Сновидение в тени ветвей абрикосового дерева (1/2)

- Чего ты так улыбаешься, братец? Расскажи мне, чтобы я порадовалась за тебя!

- О! Ты хочешь узнать? Ну ладно, тогда послушай! Сегодня, когда я возвращался домой, погода была замечательная.

Просто замечательная.

Да, верно! Солнце ярко светило, крохотные пташки пели гимн весне, а бабочки порхали прямо у моих глаз.

Я мог коснуться каждой из них рукой:

Белой, розовой, нежно-желтой.

Их крылья напоминали витражи старой беседки, где я спал в колыбели, когда был ребенком,

Где я в последний раз слышал голос нашей матери,

Где желтая канарейка вплетала мне в волосы цветы миндаля и обещала, что однажды они превратятся в корону.

Я был так напоен, так опьянен этим весенним воздухом, что не заметил, как опустился в траву и закрыл глаза.

Я слушал, как мне пели цикады, и улыбался.

Я мог различить голос каждой, а их было там, мне казалось, больше миллиарда.

Я чувствовал, как снова оживаю на торжестве весны и света, и как мои щеки становятся красными, точно свежие розы.

Я засмеялся, когда нежный лепесток коснулся моих век,

И поднял их, когда услышал, что я не один смеюсь.

И я увидел прекрасную девушку.

Она сидела за увитыми плющом воротами между двух старинных фонтанов,

Журчание которых подпевало еще голосам ее предков.

Она улыбалась и увлеченно читала книгу, страницы которой украшали силуэты цветов:

Это были следы от оставленного между листов гербария.

На ее темно-каштановых волосах, спускавшихся волнами с плеч, лежала украшенная цветами шляпка с длинными ленточками.

Я мог коснуться каждой из них рукой:

Белой, розовой, нежно-желтой.

Ее платье из рюша и кружева было точно сшито феями.

Она не поднимала глаз от книги, но я знал: они моего любимого цвета.

Ее губы беззвучно шевелились, как во время чтения чего-то сокровенного, точно это было послание или стихи о любви.

Иногда она своей рукой с такой нежной бархатистой кожей поднимала чудесную фарфоровую чашечку и пила из нее.

Я не знал, что там, но был уверен, что это розовый, как заря, чай с травами и липовым медом.

Она вся была похожа на что-то светлое и сказочное.

Я не слышал ее голоса, но знал, что он идеален.

И что только таким голосом поются колыбельные.

Я чувствовал, что вот-вот ослепну от ее красоты.

И я снова закрыл глаза.

Все кругом дышало ее телом,

Цветочным ароматом ее духов.

Я чувствовал, как канарейка из детства расстегивает пуговицы на моей белой рубашке,

Как она кладет пышный бутон пиона мне на сердце,

И как он расцветает.

Я услышал, как она,

Та, что сидела за увитыми плющом воротами,

Встает.

Я слышал, как шелестело ее платье.

Каждая травинка повторяла этот шелест.

Бабочки, пчелы и шмели кружились над ее шляпкой с цветами.

Их привлекал не нектар бутонов.

Они хотели следовать за своей королевой,

За самой природой,

За девушкой в платье из кружева,

Которая босиком шла по мягкой траве.

Ветер играл ее мягкими волосами,

Ветер хотел завить их в пышные локоны.

И я завидовал, что он может коснуться ее длинных волос,

А я сижу в траве и думаю, стоит ли мне спрятаться за деревом или кустом роз,

Чтобы она не смутилась двух влюбленных глаз,

Пристально на нее глядящих и завороженно считающих каждый ее шаг.

Я видел, как она подходит к дому с высокими мраморными колоннами.

Она была далеко, но мне казалось, в любой момент она может услышать мое дыхание и обернуться.

Поэтому я пытался не дышать.

Мне было страшно, что она заметит меня.