Глава 6. Сердцебиение. (1/2)

playlist: GWSN - BAZOOKA!

Её пересадили.

Так было решено вчера вечером на, пожалуй, самой глобальной за все два года их с Сатори школьных конфликтов родительской головомойке.

Сначала Сато влетело от предков за то, что она всё это время врала и подставляла его, не признаваясь, что начинала хулиганить первой. На вопрос о поводе девушка мрачно пожала плечами и ответила: ”Просто. От скуки”. Когда на тот же вопрос попросили высказаться честного Кенту, он, понятное дело, по обыкновению честно соврал, что у него на этот счёт нет ни единого предположения, чем несказанно удивил и отца, и мать, которые, как он успел заметить, не заржали только потому, что их с Паками мероприятие требовало от них страшно сосредоточенных, суровых мин.

Затем тётя Мелати поинтересовалась у дочери, почему она хочет перевестись в другой класс, если всё, наконец, выяснилось и она сама при отце и дяде Чонгуке попросила у Кена прощения. Та снова пожала плечами и буркнула что-то вроде ”Не думаю, что после всего ему будет приятно и дальше находиться со мной в одном помещении по шесть-восемь часов в день”. Дядя Чимин тут же переадресовал это утверждение Сато в виде вопроса самому Кенте, на что напряжённый парень снова прикрыл ”сестру”, и ответил, что если уж она пообещала и не будет больше к нему цепляться, то он совершенно не против её дальнейшего присутствия в классе.

Обычно в такие моменты Сатори вспарывала его взглядом, как патологоанатом-маньяк из какого-нибудь забористого триллера. Она ненавидела, когда он выгораживал её, становясь в глазах их родителей истинным мучеником и рыцарем в одном лице. Хотя Кен не понимал, с чего она так кипятится, поскольку искренне хотел помочь, несмотря ни на что.

Однако на этот раз Тори даже не взглянула в его сторону. Просто опустила голову и горько усмехнулась, глядя куда-то себе в колени. Будто вместо спасения он обрёк её на триста лет изощрённейших средневековых пыток.

Дядя Чимин заключил, что в таком случае будет справедливым просто рассадить их за разные парты, и этот вопрос будет решён завтра же.

А Кен всё косился на упавшую духом Сато и уже вообще ничего не понимал. Да и не успел бы понять, потому что следующий вопрос родителей мгновенно вышиб его из размышлений о странностях запутанной логики сидящей рядом девушки и заставил знатно вспотеть. Судя по невообразимо смутившейся Тори, ей в тот момент было не лучше.

”Что скажете насчёт вашего поцелуя?”

По всем правилам человеческой вселенной сейчас взять слово первым предстояло именно ему. Как мужчине. Но как это сделать и что ответить, когда он и сам не был в курсе, зачем Сато понадобилось его целовать, да ещё так ясельно?..

По правде сказать, Кента раздумывал над её поцелуем добрую половину ночи. То, что случившееся стало для него как минимум весьма ощутимым ударом по психике - это к бабушке не ходи. Молодой человек, бесспорно, отлично осознавал, что Сатори - существо женского пола. У неё женская фигура, вполне женский голос с преобладанием низковатых тонов, иногда, хотя и очень редко, она носит платья и юбки и даже одно время, судя по рассказам Сюин и Лан Мэй, сохла по дяде Бомгю - младшему коллеге отца и, по совместительству, мемберу группы TXT.. Однако в остальном она оставалась его сестрой. Не родной, но всё же он считал её таковой с самого детства. Ни разу, ни одной секунды своей жизни он не смотрел на неё иначе. И это никакой не психологический барьер - просто Кента не испытывал в этом надобности. Девушка и внешне, и внутренне была абсолютно не в его эротическом вкусе.

Тори вредничала, как самая настоящая сестра, общалась с ним, как сестра, вела себя, как сестра. Он всегда защищал её, как сестру.

Да вот взять хотя бы Лан Мэй: она тоже с ранних лет была ему вроде старшей сестры, но когда дошло до дела, нуна хотя бы сразу чётко дала понять, что братом его не считает. Здесь никаких вопросов у Кена не возникло. Он показательно ограничил их с Мэй общение, поскольку другие отношения с ней были ему не нужны, и, кажется, она спокойно восприняла это его решение.

А вот с Сато ничего не поддавалось пониманию.

Она ведь никак не намекала, что он ей хоть немного нравится, как парень. Наоборот. Портила его вещи, лупила учебниками, кидалась ластиками, била линейкой по пальцам, толкалась, опрокидывала на него в столовой еду. Однажды в пылу борьбы вообще зарядила между ног, да так, что он чуть не кончился прямо там, где она его оставила. А позавчера они реально подрались. Точнее, била Сатори, а Кен пытался ставить руками блоки, защищаясь от её ударов, или схватить её, чтобы остановить своё кровопролитие. Это ли не ненависть с её стороны?..

Понимание пришло к нему внезапно. Всего через несколько мгновений после того, как из уст матери прозвучал вслух этот вопрос про поцелуй. Как только память, словно слепого котёнка, ткнула его носом прямо в те самые ответы, на поиски которых он потратил последние два года и одну бессонную ночь.

”Иногда мечты та-акие тупоголовые, что им хоть растяжкой десятиметровой перед глазами маши, всё доходит, как до булыжника. Никак”..

”Красивый, добрый и ”нивчёмневиноватый”. И это я совершенно искренне”..

”Красивый.. и добрый”..

Кента тогда почти перестал дышать и повернул голову к Тори, которая сидела, опустив глаза, предательски розовея и сцепив ладони до побелевших костяшек пальцев, будто собиралась с силами прилюдно сказать что-то совсем личное. И он вдруг догадался, что именно. Но позволить этому случиться категорически не мог: ещё не прозвучавшие во всеуслышание слова казались Кену жутко неправильными, неправдоподобными, отвратительными и уж точно не для чужих ушей.

- На самом деле, здесь я виноват.. Сатори вела себя странно. Я забеспокоился и предположил, что у неё поднялась температура. Подошёл. Хотел проверить лоб, но.. она не вовремя подняла голову и.. я немного промахнулся. Это была чистая случайность, - ответил он тогда родителям.

Улыбающиеся Паки подозрительно переглянулись. Отец отвернулся, делая вид, что закашлялся. Мать делала вид, что стучит ему по спине в качестве первой помощи, однако на деле эти шлепки предназначались ему, как возмущение за гогот в такой серьёзный момент.

А Сатори молча посмотрела на него и покраснела ещё сильнее. Сообразила, что он обо всём догадался. Но вместо стандартного мятежного взгляда в Кенту неожиданно метнули незнакомый ему доселе взгляд.. благодарности?

Что ж. После такого её попытку записаться на танцы без ведома родителей он, к слову, утаил ото всех, даже не задумываясь.

С ним посадили самую прожжённую скромницу класса.

И вроде бы Кену нужно радоваться: третий день подряд ни одного Пак-катаклизма, кроме тех незначительных, сугубо школьных, без которых не обходится практически ни один учебный процесс в мире. Однако уже на второй день воцарившейся в его жизни идиллии с ним стали происходить категорически непостижимые для него самого вещи.

На первых же порах его начала раздражать новая соседка по парте.

Недурственно укомплектовавшиеся при зачатии Кенты хромосомы с детского сада не давали ему покоя. Он рос улыбчивым, любознательным мальчишкой. Родители дарили ему тонны своей любви, и если вдруг он решал поозорничать, что водилось за ним крайне редко, но метко, - они не могли долго злиться на это милейшее маленькое создание, прощая обожаемому сыну все детские прегрешения после весьма поучительного серьёзного разговора с уточнениями, почему так делать нельзя. Но, сказать по правде, больше шалостей мальчика интересовало устройство мира, которое он старался постичь при любом удобном случае. Оттуда же выросли ноги его любви к архитектуре и ко всему, что с ней связано.

На то, что он нравится многим знакомым и не очень девчонкам, Кен обратил внимание не сразу. Это был долгий путь открытий: от первого случая проявления симпатии к нему в детском саду, когда он час без отрыва увлечённо складывал кубики в причудливые архитектурные сооружения, а обидевшаяся на его невнимание к ней девочка запустила в него пластмассовым покемоном, разбив не только все его гениальные постройки, но и его нижнюю губу, до последнего эпизода с Лан Мэй, когда пришлось спасать свой живот от вполне конкретных нескромных посягательств на него её загребущих ручонок.

Несколько раз, пересилив свои смущение и страх, Кента честно пытался встречаться с теми, кому он нравился, и к кому он сам испытывал симпатию. Его увлекал процесс ухаживания, неконтролируемые ощущения от разворачивающегося внутри незнакомого чувства. Нравилось ходить на свидания, держаться за руки, обниматься. А уж целоваться и подавно: почуяв непаханное поле для тренировки этого захватывающего физического занятия, от отношений к отношениям Кен узнавал о себе много нового, пробовал, экспериментировал, смаковал, научился манипулировать, в процессе получая то, что ему нужно. Тем более, что всё это ему с лёгкостью позволялось.

Однако, на одних поцелуях далеко не уедешь. Проходил месяц, два, и Кента внезапно понимал, что ему скучно. У него имелась целая охапка идей, планов на будущее и ещё довесок того, что он хотел попробовать совершить в своей жизни. В то время, как у абсолютно каждой его девушки оставалась лишь одна мечта - окончить школу, выйти за него замуж, родить ему детей и умереть от счастливой старости лет в тридцать. Никаких новых увлечений, интересов, размышлений, прочитанных книг, сумасбродных мечтаний.. Ни одна из претенденток не задержалась с ним дольше, чем на полгода. Поэтому последние пару лет Кен целенаправленно игнорировал все попытки затащить его в серьёзный интим, время от времени соглашаясь только на разовые встречи..

Молодой человек взглянул на восседающую рядом брюнетку. За эти три дня он, кажется, позабыл, как выглядит её лицо, потому что девушка с самой первой минуты, проведённой за его партой, опустила голову, и её густое каре полностью скрыло от него весь её профиль. Она сидела так всё расписание, и расслаблялась лишь на переменах, когда общалась с подружками, продолжая прятать глаза, если он случайно возникал на горизонте.

Раньше такое проявление симпатии оставило бы Кена равнодушным. Но сейчас он едва держал себя в узде, чтобы не встряхнуть её, в бешеном порыве не зачесать её волосы назад и не заставить её на себя посмотреть, наблюдая за тем, как это до умопомрачения застенчивое, целомудренное чудо заваливается со стула в обморок.

Кента нахмурился: ”Не может быть, чтобы всё было настолько запущенно”.

Никогда не поступая так раньше, он резко без разрешения схватил её ластик, что-то стёр у себя в тетради и не возвращал его до самого конца урока.

Девушка даже не шелохнулась. Только сжалась ещё сильнее. От смущения..

Да что ж такое-то?!

Невероятно!.. Он скучает по ударам линейкой по голове!.. По толчкам локтем в руку, по походам за запущенным в окно рюкзаком на школьный двор, по погоням по этажам в попытках отобрать обратно свою толстовку!.. Что происходит?..

Кента посмотрел прямо перед собой, округлил глаза и, внезапно повернувшись назад, уставился на Сатори, сидящую партой выше с одним из его одноклассников. Та, почувствовав на себе пристальный взгляд, подняла голову от тетради и безучастно воззрилась на Кена. Всего на десяток секунд, пока не поняла, что картинка перед ней не собирается меняться. Затем спокойно перевела взгляд на доску и стала что-то списывать оттуда в тетрадь.

Она словно перестала его замечать. Утренний ответ на его ”привет” давался ей сухо. А дальше - целый день упорное молчание. Как будто Кена вообще нет в классе.

А он был. Ещё как был. И даже если не хотел знать о её чувствах к нему - вновь увидеть бьющую ключом жизнь в её изумрудных глазах хотел безумно. Безумнее, чем научиться летать.

Кента натянул на нос приспущенную до подбородка маску и позвонил в звонок рядом с белой дверью. Со стороны данное обстоятельство могло показаться странным, однако лишь с этим человеком он был способен говорить откровенно, не переживая, что после разговора о его личных проблемах узнает кто-то ещё.

В глаза ударил слишком специфический искусственный свет специальных люминесцентных ламп из дальней комнаты, в которой мелькнула обнажённая женская фигура.

- Проходи, - вытирая разноцветные руки небольшим отрезом белой ткани и пропуская гостя в квартиру, сосредоточенно произнёс Гу в натянутой до переносицы чёрной маске. - Подождёшь на кухне? Сейчас даму провожу, и присоединюсь к тебе.

- Нет проблем, - согласно кивнул Кен и, разувшись, свернул направо, к обеденному столу. - Чонгу-хён!

- М? - откликнулся тот, скрываясь в импровизированной комнате, стенами которой служили поставленные определённым образом тонкие пластиковые перегородки.

- У тебя случайно не завалялось чего-нибудь перехватить?.. - спросил Кента.

- А, да, - высунулся из комнаты и улыбнулся Чонгук. - Что-то у меня сегодня с гостеприимством сбоит. Подомогайся там к холодильнику. Что найдёшь - всё твоё.

- Спасибо! - радостно откликнулся Кента и полез в рефрижератор на поиски какой-нибудь еды.

Внутри морозящего устройства, с переменным успехом продлевающего жизнь своего хозяина по вине самого хозяина, с продуктами было не густо. Чонгук приезжал сюда не так часто, поэтому особого смысла затариваться продовольствием по самую верхнюю полку он не видел.

Будучи воспитанным скромным мальчиком, Кен сфокусировался на менее ценных, по его мнению, пищевых припасах брата. Заметив в двери полулитровую упаковку питьевого йогурта и остановив на ней свой выбор, молодой человек открутил крышку и уже было поднёс картонный пакет ко рту, частично наполнив его спасительной густой жидкостью, как вдруг недалеко сбоку донеслось:

- Не, вот этот кумыс лучше не трогать. Он здесь уже месяц простоквашится.

Кента округлил глаза, тут же почувствовав всеми ротовыми рецепторами противно горчащую кислоту, и, пулей метнувшись к мойке, шумно выплюнул чудом не проглоченную гадость под кран, быстро промыв рот водой.

- Извини, - забирая у скривившегося Кена начатую упаковку, виновато улыбнулся Гу. - Не успеваю за всем уследить. Вот. Возьми лучше эту танпхат хоппан (булочка на пару с начинкой из красной фасоли - прим. авт.). Она лежит здесь чуть меньше трёх недель. Кажется..

Кента грустно уставился на одинокую, явно не благодаря пищевому красителю зелёную булочку, и жалобно спросил:

- Может.. я лучше водички попью, пока курьер привезёт нам горячей лапши с говядиной?

- Если только оплатишь ты, - весело пожал плечами Чонгук. - У меня зарплата только в конце месяца.

- Не легче было бы просто продать почку, хён? - сочувственно усмехнулся Кента, намекая на непростую ситуацию, в которую несколько лет назад собственноручно загнал себя Гу.

- Этот вариант я приберёг на особый случай, - дал ему понять, что у него всё нормально, Чонгук.

- Доброй ночи, мальчики, - мило попрощалась с ними появившаяся из дальней комнаты улыбчивая женщина средних лет, на счастье Кена, уже полностью одетая и даже прихватившая свою сумочку.

- Доброй ночи, госпожа, - тихо отозвался смущённый Кента и поклонился в ответ.

- Доброй ночи, госпожа Хван, спасибо Вам за помощь, - отвесил ей благодарный поклон Чонгук. - Пойдёмте, я провожу Вас.

Пока хозяин квартиры расплачивался со своей вечерней гостьей наличными и закрывал за ней дверь, Кен успел дозвониться в службу доставки и заказать им горячий и полезный ужин.

Чонгук заканчивал уборку в дальней комнате, когда Кента осторожно заглянул внутрь и, дождавшись приглашающей улыбки брата, шагнул в святая святых его студии. Гу выключил осветительные лампы, расставленные вокруг высокого стула и, оттирая ладони от краски спиртовой салфеткой, неспеша подошёл к Кену, который стоял у мольберта и молча разглядывал изображённый на холсте цветной набросок.

- Красиво, - наконец, выдохнул Кента. - У тебя реально талант такое рисовать.

- Спасибо, - скромно улыбнулся Чонгук. - Приятно слышать это от не заинтересованного лица.

Кен помолчал ещё мгновение, а потом вдруг спросил:

- Почему ты не приглашаешь в качестве натурщиц молодых красивых девчонок? Почему именно женщины постарше?

- Ну, я же себе не враг, - хмыкнул Гу. - Думаешь, мне будет до живописи, когда глашатай в штанах вскинет свой рог и объявит эрекционную тревогу?

Кента живо представил это занимательное зрелище и весело хохотнул.

- Ну, а если серьёзно? - не унимался младший.

- А если серьёзно, то для меня красота - это не идеальное лицо и тело. Каждый изъян внешности имеет значение. По-своему прекрасен. Рассказывает свою историю. Несёт невероятное количество информации о личности и характере человека, - задумчиво изложил ему своё видение красоты Чонгук. - Я люблю разгадывать людей.

- Вот чего-чего, а, глядя на тебя со стороны, никогда не подумаешь, что в твоей голове бродят такие мудрые мысли, - с улыбкой искренне сделал ему комплимент Кента.

- Подобные мне люди вызывают у большинства вполне обоснованные опасения, поэтому я предпочитаю казаться всем беспечным разгильдяем. Мне так спокойнее. Людям - тем более. Так легче находить ”своих”, - подмигнул ему Гу.

В этот самый момент в квартире раздался пронзительный звук дверного звонка, и ребята, весело переглянувшись, рванули к входной двери наперегонки.