4. Но и выше (1/2)

Ваймак каждый день следил за Нилом, не оставлял одного почти ни на минуту, он буквально всегда был где-то рядом, что было безразличным, это не тяготило, потому что Джостен все равно терялся во времени, все равно не замечал, как много тренер проводит около него. От того не исходило никакой опасности, так что через пару дней Нил даже смог расслабиться и нормально уснуть, без какого-то кошмара.

Если Ваймаку требовалось отойти в магазин, тот звал в гости Эбби, чтобы она проследила. В первые пару раз тот списывал эти приходы на осмотр, ибо командный медик и в правду тщательно проверяла все шрамы и швы, она не касалась лишний раз. В самом начале просто говорила, что делать, только смотрела, потом он смог позволить ей самой провести осмотр, смог перебороть тошноту, что подступала к горлу, панический страх, дрожь, чтобы та выполнила свою работу.

В последующие уходы тренера Эбби уже просто сидела рядом, развлекая его какими-то пустыми разговорами, однако Нил не особо слушал. Он просто закрывал глаза, валяясь на диване и уносясь мыслями в Гнездо, вспоминая отвратительные руки Воронов, что касались его. Он помнил все это, а так хотелось забыть.

Тренер слишком оберегал его, ибо видел шрамы на запястьях, которые Нил и не думал скрывать в первый день, а потом уже было поздно. Нет, в квартире Ваймака он и не пытался повторить что-то такое, хотя желание было, однако он знал, что не стоит зря беспокоить тренера, который и так успел немного поднадоесть своими рекомендациями с тем, что ему нужно поговорить с Бетси, что она поможет и прочее. Он не верил, что от Гнезда можно избавиться.

Ваймак позволил ему вернутся в общежитие только тогда, когда там появились Монстры и старшекурсники. В тот день, когда Нил переезжал из квартиры тренера, он вышел на улицу впервые с тех пор, как прилетел сюда. Солнце было слишком ярким, погода слишком радостной, люди слишком активными, так что он скорее забрался в машину, не желая задерживаться, а по приезде его оккупировали Ники и Кевин, первый сразу начал с расспросов, не давая вставить и слова, хотя Нил особо и не хотел этого делать, а второй молча вернул папку, которую он спрятал в сейфе. Как он узнал позже, Мэтт поехал в аэропорт, так что Джостен мог расположиться в комнате до прихода своего соседа.

Он очень хотел остаться наедине с собой, очень хотел, чтобы сейчас все свалили, но вот Ники снова суёт какие-то подарки на Рождество, снова что-то щебечет над ухом о праздниках, о том, как они клево провели время, ибо отвечать на вопросы о собственных каникулах Нил на отрез отказался, даже не думая, что-то рассказывать. Лисы и сами увидят все, что нужно, а то, что скрыто, для них не предназначено.

Похоже, Ваймак строго наказал им никуда не уходить, ибо иначе он смог бы отделаться от назойливой компании, чтобы его никто не пытался растормошить, пока он, сидя на диване, пялится в стену, пропуская все, что говорит Ники, абсолютно каждая фраза пролетает мимо, не задерживаясь на долго, а Нил пытается понять, когда его оставят в покое.

***</p>

Он не поехал забирать Эндрю с Монстрами, потому что не было сил, не было желания видеть того так рано. Нил вообще не был уверен, что готов к этому, не был уверен, что сможет выдержать. Прошло слишком мало времени, чтобы он мог поделиться, чтобы мог открыть все то, что происходило с ним в Эверморе.

Нил все еще напрягается, когда Мэтт заходит вечером в комнату. Когда кто-то из Монстров или старшекурсников решает его проведать, ибо он ждет, что сейчас снова все повторится, что сказка, где его не трогают, кончится, что нет всей этой тишины, которую ему позволяют ощутить, нет моментов, когда он в комнате один.

Мэтт все же позволил Нилу оставаться в полном одиночестве в спальне, если сам он в гостиной, потому что в таком случае, если он решит куда-то пойти или что-то сделать, тот услышит, ибо Джостен сейчас не был очень тих и грациозен в движениях. Днем Бойд разрешал ему лежать снизу, чтобы лишний раз не тормошить раны, не залезать вверх на кровать, хотя Нил вообще редко вставал с нее, лишь утром переползал, мог сходить в душ и позавтракать, ведь за этим Мэтт следил, а дальше няньки менялись, а потому он мог временами увиливать, чтобы лишний раз не двигаться.

Шрамы стали заживать, швы не особо то и беспокоили, скорее, в душе была дыра, он не знал, как перестать вспоминать руки Воронов, как перестать думать об адской боли, чтобы была куда хуже всего, что он пережил за года в бегах. Он не мог отделаться от этого, не мог просто забыть обо всем, что происходило, благо Лисы не заставляли все это рассказывать, облачать в слова. Им на самом деле хватало того, что было видно, они вряд ли вообще хотели знать о другом.