Глава 16 (1/2)

Войска смотрели на меня. Я смотрел на них. Раны продолжали понемногу затягиваться. Боль так же постепенно утихала. Множество мыслей метались в голове бешеным роем. Снова прошёл по грани…

Нет. Об этом будем думать потом. Сейчас нельзя показывать слабость. Только дай намёк этим шакалам — растерзают.

Ну, поехали!

Аура сменяется на парную, разворачивая золотисто-зелёные рунные круги. Скорость исцеления осталась прежней, но тело чувствуется легче из-за сдвоенного эффекта. Кажется, моя внешность вновь оставляет желать лучшего. Вон как дёрнулись на мою попытку, неуспешную, к сожалению, встать эти уроды.

Ещё разок!

Со второго раза мне всё же удалось кое-как устоять на ногах. А эти всё так же смотрят.

Ну, суки, кто ещё хочет комиссарского тела?! Всех убью — один останусь!

С трудом, достойным описания отдельным томом непечатных выражений, я принял свою обычную стойку с отведённой назад ногой. Пусть получилось довольно криво, тело отчётливо дрожало от оставшейся силы холода и усталости как ментальной, так и физической, но к бою я изготовился.

Видимо, они решили, что с них на сегодня хватит и на такое никто не подписывался. Почему я так подумал? Эта стая недобитых гиен на удивление синхронно начала бежать кто-куда. Давка образовалась ужасная, не удивлюсь, если в ней было потеряно людей больше, чем при нашей контратаке. Но меня стабильно обходили по широкой, метров так тридцать, дуге. И никто из них даже не попытался на меня напасть! Удивительное благородство! Или это просто проявление инстинкта самосохранения?

Но насколько же бесхребетными нужно быть, что бы даже не попытаться? Ха, с каких это пор я сам стал образцом воинской храбрости и самоотверженности? Хм… Как попал сюда. А до того…

Голову словно прострелили из противотанковой винтовки. Боль, схожая по силе с пытками того балахонщика, мгновенно затопила сознание, калёным железом ударив по разуму. Мелькнули лишь неясные, нечёткие, сероватые образы, исчезнувшие так же быстро, как и появились. Боль исчезла почти так же быстро, вслед за ними.

Я даже упасть не успел.

Что. Это. Было?!

Тонкий намёк, что «не стоит ворошить прошлое»? Попытка подсознания ответить на мой запрос? Вопросы.

Вопросы, вопросы, вопросы, вопросы! С каждым разом их только больше! Неужели после всего я не заслужил знать хотя бы крупицу о прошлом себе? Что такого может быть в жизни… меня? Ну, обычного человека!

Ага, целых десять раз обычного. Сейчас-то особенно. Прямо-таки по заветам ОЯШей. А кто это? Обычный Японский Школьник. А что такое Япония? Или школьник? Страна. Ученик.

И это великолепное в своей подробности объяснение- всё что я смог выудить из моей многострадальной головы. При попытке же получить несколько больше подробностей, набор прекрасных ощущений вернулся вновь.

В Бездну.

А пока я предавался мемориально-ментальным утехам или страданиям (?), поле битвы почти опустело. Залитое кровью, покрытое брошенными телами и валяющимся рядом с оными оружием. С остатками брошенной осадной техники, палатками и прочими продуктами жизнедеятельности развёрнутой армии.

Всё это, должно быть, создавало непередаваемое амбре, но я не чувствовал запаха, хотя с усиленными чувствами должен бы.

Впрочем, сейчас в лучах зенитного солнца это место казалось даже в чём-то по-своему красивым.

Мы… победили?

И разум дал свой ответ.

Да. Мы победили.

***</p>

Я так и продолжил стоять на том месте, посреди развалившийся палатки, правда, сменив направление взгляда. Сейчас моя скромная королевская персона смотрела на приближающуюся армию. Свет отчётливо отражался от многочисленных продолговатых серебряных флагов.

Я внимательно наблюдал. Улучшенное… силой, да, пусть так, зрение позволяло разглядеть пафосно выглядящих воителей в сверкающих доспехах, методично дорезавших бежавшую с поля боя армию врага.

Какая ирония. Подкрепление из столицы империи с названием Зенит прибыло в зенит. Просто словами трудно описать, как я хочу видеть всю эту столичную военную братию, желательно где-то далеко и не здесь. Пока я тут Превозмогал, именно так, с большой буквы, они пришли на всё готовенькое и добивают обычных рубак, в панике не способных дать даже самый жалкий отпор. Предчувствие на душе было мерзким.