Арка Элли - 17.09.1987 (1/2)

Какой-то странный зверь

Живёт внутри меня

(Jackie — O — Unravel)

Может быть, кто-то скажет, что наши отношения с Элли развиваются слишком стремительно (на второй день тесного общения уже оказались с ней в одной постели). И будут по-своему правы. Но вспоминая мои взаимоотношения с Кетрин, я не вижу большой разницы: мы также, на второй или третий день сначала первый раз поцеловались (причём она поцеловала меня первой, на улице когда было масса куда-то спешащего народа), а вечером уже оказались в одной постели. Так что моя ситуация с Элли, не сильно отличается (с той лишь разницей, что она вряд ли будет меня отшивать, ничего при этом не объяснив). Насколько я понял за те пару дней, что я узнаю ближе Элизабет, она довольно прямолинейная особа и всегда говорит так, как думает. Раз даже Джуну перечить не боится. А он на минуточку, всё же высший вампир, который, если захочет, от своих недоброжелателей и мокрого места не оставит. В прямом смысле слова. Так что если ей и правда нужна кровь, чтобы просто не сойти с ума и жить нормальной жизнью, то я готов пойти на такие жертвы. Проснувшись, я немного полежал, смотря в потолок, затем повернулся на другой бок, где рядом всё также спокойно спала, мирно посапывая Элизабет. Всё-таки думаю наша с ней встреча не была случайной. Возможно это проведение высших сил или счастливый случай, но я ни капли не жалею, что встретился с ней. Как знать — возможно если бы не наше с ней столкновение в школьной столовой, где она облила меня соком, мы бы никогда и не познакомились. Так и проходили бы до конца школы, не обращая друг на друга внимание. И то, что такой эффектной девушке, как Элли понравился такой раздолбай и прогульщик вроде меня — тоже довольно странно. Обычно такой шанс если и выпадает, то один на миллион разве что. Ну, значит, будем считать, что я очень удачливый и попросту вытянул счастливый билет.

За всеми размышлениями, я и не заметил, как Элли уже проснулась и первым делом решила меня поцеловать. Ну а я её в ответ. Когда же мы разъединились, я погладил её по щеке ласково говоря:

— Доброе утро, милая.

— И тебе доброе, хороший мой, — ответила Элли тепло улыбаясь. — Который час?

— Только полшестого, — сообщил я, посмотрев на часы. — Так что можешь ещё немного поспать, а я пока завтрак приготовлю.

— Звучит заманчиво, но у меня есть идея получше, — мурчала, словно кошка она, притягивая меня к себе ближе.

— И что за идея? — спросил я, улыбаясь.

— Сейчас узнаешь, — ответила она и мы с ней вновь повторили то, что делали вчерашним вечером.

Утро и правда начинает становится добрым. Такое пробуждение мне даже нравится.

Когда мы, наконец, закончили, пришлось встать и пойти на кухню готовить завтрак. Секс по утру — это конечно здорово, но ведь и кушать тоже хочется, как ни крути. Пока я готовил завтрак (одни тосты с колбасой, сыром, другие с вареньем и арахисовой пастой, овсяная каша и свежее сваренный кофе, вспоминая что Элли не пьёт растворимый), Элли сидела рядом за столом, в моей длинной футболке, которая была ей длинной до пояса и просто с интересом смотрела на меня.

— Ник, знаешь, — начала она, прервав затянувшуюся паузу. — Мне кажется, что то, что между нами произошло, была не просто страсть. Это явно нечто большее. И мне хотелось, что б ты знал… кажется, что я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, дорогая, — ответил я, не отвлекаясь от кофе, чтобы тот не сбежал. — И все точно: без «может быть», «если» или «кажется». Вообще, как у меня на исторической родине говорят: «Когда кажется — креститься надо».

Элли хихикнула.

— А расскажи про своих родителей. Какими они были? — вдруг попросила она. — Хотя если для тебя это болезненная тема — можешь не отвечать, я всё пойму.

— Не столько болезненная, сколько грустная. Боль утраты давно притупилась, уступив место светлой грусти. Мама с папой у меня были лучшими родителями на свете: всегда мне всё разрешали, часто баловали, даже мама, по первому образованию филолог, взялась обучать Химицу русскому языку, чтобы мы могли нормально общаться, потому что в детстве я не знал ни слова по-японски, а она ни слова по-русски, — при мысли о моей подруги детства неприятно кольнуло в груди и печально вздохнув, я продолжил. — Химицу также всячески меня поддерживала после внезапной смерти родителей в той аварии. Правда, сейчас это уже не важно, так как осталось в прошлой жизни. Простой и беззаботной, где у меня было всё, что нужно для счастья, а я этого попросту не ценил — родители разбились в автокатастрофе, а Химицу решила перебраться в деревню. Всё что у меня было хорошего в жизни — теперь попросту нет. Я всё потерял, — шмыгнул носом я, но когда Элли взяла меня за руку, то немного успокоился.

— Не бывает такого, что бы прямо всё потерял, — пояснила Элли посмотрев мне в глаза. — Поверь, я знаю. Теперь мы оба есть друг у друга, а значит, вместе мы непременно преодолеем все преграды и неприятности. И я обещаю, что никогда тебя не брошу, и всегда буду рядом, не смотря ни на что.

— Прямо с языка сняла, — посмеялся я, вытирая слезы салфеткой. — Только-только хотел тоже самое сказать.

— Видишь? Мы уже даже мыслим одинаково, — посмеялась Элли. — Правда, здорово?

Я кивнул, мы быстро доели, помыли посуду, переоделись и отправились в школу, решив сегодня не прогуливать. А то так и отчислить запросто могут.

Дойдя до школьных ворот, Элли увидела своих подруг, но просто помахала им, не отходя от меня.

— Иди к ним, если хочешь, — сказал ей я. — Поболтаете, посплетничайте о своём девичьем. Я ведь тебя ни в чём не ограничиваю.

— Тогда… на обеде ещё встретимся, — подумав ответила Элли и чмокнув меня на прощание, убежала к своим друзьям, оставив меня одного со своими мыслями.

Немного постояв перед входом в школу, я всё-таки вошёл внутрь. Конечно, нас многие заметили, как мы с Элли шли по улице, держась за руки. И сейчас, когда она меня чмокнула. Но в тот момент мне на всё сплетни и домыслы стало наплевать. Пусть думают, что хотят. Главное то, что мы любим друг друга, а остальное — это мелочи. Главное теперь — это рассказать про нас её деду, и если он не будет против, то всё у нас с Элизабет будет хорошо. По крайней мере, надеюсь на это. С подобными мыслями я просидел первый урок, слушая учителя в пол уха и даже что-то отвечая на автомате, если меня спрашивали. Также отмахивался от расспросов Кёске, когда тот подходил ко мне на коротких переменах с расспросами. Только когда настало время большой перемены, мой большой друг (в прямом и переносном смысле), сел передо мной за пустую парту и пристально на меня смотрел пару минут. Пока я сам у него не спросил несколько раздражённо:

— Ну что? Что случилось то?!

— Ты мне скажи? — спокойно спросил он. — В школу через раз ходишь, на звонки не отвечаешь, сейчас все новости словно клещами вытаскивать надо? Что происходит, Ник? Ты случайно не заболел ничем серьёзным?

— Похоже, что заболел, — мечтательно вздохнул я. — Только вот от этой болезни лекарства не придумали ещё.

— Влюбился что ли? — удивился Кёске.

— Что, так заметно? — поинтересовался я.

— Да невооружённым взглядом, если честно, — признался он. — И кто же эта твоя новая пассия? Расскажешь? Я её знаю?

— Ник, ты всё ещё сидишь? Мы же обедать вместе собирались, забыл? — перебила меня вошедшая в класс Элли.

— Иду, иду, — откликнулся я и закрыв рот удивлённому Кёске, молча встал и вышел из класса, направляясь вслед за ней.

Однако в столовую мы не пошли, а направились на школьную лавку, возле входа в школу, на которой она уже разложила два откуда взявшихся домашних обеда.

— Кушать подано, — бодро сказала она, открывая коробки с ещё тёплым обедом, состоявшим из жареных курицы, картошки, овощей и даже холодного молочного коктейля. Это свидетельствовало о том, что обед готовила явно не она.

— Не припоминаю чтобы ты с собой, что-то сегодня собирала, — задумался я. — Откуда всё это?

— Из дома привезли, — объяснила она, приступая к курице. — Вчера позвонила дворецкому, сказала что мне надо, тот передал повару, он всё приготовил, а потом мне всё на машине привезли. Сегодня рано утром, пока ты спал.

— Оперативно, — подметил я. — Так значит, если дворецкий знает, что ты все эти дни была со мной, то и твой дедушка тоже должно быть в курсе этого.

— Не думаю, — прожевав ответила Элли. — Монти — нашего дворецкого, я знаю с раннего детства и он никому ничего не скажет. Как и мои телохранители. Так что можешь быть спокоен, твоей жизни ничего не угрожает. В крайнем случае, я встану на твою сторону, если дедушка будет против наших отношений.

— Однако объяснится с ним всё-таки придётся, — задумался я. — Не можем же мы скрывать от всех правду, которая рано или поздно всё равно всплывёт на поверхность.

— Тогда лучше сначала я поговорю с дедушкой. Так сказать подготовлю почву. А после уже ты всё ему и расскажешь. Идёт? — предложила она.

— Хорошо. Только… будь осторожна, пожалуйста, — попросил я, взяв Элли за руку.

Она посмеялась.

— Вообще-то он мой дедушка и не сделает мне ничего плохого, — напомнила Элли.