Глава 72 (2/2)

— Давайте честно, если бы всё было наоборот, вы бы уже шли бить Теренса.

— Нет, — успокоила её Мари.

— Через минут десять — возможно, — ответила Дженна следом.

— В ближайшие полчаса — определённо, — поддержала Беатрис.

Элен прыснула от смеха, несмотря на неловкость, стыд и отвращение к себе и своему телу. Ей было тяжело, но несколько весёлых волшебниц смягчили её вечное наказание в виде воспоминаний.

— Простите, — тут же извинилась она, будто ей нельзя смеяться и нужно страдать, пока она не оправдается.

— Ты не обязана извинятся перед нами. В конце концов, если ты чувствуешь вину за допущенную тобой ошибку, то ты неплохой человек, так что не нужно раскисать до самой смерти, Элен, — подбадривала её Дженна.

Элен кивнула и поднялась с постели. Она никогда себя не простит, но с завтраком и шутками Эвана она отвлечётся и почувствует себя лучше. Лучше выхода Дженна не знала.

Пока Элен поправляла причёску и боролась последствиями длительных рыданий, Дженна выпила зелье и тут же почувствовала себя лучше. Не было назойливой боли в голове и предчувствия тошноты. Зато теперь ей ещё больше хотелось есть.

— Идём на завтрак? — спросила Мари.

— Мне нужно поговорить с Теренсом, — сказала Элен. — Захватите нам с Дженной сэндвичи.

План с едой и Эваном отменялся. Несмотря на то, что Элен следовало бы отвлечься, она не могла перестать думать о Теренсе. В её голове он не заслужил незнания, и она хотела оставаться хорошим человеком.

Мари и Беатрис неуверенно кивнули, не в силах помешать или заставить передумать, и первыми вышли из комнаты, поспешив на завтрак, который заканчивался в ближайшие полчаса.

— Пойдем искать Паркинсона, — вздохнула Дженна.

— Он не Паркинсон, а всё ещё Теренс, Афина, — возразила Элен.

— Как знаешь.

Долго искать не пришлось. Он сидел в гостиной и ждал появления Элен, наверняка заметив выходящий Беатрис и Мари. При появлении своей бывшей возлюбленной Паркинсон вскочил на ноги и почти выхватил Элен из рук Дженны, из-за чего та начала отчитывать его, пока её не остановили.

Сказав подруге подождать и не пытаться «устроить свидание лица Теренса с ковром», Элен ушла с Паркинсоном в его комнату, чтобы поговорить по душам. Но разговор оказался недолгим.

Через две минуты подавленная Элен вернулась, она не плакала. Скорее, потому что устала от слёз. Взяв Дженну под руку, она повела их обратно в комнату, где они будут дожидаться Беатрис и Мари.

К огромному облегчению Элен, Паркинсон додумался не показываться на глаза её подругам весь последующий день.

Может, действия Элен были ответным ударом для Паркинсон, но Дженна знала, что мужское эго не выдержит унижения. Ей всего лишь нужно было напомнить ему, что распускать грязные слухи под запретом, когда дело касается дорогих ей людей. И ему лучше прислушаться.

Регулус, взволнованный последними событиями, ходил по комнате, иногда поглядывая на лежащего на кровати Эвана. Кто-то из них бы точно сошёл с ума, если бы дверь не открылась и в комнату не вошли четыре слизеринки. Дженна шла позади всех, поэтому именно она закрыла дверь за ними.

Регулус остановился и стал нервно покусывать губы изнутри, пока волшебницы выстроились в ряд возле двери и неловко оглядывались по сторонам. Несложно было прочувствовать атмосферу. Регулусу было очень стыдно за то, что он не мог сказать ни слова: ему было страшно озвучить свой приговор, ведь не все готовы любить осуждённого на смерть.

Регулус считал свое желание поговорить эгоистичным. Что-то подсказывало ему о согласии, по крайней мере, двух друзей. Не было сомнений: если бы он промолчал, со временем они оставили его, не обрекая себя на страдания. Регулус знал, что потонет, и он хотел спасти хотя бы последние годы обучения.

— Присаживайтесь, леди! — сказал Эван, указывая на пустующие постели их соседей. — Этих идиотов не будет ещё около часа. Они на местном собрании желающих посвятить свои жизни убийству невинных и доказать свою значимость единственному и неповторимому Тёмному Лорду.

— И почему представители древнейших чистокровных семей, вроде вас, не там? — уточнила Элен.

Её голос вновь стал бодрым и уверенным, будто недавно она не порвала со своим парнем и до сих пор не винила себя в произошедшем. Вполне естественное поведение для Элен.

— Как раз потому что мы из древнейших чистокровных семей. Нам нечего доказывать.

Эван приподнялся и кое-как принял сидячее положение, когда Дженна и Элен сели на его кровать. Мари и Беатрис оказались рядом, на кровати Регулуса, хотя вряд ли они были уверены, что она принадлежит ему.

Наконец Регулус выдохнул и заговорил, стараясь казаться более равнодушным. Выходило плохо. Голос дрожал и утихал с каждым вторым словом, превращая речь в полушёпот:

— У меня есть важное объявление. И я не готов сейчас слышать осуждение, поэтому прошу, если вы не готовы остаться со мной после, то просто выйдете из комнаты.

На несколько секунд в комнате повисла тишина. Та самая, пробирающая до костей и задевающая сердце настоящим страхом. Ожидание не убило ещё никого, но Регулус начинал считать иначе.

— Хорошо, говори, — ответила за всех Беатрис.

И Регулус ненадолго выдохнул. Собравшиеся знали, что будет дальше, но никто из них не смотрел на него с осуждением, только с печалью и понимаем. Даже Элен, неспособная принять его трусость за ответ, не ушла, только взглянула в сторону Дженны за необходимым ей ответом.

Не желая тратить больше времени, Регулус сосредоточил свой взгляд на Эване и сказал, констатируя жуткий факт:

— Через год я стану Пожирателем Смерти.

— И я тоже, — немедля добавил Эван.

Никто, кроме Регулуса, не казался потрясённым. Неужели для остальных преданность Эвана никогда не была причиной споров? Почему никто не пытался отговорить его? Зачем было стремиться убить себя ради дружбы, недостойной его.

— Эван.

— Куда ты, туда и я, — пожал плечами он.

— Не нужно жертвовать собой ради меня!

— Я делаю это не только для тебя, так что не волнуйся, а то поседеешь, и никто замуж не возьмёт.

Посмеялся только Эван. Порой он просто не понимал, когда наступает момент, где лучше промолчать и грустно кивнуть головой. Но даже осознав это, он не перестал улыбаться. Регулус не знал, хотелось ему обнять Эвана или ударить его.

Последнее явно было влиянием возвращения Дженны в его жизнь.

— Я сделаю это для мамы, — объяснил Эван. — Она отдала жизнь за Феликса. Чего будет стоит её жертва, если ему так и не удастся стать драконологом?

Смех Эвана звучал болезненно и вызывал лишь слёзы. Он ненавидел семью, не мог простить мир за смерть матери и винил в случившемся ребёнка, чтобы не винить себя, но при этом он видел в Феликсе продолжение её жизни.

Сидящая ближе всего к нему Дженна обернула руку вокруг его плеч, а он опустил голову на её плечо и закрыл глаза, точно сдерживая подступающие слёзы. Он не мог вспомнить о матери со счастливой улыбкой. У него были лишь воспоминания, полные той радости, что в реальном времени приносит боль.

— И я не брошу тебя, Реджи, — сказала Дженна. — Конечно, ты придурок, но ты мой придурок.

Если раньше его сердце часто билось от страха, то сейчас оно замолкло вместе со всем миром. Его единственная мечта смотрела на него, прощая вновь за прошлое и будущее. Возможно, позже он скажет Эвану, как эгоистично было со стороны Регулуса не думать о том, как он испортит жизнь каждому здесь, прося их остаться с ним. И как он мечтал, что она первой скажет, что не оставит его.

Регулус не собирался противиться и уговаривать её, только смог сделать попытку:

— Дженна, правда...

— Возражений не понимаю, я слишком тебя люблю.

— Хоть порой ты и заноза в заднице, — добавила Мари.

Регулус смотрел на Эвана, Дженну и Мари, будто они сошли с ума. Их ответы были практически незамедлительными, а подумать следовало бы.

— Вы же несерьёзно?

— Я смогу потерпеть тебя, если ты не будешь ходить с таким лицом, как всю эту неделю, — поддержала Беатрис.

— Ты наш Реджи, — закончила за неё Мари.

Регулусу хотелось плакать от счастья. Его приняли. Он не останется один. Кто-то любит его достаточно, чтобы без доказательств поверить: он не убийца. Он их друг. Неидеальный, но родной. Если не по крови, то по духу.

Как же они могут бросить его, если ни одна попытка за последние годы не принесла успеха?

Элен молчала до последнего, но внимательно слушала слова друзей и следила за реакцией Регулуса. Она могла разозлиться на него и уйти в любой момент (и именно это ожидалось, если вспомнить её реакцию в предыдущий раз), но Элен здраво оценила ситуацию, не позволяя своему гневу скрыть серьёзные детали и приняла решение, основываясь на правде. Так она озвучила общие мысли:

— Я понимаю, каково это. Всегда понимала. Я уверена, что сбегу, а с тобой это иначе. У меня есть старший брат с удачным браком, а ты — единственный наследник.

Слова Элен звучали чуть путано и несобранно от волнения, но смысл доходил до Регулуса, причиняя невероятную боль от осознания: каждое сказанное слово — правда. Элен готова была озвучить то, что он не хотел видеть.

— Я так долго злилась и путала трусость с оправданным страхом. Знаешь, не понимала, как ты не видишь Беатрис и меня, выживающих в таких же домах, как не замечаешь доброту и тепло Мари, как игнорируешь идиотскую преданность Эвана и Дженны. Теперь я знаю, почему нас недостаточно. Ты ведь не станешь просто предателем крови?

Регулус слышал раскаяние и сожаление. Ему не нужно было смотреть на лицо остальных, чтобы увидеть те же эмоции на их лицах. Он слышал всхлипы Мари и сам перестал сдерживаться, отчётливо ощущая текущие по щекам слёзы.

— Ты не можешь предать семью из-за Сириуса. Блэки не переживут второго разочарования. Тебя убьют.

Слезам не было конца. Стирать их было бесполезно. Искренняя радость смешалась с отчаянием, и Регулус смеялся, глотая соль со своих губ. Он на мгновение совершенно обезумел. Подстать его друзьям, готовым стоять на его похоронах, зная, что они лишь выигрывают время и оттягивают неизбежное.

Падение Регулуса Блэка.

— И вы всё равно остаётесь?

Вслед за вопросов последовали улыбки и короткие кивки головой. И слёзы. Много счастливых и грустных плачущих лиц. Куда сложнее в тот день казалось найти причину не плакать.

Тем не менее, этот день был самым счастливым в жизни Регулуса.

— Я так боялся потерять вас всех, — прошептал он.

— Обнимашки? — предложила Мари и тут же бросилась к нему, заключая во вторые по крепости объятия в его жизни.

Первое место принадлежало одной исключительной волшебнице.

И именно она накинулась на Регулуса сразу после Мари, а уже за ней со всех сторон его отступили Эван, Элен и Беатрис, создавая круг, в котором невозможно было дышать. В такие моменты каждый понимает, что любим. Не услышав или прочитав во взгляде, ощутив сердцем, бешено стучащем и вырывающемся из груди, будто оно тоже желало оказаться в чьих-то объятиях.

Столько раз подводя их, Регулус оставался частью маленькой группы студентов, не боящихся называть себя в честь древних богов. Несколько учеников, ни дня не прожившие спокойно, без проблемы или приключения. Дети, идущие против воли родителей. Лучшие волшебники Хогвартса. Самопровозглашённые короли и королевы мира.

Лучших друзей он и не мог пожелать.