Глава 13. Справляться с последствиями (2/2)
А он ведь никогда и не знал смерти прежде… Картеру не хотелось верить, что это случится. «Командующий будет жить, он встанет на ноги и восстановится», — диктовал голос надежды, но его тут же обрывал здравый смысл. Чем выше ожидания — тем больнее переносится их крах. Хоронить человека заранее плохо, но…
— Что они сказали про меня? — командующий начал разговор сам, хотя говорить ему очевидно, было сложно. — Все ведь хреново, да?
— Да, командующий… — помявшись, неуверенно протянул Картер, и невольно отвел взгляд в сторону. — Я боюсь…
— Не нужно бояться. Не за меня уж точно, — командующий попытался усмехнуться, но его голос тут же осел. — Я знаю, что я не переживу этого. Еще на поле боя, лежа на земле, я почувствовал, что моя смерть близко… Нужно было просто бросить меня и не перетруждаться. И даже если я выживу, кем я буду?..
Командующий как-то сказал: «победа или смерть», и в этом, на самом-то деле, заключался огромный смысл. Сражаться нужно либо до победного конца, либо до последнего вздоха. А поражения… Иногда всего одна ошибка может сломать все, стать настоящей катастрофой.
— Командующий Джейсон, — намеревался что-то сказать Картер, но тот его вдруг оборвал:
— Я больше не командующий. Зовите меня просто Нолан, без всяких формальностей.
— Хорошо. Но тогда и вы… зовите меня просто Картер.
— Так уж и быть, — просипел командующий и на некоторое время притих, набираясь сил для разговора. Картер не торопил его, хотя и невольно начинал нервничать каждый раз, как тот замолкал, словно боясь, что он уйдет прямо сейчас, так и не сказав ничего ценного и осмысленного. — Подойти поближе, — командующий все-таки подозвал Картера, и тот исполнил его просьбу. Теперь Картер еще четче мог видеть, насколько все плохо, но старался не акцентировать свое внимание на этих деталях. — Пока у меня еще есть время, я хочу сказать тебе кое-что важное… Поменьше слушай других людей. Старайся поступать так, как считаешь нужным. Ведь, в конце концов, все, что ты делаешь, ты делаешь в первую очередь для себя. Даже это война… Все весь сражаются только за себя, за свой дом и своих близких.
Но Картер уже поступал так, как считал нужным. Его амбиции, его старания, его стремления и желания — все это необходимо ему как воздух. Иначе кто он, если не борец?
— Никогда не забывай о том, кто ты есть. А теперь… я хочу отдохнуть, — командующий тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Картер вяло улыбнулся и уже развернулся к выходу, как вдруг его собственная тревога остановила его. Ему нужно было сказать нечто важное, пока вдруг не стало слишком поздно…
— Спасибо вам за все, — произнес Картер, развернувшись к командующему. — Вы поверили в меня и наставляли… — он не мог сказать больше — красноречия не хватало. И все же, командующий, надеялся он, должен был понять. Картер простоял на месте еще несколько секунд, а затем, не дождавшись ответа, покинул палату.
***</p>
Проведя приличное количество времени в медицинском блоке, Картер умудрился пропустить ужин, на который, впрочем, не особо стремился попасть. После таких мрачных известий у него совершенно пропал аппетит, да и хотелось просто побыть в одиночестве. Картер заперся в своей комнате, которая теперь, к превеликой радости, была одиночной ввиду его достаточно высокого звания. Картер не любил вываливать личные проблемы напоказ: то ли потому, что не хотел лишний раз кого-либо тревожить, то ли потому, что считал открытые переживания своего рода слабостью. Разве будут его авторитет и имидж такими же твердыми и безупречными, если кто-то заметит его переживания?
Ночью он спал мало, прокручивая у себя в голове то слова командующего, то мысли о том, какое теперь их ждет будущее после падения Хелдирна, то поддаваясь щемящему чувству вины.
На утро он все же показался. Привел себя в порядок, напустил маску спокойствия и хладнокровия и отправился в кафетерий на завтрак.
— Ну наконец-то ты пришел, — бодро воскликнула Алисса, когда Картер вошел в помещение. Он совершенно не ожидал такого бурного приветствия, как и десятка недоумевающих взглядов, которые сначала устремились за Алиссу, а затем — и в него. Все здесь знали о их крепкой дружбе, но не каждый мог принять такое открытое фамильярное обращение. — Ты как вчера пропал, так никто тебя больше и не видел. Где ты был? — спросил Алисса, когда Картер уже сел за стол, захватив свою порцию.
Здесь также сидели Джоанна, которая без всякого аппетита и даже несколько брезгливо ковыряла кашу в тарелке, и Каспер с Нейтаном, которые, как ни странно, ели более охотно.
— Я навещал командующего, — сухо отозвался тот, подперев голову рукой. — А потом пошел к себе.
— И как он? — вопрос Алиссы застал Картера врасплох. Он невольно вздрогнул и, чуть помедлив, тихо произнес:
— Плохо. Очень плохо.
Алисса странно нахмурилась и продолжила есть молча. Ее, вероятно, также в какой-то степени беспокоило состояние командующего Джейсона, как, впрочем, и всех остальных кадетов. Командующий Джейсон по праву заслужил всеобщую любовь; он всегда был добр, открыт, умел поддержать и посочувствовать, и при этом, когда это нужно было, был строг и справедлив. Идеальный наставник для многих. Картер предпочел умолчать о высокой вероятности его смерти и не сеять печаль раньше времени. К тому же, сейчас ему ненадолго хотелось абстрагироваться от этой темы, что, вообще-то, не представлялось возможным. Каспер и Нейтан беседовали о чем-то своем, а Алисса и Джоанна молчали. Было бы очень кстати, если бы вторая сейчас сболтнула какую-нибудь глупость…
— А ты-то сам как? — с тенью напускного безразличия (а она словно и не старалась его изобразить) спросила Джоанна. — Выглядишь так, будто тебя пытали депривацией сна.
Снова в цель. Картера уже начинало злить, что все пытаются влезть ему в душу, но ее вопрос он оставить без ответа не мог.
— В порядке я, — соврал он. — Просто уснул поздно, — Джоанна в ответ лишь пожала плечами, поняв, что чего-то еще ей разузнать не удастся.
Некоторое время они просидели в почти полном молчании (не считая бесконечных разговоров Каспера и Нейтана, конечно же), пока вдруг не послышался громкий, неприятно бьющий по ушам треск в громкоговорителе в углу зала, а затем и мрачный, но все еще остающийся спокойным голос генерала:
— Я, генерал Роджер Кито, обращаюсь ко всем солдатам нашего гарнизона, — он выдержал паузу, за время которой все окончательно утихли и были готовы выслушать его, и продолжил: — Вчера мы получили новости о победе удракийских войск в Хелдирне и предательстве его мэра, Лейта Рейеса. Там же, в тяжелом бою, сильно пострадал и командующий Нолан Джейсон, — как-то генерал упомянул командующего, Картер весь невольно напрягся. С чего бы ему говорить об этом… — Сегодня ночью он, несмотря на все попытки бороться за его жизнь, оставил нас.
***</p>
Похороны командующего состоялись на закате. Было решено погребеть его на старом, находившемся здесь вот уже несколько веков военном кладбище. Прежде, во времени двухсотлетнего мира, здесь хоронили исключительно пожилых генералов и командующих, которые, несмотря на отсутствие всякой угрозы, до конца самых своих дней оставались верными службе; однако теперь все изменилось — пришла война, жертв стало больше. Все было довольно скромно: заросший мхом валун, на котором уже успели высечь надписи, и наспех сколоченный гроб. Во время войны не было времени на пышные церемонии, и все ограничилось минимумом.
На похоронах собралось немного людей: в основном это были люди высоких званий — капитаны и майоры, — но также были и несколько простых солдат, в том числе и Алисса и Джоанной. Они не смогли оставить Картера одного: первая была его близкой подругой, а вторая… Джоанна, вообще-то, не дала конкретных объяснений своему присутствию, просто посчитав нужным прийти. Впереди также стояли Линтон и генерал Кито, вид которого был весьма мрачен и печален.
— Покойтесь с миром, командующий Джейсон. Ваша храбрость не будет забыта, — произнес он, когда гроб начали медленно опускать в землю.
Картер сверлил крышку гроба непроницаемым взглядом, и его лицо не выражало совершенно никаких эмоций, словно он был вовсе не здесь. Но его сердце пожирала горечь и злость: на Удракийскую Империю, на предателя Рейеса, на самого себя.
Гроб опустился, и могилу быстро начали засыпать землей. Удары песка о крышку гроба шли в такт биению сердца Картера.
— Как ты? — тихо поинтересовалась Алисса, бросив на него обеспокоенный взгляд. Тот ничего не ответил. Он лишь отмахнулся, угрюмо вздохнул и поспешно развернулся к выходу с кладбища, оставляя остальных присутствующих в замешательстве.
***</p>
После похорон генерал Кито и Линтон уединились в его кабинете с бутылкой вишневого эля. Разместились за большим, сделанным из темного дерева и покрытым лаком столом, на котором все было довольно минималистично, поставили два бокала и наполнили из напитком. Сегодня, вероятно, был последний день, который они могли провести так спокойно, пусть и не без печали и потрясений.
— Говорят, он сам бросился в битву, — мрачно произнес генерал, делая глоток эля. — Не хотел оставаться в стороне… Нолан всегда таким был. Делал только то, что считает правильным сам.
— И это многого ему стоило, — медленно покачав головой, заключил Линтон. — Не совсем этично говорить так о покойниках, конечно, но ты ведь и сам понимаешь… Нолан был безрассуден.
Линтон презирал безрассудство. Случайные, продиктованные секундным порывом импульсы, могли натворить много беды. Все должно быть четко, проконтролировано и согласовываться с определенным планом, считал он. Если бы командующий Джейсон не пошел на поводу у своих чувств и принципов — вероятно, остался бы жив.
Линтон в очередной раз убедился, что нет ничего хуже безрассудства — только холодный расчет поможет победить и уцелеть.
— Но, — Линтон перевел тему; поставил уже опустошенный бокал на стол и тяжело вздохнул, — у нас есть и другая проблема. Хелдирн.
— Мы обсудим этот вопрос на завтрашнем собрании, — отозвался Роджер. — Беды не избежать. Удракийцы будут двигаться через Золотые хребты, и мы должны быть готовы к битве. Не знаю, в какой момент она начнется, но она будет, — с угрюмой уверенностью протянул он. — И мы не должны проиграть.
— Это все верно, конечно, но я о другом хотел поговорить… Мэр Рейес подло предал своих соотечественников. Он всех нас подставил. Я считаю, что подобное нужно пресекать, — жестко заявил Линтон, чем вызвал вопросительность на лице генерала. — Удракийцы так успешны в своей военной кампании, потому что они жестоко наказывают за любое сопротивление. Люди склоняются перед ними из-за страха и уже даже не пытаются бороться. Почему бы нам не поступать так же? Нельзя закрывать глаза на предательства.
— А что мы можем сделать? Послать к Рейесу человека, который его уберет? — генерал спросил это скорее с сарказмом, ведь они оба понимали: Лейт сейчас неприступен, как и Хелдирн в целом. Однако Линтон неопределенно покачал головой, словно соглашаясь со словами Роджера. — Нет, Линтон, не будет такого… Иначе чем мы лучше удракийцев? Мы должны защищать свой дом, а не нападать на угнетенных. Не будем опускаться до их уровня.
— К чему это морализаторство? Кругом война, которая сама по себе аморальна, а ты думаешь о том, чтобы не опускаться до чьего-то там уровня.
— Проблема не в морали. Дело в том, что люди, которые встают на сторону удракийцев, запуганы. Они уже не могут сражаться самостоятельно. Они нам не враги; они — пленники. Если и мы начнем наказывать их за это, то у них в принципе выбора не останется. Если обе стороны настолько жестоки, зачем им тогда сражаться за какую-то одну?
***</p>
— Картер?
Джоанна старалась не выдать своего беспокойства, когда наблюдала, как быстро Картер покинул кладбище. Она просто не могла дать остальным увидеть, как вдруг екнуло ее сердце, когда она смогла четко прочитать на его лице печаль. У Картера получалось скрывать эмоции; но его выдавали глаза, да и Джоанна умела читать людей.
Правда, ей не до конца было понятно, с чего такое беспокойство. Почему в этот раз именно он? Сказал пару теплых слов, заступился за нее, однако в будущем он еще разочаруется в ней. Джоанна знала об этом и не ждала другого. Люди не терпят ее долго. Она обуза для них.
И все же, если попытаться…
Она нашла его на крыльце одного из выходов. Он сидел тихо и неподвижно, был задумчив и мрачен, и все же отозвался на голос Джоанны.
— Чего тебе? — спросил он без особого энтузиазма. Джоанна выдохнула и отчего-то замялась. Сцепила руки за спиной и начала медленно, покачиваясь, расхаживать из стороны в сторону. — Не мельтеши у меня за спиной, — буркнул Картер.
— Просто хотела спросить как у тебя дела, — все-таки ответила Джоанна, передернув плечами и остановившись на месте. — И не думай врать о том, что все у тебя «в порядке», — передразнила она сказанные им ранее слова. — У меня глаза есть, и они очень зоркие…
— Очень рад за тебя и твои глаза, — Картер вздохнул и тут же осекся. Глупость сболтнул. — Да. Все хреново, — Джоанна нахмурилась, прошла вперед и села рядом с ним. Она предпочла промолчать, зная, как сработает эта психологическая уловка. — Командующий Джейсон, — произнес Картер спустя несколько секунд молчания, — был для меня наставником. Он поддерживал меня и поощрял. Но теперь… его нет, — его голос осел и глаза странно заблестели. Он выдержал еще одну длинную паузу, во время которой не раз вздохнул, а затем продолжил: — Я думал о том, что если бы тогда не вмешалась принцесса, я бы оказался в Хелдирне, а не командующий. И он был бы жив…
— А ты был бы мертв, — жестко заключила Джоанна. — Я понимаю, что это ранит, но в этом нет твоей вины. Ты вообще был не при делах.
— Именно потому, что я был не при делах, все и пошло наперекосяк! — воскликнул Картер, сжав кулаки. — Я мог проконтролировать все и все изменить!
— Но не решение Рейеса. На него бы ты не смог повлиять.
— Смог бы.
— Как именно?
— Не знаю… — Картер растерянно вздохнул. Вопрос Джоанны был вполне логичным, только вот никакого ответа кроме «никак» он не имел. — Я бы придумал что-нибудь.
— Не придумал бы, — сказала Джоанна. — Человек не всесилен. Особенно, когда дело касается другого человека. В любом случае… это уже случилось. Нужно справляться с последствиями, а не загоняться. Был бы ты на месте командующего — погиб бы сам. А кому от этого было бы лучше? — произнесла она и посмотрела на него пронзительным взглядом, от которого Картер вздрогнул и нахмурился, и словно призадумался над ее словами.
— На войне каждый может умереть.
— Но сейчас-то мы живы. И пока мы живы, нельзя предаваться печали и вине. Нужно думать о хорошем: даже если сейчас война.
Джоанна вдруг в очередной раз задумалась о том, насколько все же лицемерно с ее стороны говорить подобные вещи. Она рассуждает о счастье и свободе, когда внутри нее лишь злость, которую не может заглушить ничто. И все же, ее слова, вероятно, нашли отклик у Картера: тот, пусть и вяло, улыбнулся.
— Ты права, возможно… — задумчиво протянул он. — Рано опускать руки. Впереди ведь еще придется бороться.