Глава 21 (1/2)
Утро следующего дня началось для Чонгука слишком громко и слишком рано. Кажется, ему удалось поспать едва ли больше двух-трех часов, но Юнги, увидевший синяки и ссадины на его лице, просто… не мог вести себя тихо.
Юнги в принципе всегда по утрам был слишком шумным, топая и пыхтя, как еж, а уж когда он пытался сварить себе кофе и приготовить завтрак, то это и вовсе становилось целой шумовой атакой. Но сегодня дело было совершенно не в этом. А в том, что его чересчур переживательный и гиперзаботливый старший брат, увидев лицо мирно спящего рядом с ним Чонгука, просто впал в истерику. И никак не желал успокаиваться.
Он устроил сонно хмурящемуся, пытающемуся отпихаться от него и снова лечь спать Чонгуку целый допрос, пытаясь выяснить, что произошло. И был так настойчив и непреклонен, грозясь вызвать 112, полицию, спасателей, скорую и вообще всех сразу, что Чонгуку оказалось проще сдаться и всё же рассказать ему правду о случившемся. Вернее, ее часть.
Ради душевного спокойствия Юнги Чонгук решил упустить момент с попыткой изнасилования и лишь сказал, что у его вчерашнего парня из «Тиндера» случился приступ агрессии на фоне очень сильного алкогольного опьянения, когда Чонгук отказал ему в прощальном поцелуе. Вот и всё.
Однако Юнги такая версия событий не особо-то успокоила.
Даже когда Чонгук сказал, что навалял этому придурку не меньше, если не больше.
Но и этот аргумент не возымел на него ровным счетом никакого действия.
Юнги еще больше рвался позвонить в полицию. Даже, кажется, впервые за последние шесть лет назвал вслух имя Намджуна, которое давно в их доме было табу. Всё, что угодно. Все, кто угодно. Но только не Намджун. Не вслух. Не из уст Юнги.
Но сегодня Юнги готов был переступить даже через это.
Через себя.
Он распереживался из-за младшего брата так сильно, что действительно собирался звонить своему придурку-бывшему, превратившему его жизнь в настоящий ад. И плевать, что так-то Намджун работал в Интерполе, и занимался исключительно делами о мошенничестве в сфере искусства, и ничем им помочь не мог, но…
Юнги физически нужно было сделать хоть что-то. И у Чонгука, который был категорически против любого продолжения этой истории, особенно того, которое включало разборки, суды, полицию и прочее, никак не получалось унять старшего брата.
Как будто Юнги сам не понимал, что связываться с полицией и их системой правосудия – себе дороже. Еще и останешься виноватым. К тому же… на самом деле, не произошло ничего смертельно страшного.
Чонгук миллион раз пообещал Юнги, что больше никогда в жизни не будет пить, удалит в свой профиль в «Тиндере» и забьет на свидания с незнакомцами, вообще забьет на свидания в принципе и будет проводить всё свое время рядом с Юнги, двадцать четыре часа, семь дней в неделю, даже больше, но даже эти практически железобетонные обещания совершенно не действовали.
Поэтому Чонгуку пришлось прибегать к тяжелой артиллерии – звонить и срочно вызывать к ним на помощь Джина, который, то ли уже не спавший, то ли еще не спавший в субботу в десятом часу утра, примчался к ним буквально спустя двадцать минут.
Они вместе отпаивали уже переставшего материться, ругаться и угрожать подать в суд на всех подряд и просто всхлипывающего и мелко дрожащего Юнги мятным и ромашковым чаем, убеждая его, что всё действительно в порядке.
Это просто драка.