Глава 2 (1/2)

Думает трезво и ход просчитает каждый

Кто на чужую уловку попался дважды

Форсаж. Песня “Твоя жизнь”

Быть видящим сквозь Зелень оказалось довольно захватывающим делом. Даже не знаю, почему я так долго игнорировал эту сторону своих новых способностей. Может из-за того, что древовидцы у меня в сознании в первую очередь ассоциировались с Браном, который в числе прочих бросил меня умирать на Стене, позже предпочитая и вовсе забыть? Не знаю. Возможно.

Поначалу меня сносило волной информации, из которой я выбирался, ухватываясь за первое попавшееся видение, принадлежность которого к прошлому, настоящему или будущему я, на тот момент, не мог определить совершенно.

Но постепенно, проводя всё больше времени в богороще, за счёт урезания тренировок с мечом и луком, я научился хотя бы не теряться в поступающей ко мне информации и примерно определять, что именно я вижу: далёкое прошлое, возможное будущее или же настоящее. Само собой, погрешность была плюс-минус лапоть, но я был рад и этому.

Несмотря на захватывающий эффект присутствия, полезного в большинстве увиденного было до обидного мало.

Звери, птицы, незнакомые и никак мной не определяемые люди, просто дерево и природа, звери, звери, звери…

Наверное, стоит упомянуть, что большинство чардрев на сегодняшний день росло за Стеной, и плотность населения там была довольно низкой. Хоть племена вольных людей и жили в тех местах многие тысячелетия, для них территория за Стеной всё равно оставалось слишком обширной.

Ещё нужно понимать, что как бы высоко не ценили на Севере Старых Богов, но богорощи здесь век от века сокращались. Они, безусловно, сохранились в замках, или рядом с ними, но во всех видных местах, особенно вблизи от Королевского тракта, сторонники Семерых не желали видеть признаки чужой веры.

И хоть андалы несколько тысяч лет назад так и не смогли захватить Север, у них было более чем достаточно времени для постепенного насаждения веры в Семерых. Дома Севера роднились с южанами, мужчины и женщины приносили с собой свою веру, воспитывали детей, создавали септы и монастыри, и, само собой, старались сделать то, что считали нужным – уменьшить влияние чужой веры на свои семьи и людей. Иногда они старались действовать словом и убеждением, а иногда - просто поджигая или вырубая богорощи.

Ну а когда очередному путешествующему по Королевскому тракту аристократу, под командованием которого было достаточно людей, взбредало в голову срубить богомерзкое дерево, которое он увидел, ему никто не мог помешать.

Уж не знаю и в самом ли деле всё так и задумывалось старыми пройдохами, ведь с их слов вера в Семерых каким-то образом защищала их самих, представляя собой своеобразный щит-буфер, но как по мне, всё выглядело так, словно андалы медленно и верно искореняли Старых богов, постепенно вытесняя их за Стену, ассимилируя некоторые элементы чужой культуры, с которыми такого сделать не получалось.

Вот так выходило, что для меня увидеть через белые деревья интересные и полезные события или хотя бы людей становилось не так-то и просто. Всё же Брану было легче обучаться всему этому – у него сразу был учитель.

А вот мой возможный учитель, дух волка, ни в какую не хотел помогать мне в древовидении. А разговоры с ним всё чаще заканчивались ничем.

Так проходили месяцы, ещё быстрее, чем раньше.

Мир вокруг не стоял на месте: дети росли, как, впрочем и я; у Эддарда родился ещё один сын, что косвенно повлияло на мои возможности в замке, ведь с недолюбливающей и вечно мешающей мне Кейтлин мы почти что не пересекались – на последних месяцах беременности у женщин обычно иные заботы.

Однако спустя полгода такой необременительной жизни у меня состоялся занятный разговор.

– Джон! Постой же ты! – крикнула мне в спину Арья, когда я быстро шёл от Касселя с тренировки в богорощу, спеша побыстрее окунуться в мир видений и снова попытаться подчинить их себе.

– Привет, юная леди, – шутливо поздоровался я с ней, улыбнувшись и поймав разбежавшегося ребёнка.

– Я никогда не буду леди!

Ну а мне, наверное, никогда не надоест шутить над ней на эту тему, будь она хоть девушкой, хоть зрелой женщиной, хоть бабушкой.

С тех пор как она мне призналась в любви, наши отношения не претерпели никаких значительных изменений, разве что она ещё сильнее ко мне привязалась.

Ну а я время от времени думал о ней в новом для себя ключе. Между нами и в прошлой жизни была симпатия, но большую часть своей жизни я прочно ассоциировал её с Джендри, с которым они хоть и не были в законном браке, но общих детей и даже внуков имели в достатке. Для меня Арья всегда была и оставалась сестрой, больше родной, чем двоюродной, и менять к ней своё отношение, как оказалось, было довольно трудным делом.

– Джон, скажи мне, что с тобой происходит? – обняв меня, в ответ сказала Арья.

– А со мной что-то происходит?

– Да! Ты стал всё больше пропадать в богороще, и взгляд у тебя стал, как у грустного старика. И даже говорить ты начал, как наш мейстер или Нэн.

Тут я десять раз пожалел, что так часто открывал рот. Обещал же себе держать язык за зубами. Ничего удивительного что она, да и прочие наверняка тоже, заметила мои странности.

Ну а то, что для детей я иногда кажусь стариком с тоскливым взглядом в теле подростка, тоже нет ничего удивительного. По сути, им я и являюсь, всё же целая жизнь за плечами.

– А давай ты научишь меня тому приёму! Тоже хочу научиться бить людей в лицо!

– Хорошо, – улыбнулся я ей в ответ. – Будем считать это подарком на твои именины.

– Да! Это самый лучший подарок! – радостно сообщила мне Арья.

В тот день я так и не добрался до богорощи. Наглая девчонка старалась завладеть как можно бо́льшим количеством моего внимания и времени, и я не был против.

Вот только этот день натолкнул меня на мысли, что я впустую трачу отмеренное мне судьбой спокойное время.

Если так всё и будет продолжаться, то к моменту приезда короля я буду всё так же не готов изменить будущее своей семьи, да и своё тоже.

При одной только мысли, что меня снова попытаются отправить на Стену, пусть даже якобы ради моей же безопасности, меня выворачивало буквально до зубовного скрежета.

Может, дяде и показалось удачной мыслью спрятать Таргариена на Стене, но вот мне такая жизнь уже успела осточертеть.

– Слушай, волчара, а ты не считаешь, что в ваших же интересах обучить меня быстро и правильно? И как, кстати, тебя зовут? – спросил я у духа при следующем посещении богорощи.

– У меня было так много имён, юный волчонок, что всех их и не упомнить. Да и не дар-ром мы зовёмся безымянными. Но здесь и сейчас можешь называть меня Стар-рком. Да, это будет пр-равильно.

– Ты так и не ответил на мой первый вопрос.

– Ну и зачем это нам?

– А как, по-твоему, я буду выковыривать из их нор ваших зеленых карликов, которых, по вашей же просьбе, и должен спасать?

– Пр-риказу, а не пр-росьбе

– Не важно, как это называется, – сквозь зубы процедил я. – Если всё будет продолжаться так же, как сейчас, то ваши драгоценные детки точно так же сдохнут от Иных, как это было и раньше.

– И что ты хочешь, наглый волчонок?

– Научи меня как работать с видениями, я же вроде должен быть видящим сквозь Зелень, а не беспомощно в ней бултыхающимся.