26. Обнимая небо (2/2)
Женя не любила март. Хоть долгие морозы сменялись долгожданным весенним теплом, но снег не собирался сходить. Он покрылся влажной грязевой коркой, на ровных участках асфальта разрослись проталины. Уже несколько дней шел мокрый снег с дождем. Грязь, грязь, грязь...
Утро 12-го марта выдалось хмурым, как, впрочем, и многие другие в последнее время. Зима 95-го была тяжелой для всей бригады и для их близких тоже. Хотя формально было всё в порядке - после смерти Луки авторитет Саши Белова вырос ещё больше, и хоть за спиной могли болтать разное, в открытую никто конфликтовать с Белым не хотел. Но внутри бригады, как и внутри каждого из друзей, орудовали демоны. Сам Саша беспробудно пил каждый вечер - бары, клубы, рестораны крутились калейдоскопом. Смерть матери, давление спецслужб, вынужденная торговля оружием, из которого убивали наших же, русских, - всё давило свинцовой плитой и выбивало из-под ног почву. Фил обеспечивал безопасность и укреплял ряды ”быков”. И он был единственный, кто действительно старался нормализовать климат внутри команды. Видел, что с Сашей творилось что-то неладное, старался поддержать и вытащить, но разве Белый слушал?
Космос совсем ушёл в разнос. Каждый день под кайфом он цапался с кем-нибудь из своих. Осознание того, что его отстранили от всех дел в команде, делало своё дело. Было проще обвинить в прихвостничестве Пчелкина и Белого и уйти во все тяжкие, чем пытаться вернуть доверие и нормальную жизнь.
На Вите были основные контакты с заказчиками. Держался он теперь особняком и почти не мог проводить время с друзьями. А вот обзавестись новыми контактами и связями у него получилось. Постоянные переговоры и обсуждение прибыльных будущих дел заставляли Пчелкина приходить домой поздно и иногда под хорошим градусом.
Женя терпела долго, но чем ближе становился срок родов, тем быстрее девушка теряла контроль над ситуацией - Пчелкины ругались нещадно.
- Ты совсем уже помешался на своих деньгах! - Женя уже перешла на крик.
Витя молча вошёл в зал, медленно стянул своё бежевое пальто, кинул его на тахту, и стоя спиной к жене стал оттягивать галстук. Равнодушие к происходящему убивало Женю. Когда она успела потерять с мужем нить понимания? От бессилия и накативших слез девушка не выдержала и смахнула с журнального столика дорогую керамическую пепельницу - подарок Пчелкину на 23-е февраля от какого-то партнёра. Черная керамика повстречалась с древесным полом и, жалобно звякнув, разлетелась по комнате.
- Тебе совсем плевать, каково мне! КАК я себя чувствую, ЧТО я чувствую, ЧТО мне нужно! - злые слезы текли по бледному лицу. - Тебе насрать, что на нервах и я, и моё здоровье, и наш будущий ребёнок!
- Да? - Пчелкин резко развернулся, и взгляд его полыхнул яростным синим огнём. - А на какие деньги мы живём? На какие деньги этот дом? - он эмоционально взмахнул руками, обводя ими просторы зала. Два месяца назад семья переехала в новый дом. Четыре комнаты, огромная кухня, новое оборудование и техника. Здесь действительно было всё для того, чтобы Женя и их будущий малыш ни в чем не нуждались. Задний двор, усаженный молодыми хвойными деревьями, чтобы даже зимой сад не казался пустым и голым, небольшой водоемчик, беседка. Витя старался создать комфорт. - А на лекарства? А на врачей? Роддом? Ты забыла, что я деньги не рисую?!
Женька тяжело дышала, облокотившись на стол обеими руками. Стоять было нелегко.
- И поэтому тебе приходится по ночам шляться непонятно где, непонятно с кем и бухать?
Пчела до боли закусил нижнюю губу и заметался по комнате. Голова начинала ныть от громких криков жены и от выпитого.
- Ты нихрена, видимо, не понимаешь, - прорычал он. - Я что, для себя всё это, блять, делаю?!
- Так ужираешься ты тоже для меня? - процедила сквозь зубы Женя. - Мне же так необходимо дышать перегаром и видеть тебя пьяным, ну прямо глоток свежего воздуха! А ребёнок родиться - ты и перед ним в таком виде будешь появляться?
- Вот когда он родится - тогда поговорим.
- А до тех пор в молчанку будем играть? Делать вид, что ничего страшного не происходит?
- Что ты хочешь от меня?!
- Чтобы ты приходил домой вовремя. Чтобы рядом был, мне и так сейчас тяжело.
- А мне охринеть как легко! - всплеснул руками Витя. Повисла пауза. Он шагнул к узкой стеклянной тумбе и распахнул дверцу. На вид показались коллекционные бутылки виски, коньяка и хереса.
У Женьки этот жест вызвал истерический смешок. Всё его поведение походило на ничем не прикрытую издевку. Стоящая на полу небольшая ваза с искусственным огромным кустом цветов через минуту полетел прямиком в алкогольную коллекцию. Бам! Дзынь!
Пчелкин прикрыл глаза, чувствуя, как от злости трясутся плечи. Всё содержимое вперемешку со стеклом растеклось у его ног.
- Я уеду. К маме. А ты оставайся здесь, не ночуй дома, давись своим коньяком, зарабатывай деньги. Что хочешь. Когда родится сын - я дам тебе знать.
Пчелкина развернулась и пошла в коридор.
- Стоять! - громко крикнул Витя и через секунду уже возвышался над женой, крепко вцепившись в её плечи.
От этого его резкого и грубого голоса Жене стало не по себе.
- Ты, видимо, забылся, с кем разговариваешь.
- Ты, по ходу, тоже.
- Витя, пусти. Или мы наговорим друг другу дерзостей.
- Ты никуда не пойдёшь. На дворе ночь.
- К счастью, служба такси у нас работает круглосуточно.
Пчелкин измученно потер виски. Голова раскалывалась до тошноты. Сегодня с самого утра день выдался дерьмовым. Стычка с Космосом резанула по нервам сильно и глубоко. Переговоры с партнёрами вымотали. Только добрая бутылка коньяка смогла успокоить бушующего зверя внутри.
- Проспись, - бросила напоследок Женя и ретировалась из дома, громко хлопнув дверью.
Кулак со всей силой припечатал стену. Постоянные ссоры с Женей выматывали ничуть не меньше, и внутренний голос раздвоился - с одной стороны, она была права, им нужен был отдых друг от друга, потому что он боялся очередного вечера, который в последний месяц грозился только ссорами, но с другой стороны, какое нахрен такси? Она одна, беременная, ушла в ночь. Ну, дура?
- И я дурак, блять, - Пчелкин сорвался следом.
Но добежав до ворот дома, осознал, что жены уже не было. Девушка дейтвительно уехала. Витя вцепился в кованную решётку и прислонился разгоряченным лбом к холодному металлу, выпуская с тяжёлым выдохом горячий пар изо рта.
Женя ехала к матери. Сейчас было неважно, как отреагирует Ольга Николаевна на столь поздний визит дочери, что скажет ей. Мыслями всецело завладел Пчелкин. Когда это началось? Вероятно, когда прошёл месяц после похорон Татьяны Николаевны, когда Белов был вынужден заняться оружием для Чечни. Когда союз четырёх друзей надломился. Когда Витя понял, что половина дел легла на его плечи. Но его равнодушие убивало больше всего. Он старался создать для Жени и будущего малыша комфортные условия, но в погоне за деньгами совсем забыл, что важным аспектом для жены было внимание и понимание, которых он дать ей не мог.
- Жека? - Ольга Николаевна распахнула дверь и замерла. - Боже, Женька, что случилось?!
- Привет, - выдавила измученную улыбку Женя и прошла в коридор. - Ты прости, что так поздно...
- Что случилось?
- Ничего. Я пойду спать.
Мать проводила расстерянным взглядом Женю, которая скрылась в своей комнате. Женщина сразу поняла, что-то с Витей, но расспрашивать побоялась. Разные неутешительные мысли полезли в голову.
- Тебе что-нибудь нужно? - Ольга Николаевна осторожно приоткрыла дверь и заглянула к дочери. Та лежала в одежде на тёмном покрывале, закинув руку на голову, и почти не мигая смотрела в потолок. По щекам текли слезы.
- Нет. Всё в порядке.
- Жень, ты меня пугаешь...
- Мамуль, иди спать. Завтра поговорим, хорошо?
Но завтра поговорить об этом не получилось. Едва Ольга Николаевна, терзаемая беспокойством за дочь, легла на подушку, из комнаты Жени раздался громкий крик девушки. Женщина от испуга подскочила и бросилась к ней.
- Кажется, началось, - хватаясь за живот, Женя скорчилась от накатившей боли. - Ой, мамочки!..
Пчелкин сидел в кресле, гипнотизируя взглядом серый шипящий экран телевизора. Белый свет служил единственным источником освещения в огромном доме. Стояла звенящая тишина, разрезаемая только мерным стуком настенных часов. Стрелки на них медленно переползали по циферблату. 2:43.
Мобильник, кинутый по приходу домой куда-то на диван и накрытый пальто, завибрировал. Пчелкин лениво повернул голову на источник звука и подскочил с кресла. Ночные звонки всегда вызывают липкую тревожность. И сердце Вити больно забилось о грудную клетку, когда он отыскал телефон и взглянул на информацию о звонившем.
- Витя! - сразу донёсся обеспокоенный голос Ольги Николаевны. - Витя, Женька рожает!
***</p>
Пчелкин сидел в слабоосвещённом коридоре вестибюля роддома. Пол и стены здесь были выложены гладкой, отполированной до блеска керамической плиткой. В полумраке приглушённых оттенков, практически невозможно понять, какого она цвета. Очевидно было одно - вальсирующее по поверхности, редкое отражение света, говорило о зеркальной чистоте и безупречной работе мастера, который здесь когда-то потрудился.
Ожидание убивало. Ольга Николаевна сидела рядом, поглядывая на молодого человека, прекрасно понимая, какие чувства испытывает будущий отец. Вернее, только старалась представить, что может испытывать человек, который вот-вот должен был стать родителем. Своих детей у Ольги Николаевны не было. Давно, ещё тридцать лет назад, учась в меде, она по юности выскочила замуж, но семейная жизнь с таким же, как и она, студентом не выдержала и года. Тогда она целиком и полностью ушла в учёбу, затем в работу, а время безжалостно забирало возможность встретить человека, создать семью и стать матерью. Надежда ушла. Только племянники, которых женщина полюбила всей душой, смогли ей подарить семейное счастье.
За окном уже начинало светать. Витя не выдержал, поднялся и стал расхаживать по коридору. Волнение и лёгкий тремор заставили его начать считать шаги.
- Семьдесят один, семьдесят два, семьдесят три, семьдесят четыре... - бормотал Пчелкин, нервно измеряя шагами коридор. Ольга Николаевна усмехнулась, с улыбкой наблюдая за зятем. - Восемьдесят девять, девяносто. Девяносто один...
Дверь в коридор тихонько распахнулась, и, снимая маску с раскрасневшегося лица, появилась врач.
- Что это вы, Виктор Пввлович, считаете? - улыбнулась она, заставив Пчелу остановиться около неё и замереть.
- Шаги считаю, - сбившимся голосом ответил он, и волнение сквозило в каждом его вздохе, - зря, да? Да... Надо читать стихи. Вот вы какие любите?
- Виктор Павлович, - врач расплылась в добродушной улыбке, - у вас сын родился. Поздравляю!
Сын родился.
- Ой, - Ольга Николаевна подлетела к ним и не смогла сдержать слез. - Витенька, поздравляю!
Она обняла его со спины, а Пчелкин так и замер, глядя в глаза акушера-гинеколога. Радостный взгляд женщины и поздравления тёщи дошли до него не сразу.
Не верилось.
- Сын?.. - еле дыша, произнес он.
- Ага, - весело наблюдая за его реакцией, кивнула врач.
Дошло.
- Сын! - Пчела крепко сжал плечи врача, а затем развернулся и обнял Ольгу Николаевну, целуя её в щеки. - Сын! У меня сын!
Коридор разразился радостными возгласами и смехом врача. Реакции молодых пап никогда не переставали умилять повидавшую разное женщину.
- Цветы, нужны цветы! - спохватился Витя. - А к ней сейчас можно?
- Когда мы переведём её из операционного блока. Роды были нелёгкие, - ответила врач. - Через час вы уже сможете к ней подняться.
- Я сейчас, - Пчелкин сорвался с места и вылетел из дверей роддома. Путь лежал до цветочного.
”Сын. У меня родился сын!”
Сердце готово было выскочить из груди. Витю распирало от эмоций. Его жена подарила ему сына.
Он поднял голову вверх, глядя на белое небо. Начинался новый день.
Начиналась новая жизнь.
И Пчелкин готов был обнять это безграничное небо, готов был обнять весь этот мир.