки невысокой светловолосой девочки, с испуганными глазами. Рука мужчины покоилась на ее плече. Рядом с ней стоял мальчик примерно того же возраста с колючим взглядом, а слева от него возвышался голубоглазый парнишка, который казался старше их на пару лет. Роб помнил тот день, когда было сделано это фото. Тогда Виктор привел домой Тесс, но перед глазами мелькнуло совсем другое воспоминание, и спустя столько лет Хилл позволил себе в него погрузиться.

Скрип несмазанных качелей в саду распугал всех птиц в округе, а мальчик, качающийся на них, был причиной опустевшей детской площадки Лондонского приюта для детей-сирот. Он смотрел прямо перед собой, не обращая внимания на приближающиеся шаги. Ему пришлось привыкнуть не брать многое во внимание с той самой ночи, когда его родителей убили за долги, а он прятался в комоде, до боли зажмурив глаза и прислушиваясь к каждому звуку. Спасибо папе-наркодиллеру. С той самой ночи, когда он впервые увидел...

— Роберт, слышал, ты любишь проводить тут время. Не возражаешь, если я присоединюсь?

Высокий худощавый мужчина присел на соседнее сидение и стал равномерно раскачиваться. Его совершенно не волновало, что дорогой костюм от этого помнется.

— Ты знаешь, что ты особенный мальчик?