Пролог (1/2)

Чонгуку было чертовски скучно на открытии этой выставки, недаром Тэхён говорил ему сюда не приходить, но… Чонгук вроде как был художником, он искренне и честно любил и восхищался Ван Гогом и еще ни разу в жизни не видел столько оригиналов его работ в одном месте, к тому же его парень был одним из кураторов и организаторов выставки, так что сама судьба велела ему одеться в этот дурацкий, оставшийся еще со школьного выпускного костюм и притащиться на это крайне пафосное событие, собравшее весь сеульский бомонд.

Единственное, что его радовало, – картины: «Цветущие ветки миндаля», «Пшеничное поле с кипарисами», «Спальня в Арле», «Едоки картофеля», «Автопортрет с перевязанным ухом», «Ночная терраса кафе», «Портер доктора Гаше», «Ирисы», «Подсолнухи» – видеть все эти шедевры, переданные из других галерей, музеев или частных коллекций и собранные в одном месте, было настоящим чудом.

Чонгук просто не мог сдержать дрожь перед величием подлинного таланта.

Чужого.

Ведь здесь и сейчас он чувствовал себя как никогда ничтожным.

И как человек. И уж тем более как художник.

Особенно когда, отмахнувшись от назойливого официанта, пытавшегося впихнуть странному задумчивого одинокому гостю если не бокал с вином или шампанским, то хотя бы канапе и сок, он подошел к НЕЙ.

«Звездной ночи» Ван Гога.

Самой значимой и самой красивой картине для него.

Ведь в жизни Чонгука именно с ней было связано так много.

Он с детства обожал эту картину, и, возможно, она была одной из тех вещей, что вдохновили его когда-то стать художником.