5. Руины некогда «успешной» и «счастливой» жизни Тони Старка. (1/2)

Тони нашел зацепку. Да, именно так. А гордость гениального изобретателя, инженера, ученого выла просто-таки раненным зверем от осознания того, что без витиеватой подсказки того асгардца, он бы не справился, не додумался бы изучить вопрос с той стороны, на которую ему указали. Однако, несмотря на это, Старк все же находил в себе силы признать, что справился он с чужой помощью.

Собственно, им с Беннером еще раньше удалось доказать, что куб и скипетр связаны между собой, вот только глубоко эту связь никто из них рассматривать не стал, пометив, как нечто несущественное — зря. Так что, до конца выделенного ему срока на изучение артефакта мужчина и глаз не сомкнул, полностью сконцентрировав свое внимание на энергии, которую излучал куб, а главное… на направлении этого самого излучения. К сожалению, точного сканирования не выходило. Джарвис со своими сенсорами оказались не настолько чувствительны. Получилось зафиксировать лишь четыре канала, которые и то… почти не ощущались. У Старка не было даже примерного более точного направления. А теорий… теорий как раз-таки появился целый ворох. Но правдоподобной виделась лишь одна. По Земле, ну, или за ее пределами — важное уточнение, ибо скипетр и куб, по сути, были не с Земли, поэтому отметать все то, что не касалось их планеты на прямую, глупо и необъективно — разбросано еще четыре артефакта со схожими сигнатурами. А учитывая то, на что был способен тот же куб, оставалось лишь догадываться о свойствах других неизвестных предметов… догадываться и даже ужасаться.

Именно по этой причине, стоя бок о бок с другими Мстителями на торжественных «проводах» асгардцев Тони испытывал весьма смешанные чувства, хотя ничто из этого никак внешне не проявилось — взгляд скрывали солнцезащитные очки, на губах, преисполненная уверенностью, усмешка, да и вся поза была расслабленная, как, собственно, и полагалось, если поддерживать тот образ, что за ним уже успел давненько закрепиться. В самом же Старке все прорастало чувство неправильности. Мужчина назвал бы это ощущение обломком, огрызком, что своими неровными и заточенными краями впивался не столько в плоть, а в то, что находится много глубже, пуская колючие иссушенные корни в самое нутро, прорастая. И первые ростки появились именно тогда, когда Тони стал свидетелем того, как Тор надевал на своего брата намордник. Конечно, он понимал необходимость подобного аксессуара — речи Бога Обмана могли сбить с пути истинного любого, точнее, тех, кому не хватало объективности, воли, логики и прочих важных вещей… по этой причине речи асгардца не сбили Старка ни с какого пути, скорее, помогли увидеть то, что раньше игнорировалось. Так что, смотрел он на закованного в кандалы и в наморднике Локи со своеобразным сожалением. Что ни говори, а было как-то болезненно наблюдать, как существо с гениальным в своих сферах умом равняют с животным.

Старк даже едва слышно цыкнул, позволяя сдерживаемым сожалению и досаде на мгновение прорваться наружу. Правда, уже через секунду ничего об этой мелькнувшей слабости не напоминало.

— Что-то не так? — в полголоса.

Да, надо сказать, Беннер оказался гораздо более внимательным, чем остальные, а потому ничего не пропустил. Не к месту и не ко времени его внимательность, вот что.

— Да просто растянули они все это… Не «проводы» заключенного и героя, а уже торжественное шествие, — фыркнул Старк, придумывая причину своего раздражения на ходу, хотя в сказанном не было лжи и лицемерия… прощание и правда как-то подзатянули. — Лично я был бы не прочь позаниматься своими делами. Мне еще башню надо восстановить. А то, знаешь, эти горе-захватчики весь ремонт мне в утиль спустили. Так что, мигрень, друг мой, началась у меня задолго до этого момента, — по-театральному горестно вздохнул.

И этого, как ни странно, хватило. По крайней мере, расспросы прекратились. Беннер поверил на слово и просто кивнул, не задавая лишних вопросов.

Не глуп, внимателен, избирательно наивен — этот парень просто кладезь положительных качеств. Из всей их «колоритной компании» Старку он нравился больше всего — своего рода «переносимость с первого взгляда», что являлось довольно редким явлением, если так подумать.

А ещё… как ни удивительно, но долгие и, казалось бы, бесконечные прощания-проводы завершились в один миг.

Кивок со стороны Тора Старк практически начисто проигнорировал, заранее зная, что громовержец вряд ли обидится — ответных кивков ему с лихвой хватит и от других. Концентрированное внимание мужчины досталось другому… тому, второму брату. И, признаться честно, Тони вообще не собирался на него смотреть. Все получилось само собой. На инстинктах. Его взгляд будто бы притянуло к Богу Обмана — от чего-то показалось, что если посмотрит на него сейчас, то разгадает хотя бы часть загадок связанных с ним. Думать так, на самом деле, не стоило, ведь это совершенно не логично, не объективно, необъяснимо. Но, несмотря на все это, внезапный порыв претворился в жизнь.

Их взгляды схлестнулись.

Хотя Локи не мог этого знать, не мог знать, что так будет. Не мог ждать того, что Старк на него посмотрит. И даже если и так… солнцезащитные очки не позволяли даже предположить, куда тот направил свой взгляд. Но асгардец будто бы знал. Знал. Смотрел в ответ прямо, не мигая, со знакомой снисходительной насмешливостью в глазах. И пусть был лишён возможности говорить из-за нацепленного намордника, Тони все равно словно бы слышал его голос: «Ты становишься предсказуемым, смертный. Знаешь об этом?» Эти слова казались настолько реальными, будто и правда прозвучали — на лбу мужчины даже проступила морщина раздражённости, и он с трудом, но сдержал себя от того, чтобы пробормотать: «Не надоело ещё напоминать о моей смертности, северный олень?»

А потом…

…вспышка.

Асгардцы исчезли так же внезапно, как и появились. Просто растворились в воздухе, будто их и не было.

Однозначно к лучшему. Старку и без них хватало загадок и вопросов без ответа. Тем двоим вполне хватит и Асгарда — так что, теперь каждый на своём месте. Вот только… Все равно ощущалась некоторая досадная пустота, раздражающая незавершенность. Тони частенько имел дело с проектами, которые по той или иной причине не завершались — слишком хорошо знал это неприятно зудящее чувство внутри. Но поделать с этим ничего не мог — не следовать же в Асгард за этими двумя, в самом деле… лучше уж останется обеими ногами на своей земле, где нужнее.

Старк пожал руку Роджерсу. В это же время Беннер забрал свою сумку у Клинта, прощаясь с остальными. Мужчине хотелось верить, что тот прощался и за него тоже, но это было не так уж и важно, а после Тони и вовсе направился к своей машине, не желая все затягивать ещё больше.

— Запрыгивай, здоровяк. У нас большие планы, — бросил он Беннеру через плечо, поторапливая его.

Все же, что ни говори, а слезные прощания были не по его части.

__________________________</p>

[спустя шесть месяцев]</p>

Комната буквально утопала во тьме — единственная тусклая дорожка света разливалась с распахнутого настежь окна. И в этом не слишком ярком прожекторе из лунного света находилась лишь кровать, на которой и спал Тони. Его затылок буквально впечатался в подушку, в то время как черные вихры разметались по ней. Глаза закрыты. Губы сомкнуты и неподвижны. У самых ключиц горло подрагивало в немом созвучии с поднимающейся и опускающейся грудной клеткой — дышал.

Но было в этом его сне нечто странное и совершенно точно неправильное. Люди обычно не погружались в собственные сновидения настолько глубоко, словно бы не надеясь когда-либо вообще всплыть обратно на поверхность. А Тони внутри себя падал и падал, в настолько темные закоулки сознания, куда свет до этого ни разу не проникал.

Пульс и дыхание были замедленны практически до минимума, как если бы мужчина не спал в том самом смысле этого слова, который предполагался, а существовал на узкой грани между жизнью и смертью — глубокий, крепкий и невероятно концентрированный сон.

Он помнил, как это было.

«Удушающая усталость плотным коконом окутывала тело. Зловоние слабости и бессилия для Старка было чем-то недопустимым со времён плена, особенно сейчас, когда на карту оказалось поставлено слишком многое. И он не терпел слабость, особенно свою собственную. Она затягивала, уничтожала… прямо как сейчас, когда ноги едва держали, а сознание было не в силах оставаться ясным. Даже собственная броня, казалось, прибавила в весе, становясь грузной, практически неподъёмной.

— Старк, слышишь меня? На город пустят ядерную ракету? — раздался голос Фьюри из встроенного в броню динамика.

Этот голос и эти слова подействовали на Старка, которого двумя мгновениями раньше сбили с ног прицельным ударом, как ушат холодной воды. Это отрезвляло, заставляло снова подняться на ноги, превозмогая усталость.

Ещё не время. Эта чертова инопланетная война, которая уже стояла Тони поперёк горла, ещё не закончилась.

— Когда? — только и спросил он.

— У нас три минуты. Максимум. Взрыв снесет весь Манхэттен, — последовал короткий ответ.»</p>

Рваный выдох сорвался с губ мужчины. Но сам Тони не пошевелился даже, продолжая все так же неподвижно лежать на кровати.

И вроде он спал. Совершенно точно спал. Но, даже охваченный сном, разум не потерял свою способность к осмыслению.

Почему именно он? Ведь Тони никогда не был героем, не стремился им становиться — иллюзий на сей счёт у него не было. Если бы составляли рейтинг героев, эдаких рыцарей в сияющих доспехах — не занял бы даже последнее место, скорее, просто бы не вошёл в него. Это участь Роджерса, легендарного Капитана, который сам ее выбрал и стремился к почетному званию героя на всех парах. Старк же не просил этого. Не хотел. Никогда не хотел. Просто не подходил для этого.

Почему именно он?...

«Мысли в голове носились с бешеной скоростью, обгоняя друг друга, сталкиваясь, разлетаясь вдребезги чтобы собраться вновь — своими мельтешениями грозились пробить к чертям черепную коробку. Нужно было решить, что делать. И на поиск решения отведено было не так много времени, учитывая, что до взрыва осталось всего ничего… какие-то три минуты.

Взгляд метнулся вверх. К порталу.

И… этого оказалось достаточно. Решение было найдено — оно буквально пронзило разум Тони.

— Пусти всю мощность на ускорители, — отдал поручение Джарвису, отталкиваясь от земли и взлетая.

[Уже сделано, сэр.]

И Старк понёсся вверх, прямо в небо, за считанные секунды оказываясь над городом.»</p>

Мужчина резко мотнул головой в сторону. С губ сорвался болезненный стон.

Он помнил слова Роджерса, который раньше всех понял, что к чему, что именно задумал Старк: «Это полёт в один конец.» Тони знал это. Знал без дополнительных разъяснений. Не был глуп. И даже в столь стесненных боем и усталостью обстоятельствах был способен на простейшие вычисления — если влетит в портал вместе с бомбой, то вероятность возвращения очень мала. Знал это. Он, черт возьми, знал это. Все понимал. Но не остановился, не позволил себе даже секундной заминки, чтобы передумать. Почему именно он? Ведь Тони никогда не был героем, не стремился им становиться — иллюзий на сей счёт у него не было. Старк не просил этого. Не хотел. Никогда не хотел. Просто не подходил для этого. Но именно он влетел с бомбой в портал, так и не дождавшись ответа от Пеппер, с которой пытался соединить его Джарвис.

Казалось, сама ночь стала вдруг темнее, а тишина глубже, концентрированней. Но даже если все так и случилось, мужчина на кровати вряд ли заметил разницу. Сейчас все то, что происходило за пределами его тела было несущественным. Он продолжал свое падение дальше, все глубже в темноту, пока его так называемая «физическая оболочка» продолжала неподвижно лежать на кровати. И даже лунному свету было не пробиться в непроглядную темень бездны его сновидений.

«Старк влетел в портал, замирая в невесомости. Взгляд был направлен вперёд, в непроглядную тьму космоса.

— В этом и есть одно из отличий между нами. Одна лягушка с самого рождения жила на дне колодца. Оттуда она видела маленький кусочек неба и утверждала, что небо и есть такое маленькое, с ладошку. Но так ли это на самом деле?

Этот голос… знакомый голос. Он звучал не через встроенный динамик, который вместе со всеми системами вышел из строя. Он гремел раскалывающим череп громом в его голове. И он… не должен был звучать тут… сейчас…

А Старк все продолжал смотреть вперёд. Видел громоздкое тело корабля, целые легионы пришельцев, инопланетных захватчиков, готовых ринуться в бой. И понимал… им не победить. Это осознание буквально пронизывало его нутро, пробуждая нечто почти незнакомое. Страх. Но не тот, поверхностный, а более глубокий, животный, когда хотелось бежать без оглядки, сбивая в кровь ноги, и все лишь для того, чтобы найти укрытие, спрятаться, забиться и сжаться, как испуганный зверек.