Часть 1. (1/2)
Се Лянь шёл по улице и чувствовал себя жутко грязным. Не в прямом смысле, но... Чёрт, он погубил своё государство, родителей, и едва не обрушил поветрие ликов на мирных граждан, что живут теперь на обломках его дома.
Сейчас лицо принца скрыто бинтами. Они же обёрнуты вокруг проклятой канги на шее, а какая-то тряпка прячет новую метку на ноге. Канга, запечатывающая удачу? Ха-ха. Он и без неё невезение во плоти!
Никто не может сейчас узнать в нём бога войны в короне из цветов, но всюду стоят его позорные статуи. Всё равно кажется, что каждый прохожий смотрит на него с осуждением. А встреченный принцем в соседнем городе человек оказался одним из тех, кто вонзил меч ему в сердце и спину.
Се Лянь вовсе не ждал извинений или благодарности. Но не ждал и того, что человек позовёт прочих участников того адского действа, не ждал оскорблений и побоев... Не ждал, что его назовут духом поветрия и прикажут держаться подальше от людей.
Однако бывшему божеству было всё равно, куда и с кем идти. Он просто ответил тем людям:
— Если это принесёт вам покой я действительно уйду.
И он ушёл. Ушёл на земли без городов. Здесь не было людей, а если и были, то не знали его лица, однако... Наследному принцу казалось, будто у него по всему лицу, словно поветрие, рассыпаны надписи «Убийца».
Он не просился ни к кому на ночлег, не пытался выступать. Он бы давно потерял силы от голода, но маленькая Жое ловила хозяину птиц, которых тот в апатии сжигал при попытке приготовить на факеле в ночной деревушке.
Изредка он встречал нечисть и призраков, но не гнал тех от себя. Они отчего-то не трогали его и составляли компанию на пару часов. Жое шипела, как змея, но принц лишь с блеклой улыбкой гладил белую малышку. А однажды и вовсе поймал какого-то шумного демона и отдал ленте со словами: «Ешь, сестрёнка, тебе нужно расти».
В один пасмурный день сюда прибыл бродячий заклинатель средних лет. Однако убил он лишь крупного гуля из местного озера, игнорируя мелких тёмных созданий. Се Ляня тот человек видать за призрака принял, ибо пожелал упокоения. В другой раз заклинательница назвала его безвинно убиенным монахом. А после и несколько здешних детей бегали глянуть на призрака белого даочжана. Так бывший небожитель стал призраком в глазах людей и демонов.
Шло время, однако перенесёмся теперь к второму герою нашей истории, юному мертвецу Умину.
Мальчик видел, как Наследного принца Сян Лэ убивали, наблюдал через прорези в улыбающейся маске за тем, как его божество оступилось, как мстило, как связалось с поветрием ликов. Видел, как тот вознёсся и сожалея о том, напал на Цзюнь У, чтобы пасть. Как на его смысле жизни и смерти появился очередной браслет канги. Он видел, как Се Лянь падал, он бросался его поймать, но едва коснулся белых одежд, испачканных кровью, как его настигло вознесение. Какова же была его неудача, если шансы у живого человека за всю жизнь равны десятитысячной доли процента, а у мертвеца и того в сотни тысяч раз меньше! А он вознёсся сейчас! Ещё никто из небожителей не слышал, чтобы кто-то так проклинал вознесение, как этот новичок.
Потом он просто упал посреди площади и заплакал. Его бесполезное сердце, что вновь забилось, нестерпимо болело. Он остался в этом мире, чтобы защитить, но проклятые Небеса не только причинили боль его Божеству, но и не позволили ему поддержать падающего. Зачем ему это вознесение? За что, мать его?
К истерящему новичку аккуратно подошёл бог медицины в сопровождении двух богов войны.
— Молодой господин... Что-то случилось? Вы ведь вознеслись, разве это не повод для радости? – обратился к Умину человек в сине-зелёных одеждах.
— Да чтоб вы понимали, — с горькой усмешкой поднял лицо с разными глазами из упавшей маски парень в чёрном. — Я уже умер, но остался на земле, дабы защитить дорогого человека. Однако, будучи призрачным огнём мог лишь смотреть на его муки! Я обрёл тело, но и теперь не смог его спасти! Я не смог остановить его падение из-за вашего бессмысленного вознесения!
Лекарь замер. Судьба человека перед ним была воистину ужасна.
— Как тебя зовут? Учти, что имя, которое ты первым здесь назовёшь будет записано навсегда, так что не ляпни чего, — уже с сочувствием продолжил обладатель зелёного ханьфу.