Часть 82 Не будь столь дерзким. (2/2)

— Невероятно! Как это возможно? Неужели Империус на него не действует? — Всё в классе шептались пытаясь понять, что происходит сейчас прямо перед ними.

— Ну, детишки, значит слухи не врали. Интересно, а Круциатос тоже не возымеет эффекта? Круцио!

Но Сайтама и сейчас не показывал никакой реакции, как бы Грюм не водил своей палочкой.

— За всю свою жизнь я не видел ещё ничего, подобного! Может и Авада Кедавра не окажет никакого влияния? Авада...

— Что здесь происходит?!

Не успел Грозный глаз договорить, как в кабинет зашла Макгонагл.

— Алостор! Вы что творите?

— Показываю детям непростительные заклинания. Урок ЗОТИ как никак.

— На Сайтаме? Вы что, с дубу рухнули? Я конечно понимаю, что на него это не оказывало раньше эффекта, но все может случится впервые! И кто тогда будет ответственным? Тем более Аваду кедавру. Разве так можно?

— Случится впервые? Интересно, надо бы это взять на вооружение. — пробормотал про себя Грюм.

— Что вы там говорите?

— Говорю, что впредь буду осторожнее, Минерва.

— Вот и чудненько. Не буду больше отвлекать. — Минерва вышла из кабинета.

— Ладно, дети. Я думаю, что на сегодня хватит. Спасибо Сайтаме, что не побоялся показать на себе действие заклинаний.

Дети разошлись, но Грюм попросил Гарри задержаться.

— Гарри. Я слышал, что твоих родителей тоже убили непростительным заклинанием.

— Да, сэр. Вы правы.

— Ну что ж. Становись сильным магом, и тогда ты не будешь их бояться. Ну ладно, беги. А то тебя там наверное твои друзья заждались.

Когда и Гарри ушёл, Грюм уже обратился к Сайтаме.

— Как ты получил невосприимчивость к заклинаниям?

— Путём долгих тренировок, а что?

— Тренировок, хм... Ладно. Отдыхай на сегодня.

— Окей. — Сайтама вышел из кабинета по ЗОТИ сопровождаемый пристальным взглядом Грюма.

”Хм... Значит много раз никто не проверял... Значит может быть и впервые. Эта старая дура не просто так это сказала... Не удивлюсь, если и Дамблдор всё значительно приукрасил в своём рассказе. Ему же надо как-то создать иллюзию, что теперь Хогвартс, это неприступная крепость.” — Грюм закрыл кабинет довольно улыбаясь.

Через некоторое время наступил день открытия турнира Трёх волшебников. В Хогвартс прибыли представители института магии Друмстранга и французской школы Шармбатона. Директора Игорь Каркаров и мадам Олимпия Максим завели свои делегации в Хогвартс. Делегация Шармбатона состояла из 16 учеников. В основном это были девушки, которые сразу же завоевали внимание практически всей мужской половины учеников Хогвартса.

Представив директоров и делегации школ ученикам, Дамблдор объявил пир. Затем, пока ученики знакомились поедая выставленные блюда, директора и профессора начали обсуждать правила проведения турнира. Гарри, Невилл и Рон сразу привлекли девчонок из Шармбатона. Сначала они обратили внимание на знаменитого Гарри Поттера, слухи о котором расползлись по всему магическому сообществу. Затем их взор пал на Невилла с Роном, которые вкладывали старшекурсников Дурмстранга в борьбе на руках даже особо не напрягаясь.

— Я смотрю, у вас уже есть по 3 кандидата на чемпионство, Альбус.

— О нет, Игорь, им по условиям участия ещё не исполнилось семнадцати лет. Мы не можем их допустить. Кстати об этом. — Дамблдор поднялся с места.

— Кх кх... Учащиеся трёх школ! Я ещё раз вас приветствую. Надеюсь, что гостям понравится Хогвартс и пребывание в нём. Я попрошу вас прерваться и послушать. Решением Министерства магии и международной коллегии, было принято, что к участию в турнире допускаются только претенденты не младше 17 лет.

Зал недовольно загудел.

— Что бы принять участие в турнире вы будете должны бросить записку с вашими именем и фамилией в кубок который будет стоять в холле замка. Когда придёт день оглашения результатов кубок явит имена тех, кого он выберет для участия. Учтите, что те, кто бросят свою записку в кубок и будут им выбраны, не смогут отказаться от участия в турнире! Рядом с кубком будут наложены чары, которые не позволят приблизиться к нему никому, чей возраст меньше 17 лет.

— Ну вот, ты слышал? Все как и сказала Гермиона. Мы пролетаем.

— Да ладно, Рон. Ты же знал. Чего ты расстраиваешься.