Часть 18. (1/2)

Как только Нань Фэн и Фу Яо убедились, что лекарство сработало, они попрощались и вернулись обратно на Небеса. Се Лянь не удержался от замечания вслух о том, что если бы у него действительно не было духовной энергии, то ему бы пришлось либо подниматься в Небесную Столицу или вовсе идти через пустыню.

Заметив, что торговцы засобирались в путь, принц вынул из рукава тонкий меч искусной работы, выполненный в чернёном серебре. У меча, как и у владельца, было несколько имён: «Умин» (безымянный) и «ки» (кисть). В этот раз меч был именно кистью, вычерчивающей руны на песке.

Когда работа была почти окончена, к Се Ляню подошёл Тянь Шен.

— Даочжан, вы ведь на самом деле небесное божество? — без обиняков спросил он. — Не бойтесь, я никому не скажу!

Се Лянь не сразу нашёлся что ответить, но потом вспомнил о своём третьем проработанном псевдониме – Хуан Се.

— Моё имя Хуан Се. Я всего лишь названное божество из Шаньмо. Занимаюсь рунами и ритуалами, иногда медициной, но я не Небожитель, — туманно объяснил Се Лянь.

Юноша не стал докапываться до истины, но пообещал построить храм Хуан Се в своём городе.

Когда Тянь Шен вернулся к отходящему каравану, Хуа Чен поинтересовался:

— Неужели это правда? Сомневаюсь, что слышал о государстве Шаньмо.

— Шаньмо не государство. Это город, где живут и демоны, и люди. Это место является для Небес костью в горле, так что лучше Цзюнь У не знать, что последние шесть сотен лет я ежегодно поднимаю меч, против богов, пытающихся уничтожить Шаньмо, — со смешком поведал принц.

— А что насчёт «названного божества»? — напомнил демон.

— Это значит, что у меня есть храм, хотя я, на момент его постройки, ещё не вознёсся... Это сложно объяснить, — немного задумчиво ответил Се Лянь, вернувшись к начертанию изменённого «сжатия тысячи ли».

— Почему же сложно? Насколько я понял, ты вполне мог выполнять обязанности божества до третьего вознесения. «Не небесам решать кто будет божеством» – хорошо звучит, — покивал Хуа Чен.

— Правда? В таком случае... — принц завершил руну и распрямился. — Не желаешь ли увидеть мой настоящий дом, Хуа Чен?

Имя сорвалось с его губ абсолютно осознанно, но в мягкой улыбке и прикрытых глазах не было и капли напряжения или притворства.

— Хорошо, — кивнул демон, приближаясь. — Но мне больше нравится обращение «Сань Лан».

— Как скажешь, Сань Лан, — согласился Се Лянь и отступил в круг.

Контур засветился и Хуа Чен поспешил встать рядом. Смешанный со светлой ци песок взвился вверх на двенадцать футов и две фигуры стёрлись в золотом вихре. Опав, песок скрыл все следы применённой техники и стоявших на этом месте «людей».

Когда золотой свет исчез глазам Хуа Чена предстала площать небольшого городка. Площадь была довольно большой, в центре располагалась клумба с клёном в центре. От площади вели три широкие дороги и несколько улочек поменьше, а в центр выходили главными дверями три храма.

Рассветное солнце и багровая листва скрывали название красного здания с золотой крышей. На храме из белого нефрита с серебряной крышей была табличка «Храм второго шанса. Названное божество Хуан Се». У третьего храма была обыкновенная крыша, но весь дворец обвивали золотые лозы винограда, над дверью значилось «Храм отречения. Названное божество Чин Э».

Се Лянь стоял рядом, позволяя гостю осмотреться и спешно придумывая план действий. Лучшим решением казалось временно передать роль Чин Э цветку, обыкновенно исполняющему обязанности градоначальника в Шаньмо. К тому же Бань Юэ лучше всего будет привести в чувства до ритуала: иначе узнать где она держит прах будет почти невозможно.

— Красиво, — вынес свой вердикт Хуа Чен.

«То, что он не увидел свой храм только к лучшему» — подумал Се Лянь.

— Я живу на улице Сумасшедших напротив гостиницы. Она также является штабом наёмнической гильдии. Думаю мне стоит соблюсти приличия и предоставить Бань Юэ комнату в гостинице. Во всяком случае почти все травы и лекарства хранятся у Идентичного, — пояснил свои планы принц, избегая имени Чин Э.

— Что за «идентичный»? — тут же спросил Хуа Чен.

— Что-то вроде названного брата, — со вздохом придумал объяснил Се Лянь: не стоило говорить, что «Идентичный» значит «копия».

— Вот как? А у гэгэ большая семья, – заметил демон.

— Сань Лану она не понравится, — хмыкнул Се Лянь.

— Почему же? — удивился Хуа Чен.

— Как минимум потому, что в ней нет ни одного нормального человека. Сестрёнка – лента. Троюродный брат вообще Ци Жун, так он ещё и боится, что его съест за отсутствие манер мой Идентичный! — прикладывая руку ко лбу пожаловался на поехавшего родственника и самого себя живой демон.

— Что? — изумился Хуа Чен.

Се Лянь уже успел пожалеть, что упомянул Ци Жуна. Однако господин Хуа спросил не о связи с Лазурным Фонарём

— Не думал что эта дрянь боится быть съеденной.

— Может быть однажды не повезёт увидеть, — пробормотал принц. — Идём.

Они прошли мимо знака «улица сумасшедших» и ступили на широкую мощёную улицу между храмами Хуан Се и Чин Э. Хуа Чен проявлял верх тактичности, до сих пор не поинтересовавшись: откуда здесь храм несостоявшегося демонического божества.

— Думаю стоит рассказать тебе про это место, — заговорил Се Лянь, чтобы не дать неудобному вопросу стать поводом для начала разговора. — Как я уже говорил, это город Шаньмо. Его построил тот, кто впервые стал чем-то средним между демоном и человеком. Здесь люди и демоны живут бок о бок не заботясь о предрассудках.

— Разве такое возможно? — поинтересовался Хуа Чен. — Как минимум культурные и гастрономические нормы мира людей и мира демонов сильно отличаются, да и срок ”жизни” демонов в разы превышает время, отведённое смертным.

— Среди людей есть смертные и условно бессмертные совершенствующиеся, есть последователи Дао, а есть конфуцианцы, есть заезжие проповедники и сельские невежды... Что же до гастрономических предпочтений... Не люблю об этом говорить, но даже среди людей есть каннибалы, а есть демоны, что потребляют лишь чистую ци. Нет двух одинаковых людей, нет и двух одинаковых демонов, так что не столь важно кто перед тобой: судить стоит лишь душу, не глядя на плоть, — философски заметил Се Лянь, маша рукой каждому третьему.

— Интересно, — кивнул Хуа Чен, но тут же вопросительно приподнял бровь. — Однако это противоречит твоим же словам о равенстве: «все люди равны, все боги равны».

— Разве? — искренне удивился принц. — Мне кажется – как раз наоборот. Грешником может быть и демон, и небожитель, значит и судить их стоит одинаково. Разве это не равенство?

— Понял, — кивнул Хуа Чен и задумался.

Они прошли ещё с десяток шагов в тишине, а потом демон в алом остановился.

«Ну вот и всё. Конец спектаклю» – в панике подумал Се Лянь, останавливаясь.

— Сань Лан хочет о чём-то спросить? — первым начал разговор принц, оборачиваясь.

— Я бы хотел узнать у гэгэ, — Хуа Чен сделал паузу и сердце живого демона едва не остановилось. — Что значит «второй шанс» в названии твоего храма?

«Господи, СПАСИБО!» – выдохнул про себя Се Лянь.

— Ритуал. Кровь божества смешивается с прахом, на руках пишутся «жизнь» и «проводник», а потом демоническая ци заменяется на живую. Плоть, обманутая теплом и светом оживает и демон получает новую жизнь в обход перерождения, — пояснил принц.

И тут ему в голову пришла идея как в последствии объяснить факт «знакомства» с Чин Э. Эксперимент!

— А женщины? — спросил демон. — Они ведь и так обладают иньской ци.

— В их случае необходимо запустить прах по венам. Это не так сложно, как звучит.