1. Долгие проводы - лишние слëзы (1/2)

Весна 1987-го

Время скоро близилось к полуночи, по небу рассеялись мириады звёзд, верхушки сосен утопали в чёрном небе. Космос отложил гитару, потянулся, встал. Подойдя к костру, бросил туда несколько сухих веток, потом поднял с клеенки мятую пачку сигарет и закурил от горящей веточки. С озера донесся смех.

- Эй, голубки, простудитесь! - крикнул Кос. - Вылезайте, а то мы щас с Пчёлой выжрем все припасы.

- Так мы вам и дали! - крикнули снизу, и вскоре из клубящегося над озером тумана выбежали, держась за руки, двое - Саша Белов с короткой черной стрижкой и светловолосая стройная девушка - Ленка Елисеева.

Лязгая зубами и смеясь, они промчались мимо Космоса к рюкзаку, сваленному у палатки, достали большое махровое полотенце и, разом взявшись за него, принялись вытирать друг друга противоположными концами. На середине полотенца тела их соприкоснулись, они перестали смеяться и замерли в объятиях друг друга.

- Кончайте обжиматься, Ромео и Джульетта! - крикнул Пчёла. - Успеете ещё уединиться. Давайте-ка лучше примем по чуть-чуть. Не, Белый, ей богу, кто ж тебя так обрил? Не башка, а яйцо...

Белов подхватил с земли небольшой сучок и швырнул его в друга. Тот увернулся и засмеялся.

Затем Саня прижал к себе поближе Елисееву и накинул на её плечи рубашку.

- Ладно, ладно, не обычное яйцо. Фаберже, - не унимался Пчёла.

- Так как ты у нас натура важная - золотое, - поддакнул Космос.

- А Фаберже - это такая птица, у которой золотые яйца? - тихо спросила у возлюбленного Ленка. Но это не осталось неуслышанным ребятами.

- Да не птица, - хмыкнул Белов, - мужик.

- Мужик, у которого золотые...

- Руки, Ленок, - загоготал Пчелкин, за ним подхватил и Космос:

- Белый, твой косяк, просвящал бы иногда любовь свою в тайны всемирного искусства, а не только камасутры.

Ленка обиженно фыркнула.

- Всё, пойду и утоплюсь!

- Ну, это не повод, чтобы топиться. Лучше газ.

- Как ты, Космос, изящно выражаешься!

- Просто умею адекватно и доходчиво излагать свои остроумные мысли. Если из меня не получится дипломата, подамся на эстраду.

- Цирк по тебе плачет, Холмогоров!

- Плачет и хорошо, траурные венки и гирлянды складывайте под ту сосну.

- Кос, хорош, - вклинился Саня, - не все тут с энтузиазмом понимают твои шуточки. Вот приедут Фил с Жекой, с ней в полемику и вступай.

- Да где ещё носит эту чету Теофилов, - отмахнулся Космос и хлопнул в ладоши. - Итак, господа, повторяю Пчелино предложение - примем на грудь врагам нашим во устрашение?

- Давай полстаканчика, а то замерз, - кивнул Саша. - Солнце, ты как?

- Я чаю, - ответила Ленка.

- И что бы вы делали без папы Вити? - осведомился Пчёла. - Пока вы там изволили распугивать рыбку, котелок наш совсем выкипел, однако я героически сберег последние капли горячей влаги в оном сосуде, - он поднял с клеенки термос, - и даже заварил в нем душеспасительный чаек.

Он элегантно плеснул из термоса черного чаю в протянутую кружку, сходил за бутылкой и налил полстакана Белому и по целому себе и Косу.

- За лёгкую службу, Сань! - произнес он, поднимая стакан.

- И зачем я так много выпила? - простонала Ленка, ещё не решаясь хлебнуть кипятка. - Клянусь, больше в жизни капли в рот не возьму.

- Как заметил Степе Лиходееву профессор Воланд, подобное излечивается подобным, - сказал Кос. - Но если мы нальем тебе ещё, Белый нам этого не простит.

- Вот уж точно, - скрывая ухмылку за стаканом, кивнул Саша.

- Но мне терять нечего. Пчёл, ещё в наших запасах осталось что-то?

Витя шлепнулся на клеенку и с упоением затянулся сигаретой.

- Ясен пень. Но кой-какой другой продукт до возвращения Фила откупоривать не будем. Так что предлагаю тебе подлечиться благородной «Херсой».

- Может, Филу и не надо? - спросила Лена.

Рядом с палаткой зашелестели шины, и через мгновение на поляну выехал старый ”жигулёнок”, из которого выпрыгнула Женька, а следом и Фил. Он постучал по крыше машины и благодарно отсолютовал водителю.

- Спасибо, Серый, я твой должник.

- Сочтемся, брат, - кивнул ему с водительского сидения простоволосый паренёк крепкого телосложения. - Женечка, пока.

- Бывай, - махнула ему Женька и побежала к друзьям. Фил пошёл следом.

- Во! - торжествующе изрёк Космос, показывая согнутым пальцем на приближающихся брата с сестрой. - Нюх у Фила феноменальный. Ползи сюда, зоофил!

Ребята поочерёдно обнялись, Женька первой угодила в объятия близ стоящего Сани, затем получила поцелуй в щеку от Елисеевой. Женька чуть не скривилась, но стерпела. Не приветствовала она этих женских телячьих нежностей. Но Ленка уже поддатая, чего зря обижаться.

- ”Женечка”, - передразнил Серого Пчёла, поравнявшись с Женькой и приобнял. - Че это он уменьшительно-ласкательными разбрасывается?

- По словообразованию тебе пять, Пчелкин, - Женька натянула ему на нос бейсболку, - за неуместную ревность - два.

- Ревность? - фыркнул Витя. - Вот ещё, просто неизвестный фрукт, у которого лишние зубы.

- Остынь, Рэмбо, этот фрукт тебе сам зубы на раз-два посчитает.

- Не понял, - обиженно протянул Пчёла, - ты сейчас усомнилась?! Кос, не, ты слышал?

Космос отмахнулся.

- Пубертатный период, цену набивает, да, вредина?

- Кто бы говорил, профессор недоделанный! - парировала Филатова.

- Ай, да ну, - тот отмахнулся и повернулся к Валере, - Фил, вот тут мадемуазель Елисеева, она же в недалеком, надо полагать, будущем мадам Белова, утверждает, что тебе не надо. Каково твое решение?

Валера, едва покинувший ринг около часа назад, с упоением хрустнул костяшками и решительно тряхнул головой:

- Надо!

- Ну так иди и возьми, — сказал Пчёла, наливая ещё один полный стакан. — Как сказано выше, за лёгкую службу Белого! Закуски - на собственное усмотрение.

- А даме никто не предложит? - Женька сложила руки на груди.

- А дама уже свое выдула, - отозвался Космос, кивнув на Елисееву. - Вон теперь кипяточком похмеляется.

- Балда, я что, слепое пятно в твоём объективе?

- А, так где ты здесь даму увидела?

Пчелкин прыснул.

- Она у нас уже взрослая, паспорт недавно получила. А там в графе чёрным по белому - пол женский.

- Аааа, - высокоинтелектуально отозвался Холмогоров, - это конечно меняет все карты. - Он вытащил ещё одну сигарету и чиркнул спичкой. - Как жаль, что мне похер.

- Ну, жираф!