15 - Από τα απομνημονεύματα της Αντωνίνας*** (2/2)

— Именно она была инициатором того, что я когда-то помог Антонину, а ведь мы могли бы этого всего избежать сейчас, — разочарованно сказал Том, за что получил подзатыльник от Венеры. — Ай! Я же говорю — головная боль!

Долохов громко рассмеялся после этой сцены и сел возле Венеры.

— Чувствую, мы подружимся, Верочка, — он нарочно назвал ее другим именем — этакий русский вариант, который ей подходит. Венера с широкой улыбкой повернулась к Тому.

— Он мне уже нравится.

***</p>

1941 год. 4 курс.

— Почему вы всегда остаетесь на зимние каникулы в школе? — Венера подняла удивленный взгляд на Антонина.

— И тебе привет, у меня дела прекрасно, спасибо, что спросил. И нет, мне совершенно не нужна помощь с этим тяжелым фолиантом, к которому нельзя применять магию.

Долохов покивал, закатил глаза и забрал у нее фолиант.

— Да, я скотина, я понял, но все же. — В коридре, который вел в их класс, было пусто. В декабре быстро темнело, и только факелы и свечи освещали замок. Они отошли поближе к окну, от которого потянуло прохладой.

— Ты знаешь, что такое война Тони? — он кивнул. Кто этого не знает. — А ты видел войну своими глазами? Магическую или маглов? — не видел. Даже не стоило озвучивать. Он читал газеты, слышал разговоры отца и деда, но своими глазами не видел. — Я и Том живем в магловском Лондоне. И мы видели войну своими глазами. Думаешь, несовершеннолетние маги могут защитить себя от маггловских бомб? Время в школе — самое безопасное. Когда не нужно вслушиваться звучат ли сирены, когда не боишься выйти на улицу, чтобы увидеть разорванный труп. Поэтому мы используем каждую возможность, чтобы быть от этого ада подальше. — Она закончила говорить и быстро пошла в класс. Когда Антонин пришел, Том о чем-то спрашивал ее, но она отмахнулась и бросила Антонину «все нормально» улыбку.

Антонин стал внимательнее читать газеты, стал внимательнее наблюдать за другом и подругой, и впервые остался на зимние каникулы в школе.

Теперь он знал объяснение некоторых их привычек, и понимал, что последует за ними до конца.

***</p>

1942 год. 5 курс.

— Я ему отомщу! Сволочь, — ворчал Антонин и морщился от боли. Ощущения после костероста были неприятными. — Мы хоть выграли? Я ничего не помню. — С финальным свистком судьи ему в голову прилетел бладжер.

— Конечно, что выиграли, а еще Лонгботтом получил наказание.

— Это не меняет того факта, что я ему отомщу, — проворчал Долохов. В больничном крыле пока был только Абраксас, больше мадам Помфри никого не пустила. Особенно толпу девушек, успевших упасть жертвами русского шарма.

— Да он жив, что с ним будет, — раздалось знакомое бурчание, и скоро они увидели Тома и Венеру.

— Тони! — девушка присела сбоку на кровать. — Ты живой.

— Нет, Верочка! Этот кретин Лонгботтом чуть не убил всю мою красоту! — Венера ясно улыбнулась, а потом неожиданно ударила Антонина по ноге.

— Ай, за что?!

— По сторонам смотреть надо!

— Я на тренировке тоже так говорил! — сказал Малфой, за что тоже получил от девушки. — А я за что?

— Мог и подстраховать, или поймать его!

— Я был в другом конце поля!

— И что? — спорить с ней было бесполезно. Венера посмотрела на Тома. Тот пытливо поднял бровь.

— Даже не думай, я к их квиддичу не имею никакого отношения.

— Да, но это еще вопрос, где они получают больше травм: на квиддиче или твоей тренировке?

— Их Антонин тренирует боевым заклятиям! — оправдывался Том.

— А Круциатусу кто? Дамблдор? — прошипела она.

Том недовольно посмотрел на Антонина, тот совершенно не умел лгать Венере. Он как-то говорил, что та напоминает его мать — ту тоже невозможно обмануть.

— Мы обсудим это позже, — прошипел он.

— Конечно, обсудим.

— Мам, папа, не ссорьтесь! — тоненьким голосом протянул Долохов, за что получил два злых взгляда.

— Не наглей, — сказала Венера и поднялась на выход, перед тем, приложив руку к его лбу, — и позови Помфри, у тебя поднялась температура. А ты, пойдем, обсудим, — бросила она Тому. Он закатил глаза, кивнул друзьям и пошел на выход.

— Они будут вместе, — сказал Абраксас, после того, как они покинули лазарет.

— Без сомнений.

***</p>

1943 год. 6 курс.

Прыжок в сторону. О стену ударяется фиолетовая молния.

Антонин снова меняет положение и испускает из палочки желтый луч, попадающий в щит.

— И чего ты так взбесился? — Шаг. Взмах. Проклятие.

— Она променяла занятия на встречу с тем слизняком!

— Она же девочка, ей хочется романтики, свиданий. Зря я это сказал.

Кажется он стал, еще более нервным.

— В школе столько ребят, а она выбрала того, того…

— Ну, это он ее пригласил, а не она.

— Какая разница!

Антонин опустил палочку и серьезно посмотрел на Марволо. Нет — Тома. Вторым именем разрешалось называть только Венере.

— Скажи мне откровенно, чего ты злишься?

Том тяжело выдохнул и присел прямо на пол. Все помещение было усыпано щепками столов, крошками бетона, где-то было стекло. Они сильно разошлись.

— Она обещала мне, — тихо сказал он, вся его поза выдавала напряжение. — Она обещала, что будет со мной вместе до конца. А теперь… Думаешь, после ситуации с Миртл, она считает меня чудовищем?

Антонин сел рядом и достал свою заначку — бутылку огневиски. Том молча принял стакан и сделал глоток. Долохов старался подобрать слова, возможно, в такой ситуации больше подошел бы Абраксас.

— Нет, ты лучше него знаешь Венеру, и говори, как думаешь.

Антонин скосил на Тома взгляд. Стоило подтянуть оклюменцию.

— Ты зря себя накручиваешь, Том. Венера — тот человек, который точно тебя не предаст. Если бы ты был ей противен, пугал ее — она ​​бы сказала это тебе в глаза. Это просто свидание. И будет странно, если она будет всем отказывать. Венера и так мало с кем общается, вне нашей компании. Да и она когда-то упоминала, что отец того парня имеет связь с какими-то редкими книгами, так что выключи свою паранойю. Она ведь не устраивает нам истерики, когда мы не приходим, потому что нам кровь из головы к члену прилила. — Том поморщился от его слов. Все же Антонин бывает очень прямолинейным в своих выражениях, но правдив.

И ни Долохов, ни Малфой не удивились, когда случайно увидели своего старосту, который крепко прижимал к себе и яростно целовал их общую подругу. А вот Орион, который был с ними, удивился.

— Он ее любит? — Антонин закинул руку ему на плечо.

— Поверь мне, Блэк, есть в мире кое-что сильнее и важнее любви.

***</p>

1944/45 год 7 курс.

Рисунок змеи, выползавшей из черепа, вызывал чувство благоволения. Чем больше Антонин рассматривал листок пергамента, тем большее восхищение он испытывал. Так они докажут свою верность и понесут в магический мир перемены.

— Первый. Я буду первым, кто ее примет! — возбужденно проговорил он. Том нахмурился.

— Я хотел предложить тебе и Абраксасу не принимать метку. Я создал ее, чтобы контролировать других, в ком не уверен так, как в вас, чтобы они не могли нас предать.

— Я приму. Пусть они полагают, что это знак доверия. И ее изображение на моем предплечье станет подтверждением этого. Да и Абраксас со мной согласится, мы обсуждали это после тренировки. — Том кивнул и задумался.

— Тогда можно немного ее изменить, чтобы мы могли находить через нее друг друга.

— Угу. А как Венера на нее отреагировала?

— Ну, не очень критично, но и не обрадовалась. Только уточнила — должна ли она ее принимать. — Долохов хмыкнул. Если он им не хотел предлагать, то там даже не было места для обсуждений.

Том в этой жизни безусловно доверял только одному человеку — Венере. И Антонин был бы рад, если бы хоть немного приблизится к такому уровню. Он доверял ему и Абраксасу, но между ними все равно было много стен. Пусть, он его не подведет.

— Ну что, Лорд Волдеморт, за такое можно пропустить по стаканчику огневиски! — Антонин быстро наполнил два стакана и один протянул Тому. — За рыцарей, наши идеи и нашего Лорда! — сказал тост он.

— За будущее магического мира! — поддержал его Реддл. — И Антонин, — обратился к нему друг, — можешь звать меня Марволо. — Кажется, доверия все же было больше, чем он думал, и на одну стену между ними стало меньше.