Часть 5 (1/2)

Осень в Санкт-Петербурге была пасмурная, при этом, для тех, кто живет здесь достаточно давно или же всю жизнь, она не была какой-то холодной и неприятной. Низкие тучи прятали за собой бесконечное небо, а мелкий колючий дождь пробирался, как кажется Щербаковой, в самую душу. Там у нее тоже все стало каким-то пасмурным и колючим, как эта мерзкая морось.

Она кутается сильнее в пальто, когда покидает такси и вдыхает приятный аромат свежести. Приятно, но чертовски холодно. Девушка ежится и спешит к входу ледового дворца, замечая слева от себя фигуристку, из-за которой ей приходится терпеть питерскую непогоду. Алена в джинсах, футболке, поверх которой накинута куртка. Аню от одного ее внешнего вида озноб пробирает еще сильнее.

— Как Вы тут выживаете с такой погодой? — скулит Щербакова, постукивая зубами, — Это какой-то кошмар.

— Что? — Косторная вытаскивает наушник, приметив обращенный к ней взгляд и какое-то движение губами.

— Холодно, говорю, а ты налегке. Не боишься, что заболеешь? — Аню пробирается внутрь здания, облегченно вздыхая, — Сто метров, а я чуть не окочурилась.

— Да норм вроде, — фигуристка пожимает в ответ плечами, — Привыкнешь.

— Не думаю, что успею привыкнуть к такому за парочку дней.

— Оставайся подольше, значит, — Алена вновь толкает наушник в уши и уходит в сторону своей раздевалки.

— Это предложение или что? — у Ани странное ощущение внутри вот уже второй день. Алена к ней добра, улыбчива, а потом по щулчку пальца — чужая, сухая. При этом, в каждом ее слове Щербакова видит, или хочет видеть, заботу и нежность. Признание.

У Ани все то, что было покрыто толстым слоем пыли, постепенно принимает прежние очертания, словно кто-то начал проводить в ее душе генеральную уборку. Первыми прежней чистотой заблестели глаза. Аня понимает, что вновь влюбилась как маленькая девчонка. Она вновь влюблена в эту странную Алену.

***

— Марк, хочешь прикол? — Сашка садится за стол напротив своего мужа, сдерживая смех, — Аня в Питере.

— В смысле? — Кондратюк давится чаем, закашливаясь.

— Она хореограф Алены Косторной.

— Надо подобрать хороший стриптиз-бар, чтобы, если вдруг, помочь Димке залечить душевные раны, — Кондратюк чуть улыбается, а после выдыхает так, словно в его жизни произошло нечто ужасное, — А парня-то жалко, классный же.

— Не знаю, я с ним не знакома. А бар ищи, но, — Саша показала кулак мужу, — Без стриптиза. Иначе кому-то придется искать новую жену.

— Понял-понял…

***

Успев бегло просмотреть план на тренировку, Аня заняла привычное место на скамье у бортика, доставая из сумки коньки. Ожидая, пока Алена переоденется и выйдет из раздевалки на лёд, она сосредоточенно пересматривала прокаты фигуристов других тренеров, пытаясь подсчитать их баллы за программы, чтобы понять, насколько необходимо усиливать контент своей подопечной.

Косторная с одного телефонного звонка стала ее приоритетной целью. Нет, она не отказывалась от работы с Тихоновой, не планировала сделать все, чтобы та была слабее, но там ее работа, как правильно сказал Дима, закончилась. Программа поставлена, постепенно накатывается. Прыжковый контент — уже не ее забота. А вот Косторная — тут все наоборот. При желании двадцатишестилетняя фигуристка сможет прыгнуть и триксель и четверной, как было на прошлом Чемпионате России, а вот вторая оценка почему-то стала слабым местом. Что случилось с фигуристкой за прошедшие месяцы, оставалось только гадать. Фееричное выступление с национального первенства, неожиданный для многих пьедестал, а дальше… Алена стала будто бы пустой. Будто там она оставила все свои силы. Причин могло быть много, включая то, что она даже не оказалась в расширенном списке сборной России, не участвовала не на Евро, не на Мире. Возможно, девушка просто перегорела, во что Щербакова верит мало, ведь Олимпиада — это была мечтой Алены еще с юниорских лет. Неужели Косторная настолько не верит в свои силы, не верит в Федерацию, что даже не хочет пытаться бороться.

Алена сказала, что лед — ее спасение. Она глушит моральную боль физической. И Аня, как бы она не хотела это признавать, видит одну из проблем в себе. Она ее сломала. Любит ли Алена кататься, выступать, соревноваться, как прежде? Или ей нужна только та самая боль от постоянных падений о лед? А если попытаться это починить…

Щербакова боится спросить себя о том, насколько далеко она готова пойти, чтобы Алена Косторная блистала так, как не делала этого даже в сезоне 2019-2020. Аня боится, что не сможет остановиться, но очень хочет поступить неправильно. Именно так, как она делала раньше.

А Дима? Она же его любит. Любит? Аня бьется головой о бортик, не замечая, что Алена уже вышла из раздевалки и готова приступить к тренировке.

— Дура… — шепчет Щербакова.

— Так, что? Останешься?

Они встречаются взглядами. Алена улыбается, Аня сходит с ума. Стоило хореографу поднять глаза и повернуться, чтобы поприветствовать пришедшую фигуристку в ответ, как её тело на секунду перестало слушаться, а заезженные фразы застыли где-то на выдохе.

«Да, ты, сука, издеваешься», — пронеслось в голове Щербаковой, но в следующие секунды прежде насмешливый голос, вдруг стал каким-то серьезным.

— Со мной.

И Ане нечего ответить. Сердцем она уже миллион раз сказала «Да!», а головой… думать не получалось. У нее сводит внутренности от этих зеленых глаз, у нее сердце разрывается в ненормальном ритме.

— Нет, — тихо, чтобы слышала только она сама, произносит хореограф.

— Ну, у меня есть еще парочка дней, — Алена подмигивает, — Какие указания, мой великий тренер?

— Прекрати, — молящим голосом просит девушка, — Это не смешно.

— Так и я не смеюсь, — Алена подходит ближе, обхватывая ладонью подбородок девушки, — Я на полном серьезе планирую сначала задержать тебя в этом городе, потом выиграть Чемпионат России, Евро, Олимпиаду, объявить о завершении карьеры, а потом, по совету очень мудрого человека, уехать с тобой далеко отсюда навсегда, чтобы сделать своей женой.

— Какого человека? — выдыхает Щербакова, умоляя, чтобы этот момент не был глупой шуткой и никогда не заканчивался.

— Серьезно? — Алена убирает с лица руку, закатывая глаза, — Тебя из всей моей речи интересует только то, кто этот человек?

— Страна должна знать героев в лицо, — усмехается она в ответ.

— Дарья Усачева посоветовала. Правда, было это еще после Олимпиады 2022.

— И почему я узнаю об этом спустя семь лет? — Щербакова дерзко улыбается, бросив кроткий взгляд на фигуристку, изучив ее с головы до ног. Она прикусывает нижнюю губу, и и проскальзывает между Аленой и бортиком на лед, — Ну?

— Лучше поздно, чем никогда.

— Ну да, — Аня смотрит в глаза, — Вот только, видимо, из-за этого мне придется ехать далеко отсюда в медовый месяц с Димой.

— Ха! — Алена выбегает на лед, хватая девушку за кофту, и тащит за собой, — Не шкаф, подвинется, как говорится. А вообще, где моя Лиза? Опять что ли с Валиевой всю ночь кувыркалась и теперь проспала.

— А такое уже было?

— И не раз, — Алена останавливается, а Аня по инерции в нее врезается, — Получается, что сейчас ты мой единственный тренер. Какие указания?

— Указания… Хм… Покажи мне любовь.

— Без проблем, — Алена смотрит на губы, чуть задрав голову вверх. Чертова разница в росте всегда ее бесила, — Показываю.

— Эээ… — Аня долго тормозит, лупая глазками, а после вставляет такое неуместное, — Я имела ввиду на льду. Любовь на льду.

— Так мы на льду, какие вопросы ко мне… — Алена резко прижимается к губам, которые не дают ей ответа. Она мешкает, но не отстраняется. Еще хотя бы секунду и вдруг будет ответ…

Аня отталкивается. После она вынуждала себя отвернуться в другую сторону, чтобы не смотреть на девушку и уделять всё внимание программе. Хореограф начинает много говорить что-то о постановке, о шансах на Олимпиаду. Но взгляд Алены, которым она прожигала её спину, слишком откровенный и вызывающий, что не отвлекаться на него практически за гранью возможного. Аня, конечно, никак не выдавала своего напряжения: не краснела, не опускала стыдливо глаза, не запиналась при разговоре с фигуристкой. Она успокаивается и начинает дышать нормально лишь тогда, когда у бортика появляется Туктамышева в компании Валиевой.

Аня вновь не понимала, зачем согласилась на просьбу питерского тренера помочь с программой, присутствовать на тренировке. Она чувствовала, что все то, что было ею построено за последние три года, дало не только трещину, а начало рушиться, а падающие обломки убивали тех, кто был с ней рядом в это время. Ей жутко стыдно признаться себе, что она хотела позволить себя целовать, самой подарить поцелуй этой девушке. Ей жутко стыдно за то, что там, в Москве, есть ее Дима. Он добрый, понимающий. Он ее любит. Жаль, что Аня ему мысленно изменяла с той, кто сейчас так близко, с той, кто ее поцеловал несколько минут назад.

— Тренер, у вас все дома? — Алена стоит рядом с хореографом после того, как провела ледовую разминку, — Готовы смотреть программу целиком?

— Да, конечно…

— Елизавета Сергеевна, музыку в студию!