Часть 32 (1/2)

Сплюнув с губ вязкую кровь, Ясухиро облегчённо выдохнул, глядя на живых сокомандников. Он успел. Находясь в лагере, мальчик не переставал думать о своей бесполезности. Его сердце разрывалось от мысли, что из-за недостатка силы и своей ошибки он вынужден был отлёживаться на больничной койке.

Не то, чтобы он так уж сильно горел желанием снова броситься в бой. Страх никуда не делся. Он всё ещё с дрожью в теле вспоминал, через что ему пришлось пройти на днях. Ему не хотелось переживать эти моменты вновь.

Однако в нём пылало чувство, которое затмевало собой всякий страх. Именно совесть на протяжении всего времени, с тех пор, как ушли ребята, терзала его разум и не оставляла в покое.

Ха… Это было довольно забавно. Мчась по лесу в сторону того самого злополучного поля, где Шиноби Ивы и Конохи вновь скрестили клинки, Ясухиро не переставал удивляться самому себе.

Казалось бы, он был знаком с этими людьми не больше недели, однако уже успел привязаться так, что готов был рисковать ради них собственной жизнью. Кто ж знал, что мальчик будет так легко считать своими тех, кто проявляет к нему минимальное благодушие… Чувствует перерожденец, что это когда-нибудь ему ещё аукнется.

Когда Кагуя выбрался из лесной рощи, перед его глазами предстала точно такая же картина ненависти и жестокости, какую он «имел честь» наблюдать в прошлый раз. Создавалось такое чувство, что люди никогда не изменятся.

Только вчера, поставив на кон свою жизнь, шиноби испытал свою судьбу, победил и выбрался из этого Ада живым. Сегодня же, будто в насмешку своей удаче, он вернулся сюда вновь и продолжает играть в эту смертельную игру.

Был ли у них выбор? Конечно, нет. Но в этом вся суть войны. Если бы ему не отдали приказ убивать врага, смог бы он сдержаться и не прикончить того, кто лишил жизни его товарища? Вряд ли.

Как там говорится: «Ненависть порождает ненависть, и этот порочный круг никогда не прервётся», да? Но будет ли виноват солдат, действующий по приказу? Кто на самом деле будет виновен во всех этих смертях? На самом деле тот, кто эту войну начал.

Помахав головой, Ясухиро выкинул из головы все эти философские мысли. Всё-таки в этом мире он ещё мало что понимал. Возможно, он ошибается, а всё его представление о жизни — всего лишь выдумки одиннадцатилетнего мальчика.

Просматривая мешанину из вцепившихся друг в друга людей, перерожденец пытался найти тех, ради кого он сюда, собственно, и пришёл. Но сколько бы он не бегал глазами, он всё никак не мог отыскать хотя бы одного из них.

Ужасная мысль прострелила его сознание не хуже удара молнии: «А что если они уже мертвы и сейчас лежат где-нибудь втоптанные в землю? Что, если он опоздал?». Охваченный паникой, Кагуя уже отчаялся и практически сдался, пока не выцепил взглядом самую дальнюю от него часть поля, где хаотично двигались силуэты.

Прищурившись, дабы разглядеть сражающихся, Ясухиро сделал глубокий вдох, с удивлением отметив, что всё это время он не дышал. Это действительно были члены его команды. Все шестеро были живы, но окружены со всех сторон. Не теряя лишнюю минуту, мальчик бросился к ним наперерез сквозь столкнувшиеся армии.

Ещё до конца не затянувшиеся раны давали о себе знать. Бинты на его животе и груди уже после первой минуты схватки пропитались кровью. И она была отнюдь не вражеской. Повязки на руках пришлось снять ещё до начала боя, чтобы беспрепятственно использовать Кеккей Генкай.

Конечно, в этот раз сражаться было куда сложнее, чем в предыдущий. Но это было связано не только с ранением. Изменившаяся погода также играла определённую роль. Ведь во время дождя шиноби Ивы намного труднее использовать техники Земли, на которых они специализируются. Сейчас же солнце своими лучами выжигало любую влагу, что давало врагам возможность отыгрываться за тот дождливый день по полной.

С другой стороны, однако, шиноби Конохи также получили бонус. Ведь по неофициальной статистике, каждый второй представитель Листа обладал родством со Стихией Огня. А, как известно, сражаться огневикам под ливнем очень неприятно. Лишь те немногие, кто может побороть водную стихию за счёт мощи техники, оставались на плаву.

Получив несколько колющих и режущих ранений, но убив в ответ не менее нескольких десятков людей, мальчик желал как можно скорее добраться до своих друзей. Всё было против него: ноги переставали слушаться, руки с каждой секундой онемевали всё сильнее, а пересаженный глаз, спрятанный под повязкой, всё ещё до конца не прижился, отдавая неприятной болью.

Тем не менее этого было недостаточно, чтобы остановить Кагую. Огонь решимости в душе придавал ему сил, позволял делать невозможное, помогал сконцентрироваться на цели. Казалось, что в этот день он был непобедим.

Ясухиро не мог точно сказать, повлиял ли он на исход боя. Однако как-то так само получилось, что именно за ним следовало оставшееся войско Конохи, поддерживая его одобрительными возгласами и расчищая дорогу от возникающих на пути врагов.

Когда последний ивовец был повержен, мальчик обернулся, дабы взглянуть на выживших ниндзя Листа. Возможно, из-за сильной усталости ему просто померещилось, однако он увидел на их лицах благоговение.

Никто не проронил ни слова, но даже без них лишь самый недалёкий не понял бы, что все эти куда более взрослые, опытные и сильные шиноби готовы были последовать за одиннадцатилетним мальчиком, обладающим силой воли, которой они никогда не достигнут. Сегодня его белые волосы и бледная, светящаяся на солнце кожа стали для них путеводным светом, а покрытое кровью тело, изнурённое, но, в отличие от врагов, живое — символом тяжёлой и кровавой победы.

— Прошу прощения, капитан, но я решил нарушить ваш приказ!

Команда выглядела плохо: державшиеся из последних сил Нишия, Чин и Джиромо, бледная от усталости Цунами, лежащий на земле с отсутствующей рукой Дайцуки, истекающий кровью Ацуши — всё это говорило о том, что если бы Ясухиро пришёл на помощь хотя бы на минуту позже, то спасать было бы уже попросту некого.