32. Этот год будет обязательно счастливым (2/2)
- Конечно, ведь все подозрения упали на Витю. И ты был готов убить своего брата… Лишить нас его. Без суда и следствия…
- Ты можешь не стараться особо, я и так себя последним идиотом чувствую. Хуже некуда. – Белый чиркнул колесиком зажигалки и закурил. – Я как будто заблудился… Не знаю, куда идти, что делать… Заигрался так, что потерял семью. И сам потерялся.
- И что ты думаешь делать дальше?
Белов молчал, глядя на детскую площадку, где беззаботные дети бегали друг за другом, играли в стрелялку, и все это казалось им таким интересным, вполне логичным и правильным – действовать по определённым правилам, придумывать их и подчиняться им, а не делать по принципу «я так хочу». А как быть, когда тебе почти тридцать и существует лишь только этот принцип?
- Да есть мысль одна… Хотел у тебя совет спросить.
- Помнится, все мои советы после армии ты послал далеко и надолго…
Саша вдруг накрыл сцепленные в замок холодные руки Пчёлкиной своей широкой, горячей ладонью, и Женя вздрогнула от этого контраста. Впервые за долгое время они смогли посмотреть друг другу в глаза. Во взгляде друга не было холода, отрешенности, самоуверенности и зашкаливающего борзометра. Девушке казалось, что она снова видит перед собой того дембеля Сашку, сбившегося с пути.
- А сейчас твой совет мне нужен.
- Саш, ты ведь знаешь, что я всегда была готова помочь тебе. Любому из вас. Каждого я любила и люблю всем сердцем. И сколько попыток я прикладывала, чтобы вразумить вас… Но вам казалось, что вы поступаете правильно. Я знаю, ты скажешь, что другого выбора не было… - Женя тяжело вздохнула. – Я не знаю, что было с тобой на Урале, и почему ты вернулся таким. Но я поняла, что с каждым годом пропасть между нами только росла, а весомость моих слов наоборот таяла… Поэтому я не уверена, что мой совет ты оценишь так, как мне бы этого хотелось.
- Если бы это было так, я бы не пришел.
- Хорошо. Я слушаю, Сань. Что ты хотел обсудить?
Белов помолчал, что-то усиленно обдумывая. Женя терпеливо ждала.
- Ты веришь в призраков? – наконец, выдал он.
***</p>
Разговор с Женей действительно облегчил тревожность Саши. Теперь он точно был уверен, что его стремление поделить долю между своими и полностью отойти от криминала – верное. Всё произошедшее с ним и с друзьями за последние годы вдруг ясно и доходчиво ударило в голову – бригада изживает себя, впереди – новый век, новые возможности, которые помогут Саше стать лучше, наладить жизнь, наладить отношения с семьей и законом. А затем будет легче всем – каждый из бригадиров займется тем делом, которое будет им по душе.
Женя шагала по заснеженной Москве, держа Юрку за руку, и они вместе любовались украшенными улицами, витринами магазинов и кафе. Предновогодняя атмосфера царила в воздухе, и каждый закоулок впитывал ее. В этот период проблемы как-то отступают на задний план. Появляется детский восторг, и взрослые в эти дни мало чем отличаются от детей. Они живут так постоянно. Они живут здесь и сейчас, не отягощая себе печалями прошлого и заботами о будущем. Потому что находятся в моменте всегда.
Именно сейчас Пчёлкина хотела замечать красоту везде. Сегодня это была украшенная касса в магазине и окна ближайшего дома. Девушка с горьким сожалением осознала, что все они разучились жить в моменте, осознанно проживая каждую минуту своей жизни. Вечная тревога и контроль теперь была сроднена с поездом, который мчал в том же направлении, а все они бежали по рельсам впереди этого поезда. И вроде мчали в одном направлении, маршрут один, но если поезд спокойно двигался с заданной скоростью, то они бежали из последних сил, не могли позволить себе расслабиться, сесть и наблюдать за пейзажами из окна. А ведь эти пейзажи и была их жизнь, но они все мчали, мчали, мчали…
Неописуемая тоска все равно не уступала место радостному волнению, воспоминания каждый день подбрасывали картинки прошлого. Валерка… Каждый раз, сидя возле брата, Женя ждала. Казалось, она теперь была единственной, кто продолжал почти два года говорить с Филом, не взирая на то, что он все так же бездвижен. А вдруг?.. Ведь кто-то же должен в это верить!
- Мама! – Юрка шел в припрыжку и дергал Пчёлкину за руку. – А папа купит нам елку?
- Конечно, купит.
- Большую-большую?
- Самую большую! – улыбнулась девушка.
- И мы все вместе будем ее уклашать?
- Конечно.
- А дядя Валела к нам плидёт?
- Нет, Юрочка, но мы сами можем пойти к нему.
- Тогда нам нужно купить ему подалок! – мальчик потянул мать за руку в сторону магазинов. – Он как увидит – слазу поплавится!
Юркины наивность и вера в лучшее кольнули сердце, Жене так хотелось заразиться ими, поверить, как маленькой, в чудо. Они шагнули к длинным, пестрящим огромным выбором игрушек стеллажам магазина, и Юра побежал к большим коробкам с радиоуправляемым самолетом.
- Это! – он ткнул пальчиком в прозрачную обертку.
- Почему именно он, сынок?
- Я знаю, он хотел, - немного смущенно произнес младший Пчёлкин, как будто рассказал сейчас большую мужскую тайну.
Декабрь 1974 года
Новый год в казенном доме – это полу-праздник, это суррогат. А настоящий праздник возможен только рядом с близкими – с теми, кто тебя любит, кому ты не безразличен. В советском союзе встречались воспитатели, которые еще не «выгорели» на работе, но к детскому дому, где жили Филатовы, это никак не относилось. Перед самым новым годом умерла совсем старенькая нянечка, которая была единственной заботливой женщиной, помогавшая маленьким деткам делом и советом. И к концу декабря дети остались только на попечении двух воспитательниц, от которых ожидать что-то хорошего было бы глупо.
Воспитанники детских домов должны обладать сильным характером и рассчитывать исключительно на себя. Они вынуждены приспосабливаться, общаться, улыбаться, когда им совсем не весело, закрываться в себе, манипулировать, добиваться своего места под солнцем. Когда еще в 73-м Валеру и Женьку привезли в детский дом, мальчика отвели в кабинет врача, который долго заполнял какие-то бумаги. Когда Валера пытался выяснить, где его сестра, ему ответили, что девочку поместили в младшую группу.
Тогда Валерка впервые сорвался, кричал, что без Женьки никуда не пойдет. Работники пытались вразумить мальчика, объясняли, что маленький детей помещают в отдельную группу. Но Валерка не слушал.
- Если я сейчас же не увижу сестру, то сбегу отсюда! – заявил он.
И сдержал свое обещание в ту же ночь. Нашли мальчика на детской площадке, возле их старого барака. Почему-то Валерка надеялся, что за ним придет тетя Шура и решит все вопросы. Его вернули в детский дом. На прогулке он иногда видел Женьку. Та, как правило, стояла на одном месте и ковыряла носком ботиночка землю.
Валерка не сдавался – каждый день просил воспитателей, чтобы они вернули ему сестру.
- Мы никогда не расставались, всегда вместе! – объяснял он.
Наконец, начальница детского дома сдалась и в ноябре 1974-го поместила детей в одну группу.
Недели за две до Нового года в детские дома начиналось поломничество – ехали добрые дяденьки и тетеньки, везли подарки, выступления, трепали детей по головам, обнимали, фотографировались с ними. А потом уезжали домой, готовиться к своему главному празднику – закупали продукты для новогоднего стола, украшения для дома, подарки своим детям.
А дети в детских домах оставались. С подарками, часть из которых уже сломаны или отняли старшие, но все равно с ожиданием чуда.
Каждый воспитанник в среднем получал по четыре конфетных подарка. Еще перед Новым годом старшие предупреждали их, чтобы они не смели их есть. Все, что они могли себе позволить, - один подарок. Второй забирали «на хранение до Нового года», то есть насовсем, воспиталки. Третий – старшие. Один из подарков Валерке удалось занычить и оставить до праздничной ночи.
Когда подарки забирали, старшие пересматривали, все ли виды конфет на месте. За то, что в чьем-то наборе чего-то не хватало, провинившийся мог получить головой об стену. Потом старшие продавали подарочные наборы за два рубля; если очень хорошо сторговаться, можно было получить и два с половиной. На вырученные деньги самые взрослые покупали алкоголь.
В новогоднюю ночь 74-го года не было даже праздничного стола, как в прошлом году, когда нянечка собирала девочек, учила их делать салаты, просила мальчиков притащить стульчики. Женщина приносила свою выпечку, затем вместе с ребятами смотрела маленький черно-белый телевизор, и потом дети уходили спать. Конечно, к двенадцати часам все уже спали. В этом же году воспитательницы не удосужились устроить ничего для маленьких детей, и только ночью ребята, стараясь не шуметь, обменялись друг с другом поздравлениями и потом тихо припали к окнам в спальне: за ровно срезанными верхушками деревьев далеко-далеко они увидели салют.
Валерка приблизился к сестренке, осторожно взял ее за ручку, предусмотрительно приложив палец к губам, взывая к молчанию, и отвел подальше от столпившейся детворы. Уже около своей кровати мальчик протянул ей небольшой кулёк, в котором были лучшие конфеты из новогодних подарков и маленький связанный кролик – символ наступающего года.
- С Новым годом, сестрёнка.
Женька крепко обняла Валеру за шею.
- Когда-нибудь я тоже смогу подалить тебе то, чего ты хочешь, - шепнула ему на ухо девочка. – С Новым годом.
- Он будет обязательно счастливым!
- Евгения Константиновна? – Катя вскочила с кресла и сонливость, как рукой сняло. Спать ей хотелось ужасно, но медсестра терпела – кто лежит в палате она поняла еще два года назад, и всю ответственность своего положения прекрасно осознавала. – У вас же сегодня выходной…
- Ты не волнуйся, Катюш, - Женя устало стянула с шеи тонкий шарфик и припала к косяку двери, глядя на лежащего брата, - у нас Юрка сильно соскучился по дяде…
Юра медленно засеменил к койке, на которой лежал Фил. Полумрак окутал палату, и только приглушенный желтоватый свет около кресла, в котором дежурила медсестра, разбавлял нависшую темень мягкими красками. Мальчик аккуратно дотронулся до бледной, широкой ладони Валеры, зацепился взглядом за пульсометр на пальцы и жалостливо посмотрел в лицо дяди, половину которого скрывала маска ИВЛ.
- Он спит, да? – тихо спросил Юрка у подошедшей к ним матери.
- Да, сынок. Отдыхает…
- Тогда я просто оставлю это рядом, а он завтра посмотрит, - младший Пчёлкин дотянулся до столика, стоявшего в ногах Филатова, и поставил коробку с самолетом.
Женя проследила за действиями сына, чувствуя, как дрожит ее подбородок. Девушка присела у изголовья кровати и мягко провела по волосам Валеры, припала губами к его прохладному лбу и остановила взгляд на закрытых веках.
- Я обещаю, что ты выберешься, братик, - прошептала Пчёлкина, с трепетом сжав запястье брата, погладила подушечками пальцев его ладонь, - пока я рядом, с тобой больше никогда ничего не случится, слышишь? А я всегда буду рядом. И этот год будет счастливым, верь мне. Я с тобой. Иди на свет, просто иди на свет…
Новый 1999-й год впервые решили встречать так нестандартно. Началось всё с заявления Ольги Николаевны, которая тридцатого декабря заявила, что останется в новогоднюю ночь рядом с Валерой. Эту идею давно вынашивала и Тома, но глубоко в душе боялась этой ночи.
- Ты точно решила? – Витя внимательно смотрел, как жена нарезает салаты. Новость о том, что Женя собралась присоединиться к женщинам в больнице, несколько огорошила.
- Да, мне кажется, так будет правильно… Или ты против?
Пчёлкин покачал головой, давая понять, что нисколько не противится данному решению. Теперь все складывалось так, что этот Новый год они отметят в чисто мужской компании: Пчёла, Космос и Белый. Холмогоров, услышав поначалу о таком раскладе, опешил, затем предложил завалиться в какой-нибудь ресторан, но настроение Саши и Пчёлкина явно не располагало к данному развитию событий.
- Ну что, пацаны, как в старые добрые времена? – усмехнулся Космос, изучая содержимое холодильника. – Фига тут Жека наготовила!
Витя поставил на широкий стол ящик с алкоголем, и бутылки игриво звякнули от соприкосновения с твердой поверхностью. Следом в кухню вошел Белов, глубоко вздохнул и с шумом выпустил воздух. Весь его вид показывал полное смятение и раздражение. Снова не удалось вывести Ольгу на разговор. По обоюдному соглашению всех сторон Юрку решено было отправить встречать новый год вместе с Ванькой, на свежий воздух, в заботливые и надежные руки Оли и ее бабушки. Зная о натянутых и болезненных взаимоотношениях между Беловыми, Витя хотел сам отвезти сына за город, но Саша намеревался лично поговорить с женой. Теперь Пчёлкин понял – не вышло.
- Ну что, тухло? – плеснув в стакан янтарную жидкость, решился уточнить Пчёла.
- А… - Белый поморщился, отмахнувшись. – В общем, пацаны, будет у меня для вас сегодня одно предложение…
Тамара аккуратно проводила бритвой по подбородку мужа, сбривая трехдневную щетину, затем заботливо утирала остатки пены полотенцем. Ольга Николаевна нарезала апельсин, выложила фрукты в небольшую тарелку, когда в палату вернулась Женя, плотно закрыв за собой дверь.
- Девчонки, всё спокойно, - она вытащила из-за пазухи бутылку шампанского, прикрытую белым халатом, - смотрите, что у меня есть!
- Кто сегодня дежурный? – уточнила Ольга Николаевна.
- Дунаев.
- Тогда не удивлена, - усмехнулась Тома, ополаскивая бритву в раковине.
- Девчонки, куранты! – в полголоса окликнула старшая Филатова. – Женька, прибавь немного!..
Пчёлкина повернула круглую кнопочку на маленьком телевизоре, покоящемся на холодильнике, и приблизилась к импровизированному столику к женщинам. Ольга Николаевна протянула каждой стакан с игристым и подняла свой вверх.
- Ну что, девочки, с Новым годом, - она обвила взглядом девушек и перевела его на Валеру, - давайте за то, чтобы наше главное общее желание исполнилось. Выпьем тихо, чтобы не спугнуть удачу.
Женщины тихо сблизили бокалы, имитируя чоканье.
- А нам остается только мужаться и не опускать руки. Валерка у нас сильный, он обязательно выкарабкается.