Глава 39. Яичные лепешки (2/2)

В мгновение ока прошло еще несколько дней, и рана Ши Джина полностью зажила. Он нашел время, чтобы пойти в лазарет и поболтать с дядей Лоном. Затем, после ужина, он взял приготовленные вещи и пошел в кабинет Лянь Джуна.

Лянь Джун поднял глаза.

- Что это?

- Это для вашего массажа, - Ши Джин положил свою ношу на стол и сел перед ним. Он посмотрел на Лянь Джуна, посмотрел на документы в его руке, затем взглянул на настенные часы. Его посыл был очевиден.

Лянь Джун снова посмотрел на документ и спросил:

- Твоя рана в порядке?

- Дядя Лон сказал, что всё в порядке. Я могу спокойно двигать рукой, не беспокоясь о том, что потяну рану, - ответил Ши Джин, поднимая руку в подтверждение своих слов.

Лянь Джун не поднял головы.

- Тогда возвращайся в свою комнату и собирайся, мы уезжаем на остров. Не бери зимнюю одежду, там тепло, теплее легкой куртки ничего не понадобится.

Удивленный, Ши Джин спросил:

- Мы уезжаем сейчас? Разве вы все еще не разбираетесь с Черной Розой?

Хотя Гуа Два часто говорил, что после Нового года они поедут на остров и будут ловить там крабов, с тех пор как все вернулись в город Б, они были заняты делом Черной Розы. Он думал, что они останутся в городе Б надолго.

- Это дело правительства, мы достаточно помогли, - Лянь Джун подписал документ. Взглянув на вещи на столе, он добавил: - Массаж подождет, пока мы не доберемся до острова.

Ши Джину было жаль это слышать. По правде говоря, он давно хотел проверить состояние ног Лянь Джуна — он слышал, что мышцы людей, которые не ходят, медленно атрофируются, и немного волновался.

Это была его небрежность; он обращал внимание только на питание Лянь Джуна и забыл, что ему также нужно заботиться о своих ногах. Если бы в тот день он не увидел, как Лянь Джун стоит на кладбище, он бы и не подумал об этом.

- Мы ещё не скоро доберемся до острова. Не хотите сначала попробовать? Смотрите, я всё принес… - Ши Джин указал на массажные инструменты на столе, не желая сдаваться.

Лянь Джун внимательно читал документы, демонстрируя молчаливый отказ.

Ши Джин украдкой передвинул стул ближе к нему.

Лянь Джун внезапно отложил папку и посмотрел на подростка.

- Как продвигается твоя учеба?

- Э-э… - Ши Джин замер.

- Ты должен выполнить обещание.

Лянь Джун подъехал на инвалидной коляске к книжному шкафу и взял комплект учебников с нижней полки.

- Раньше ты ходил в школу в стране М. Их программа обучения отличается от китайской, поначалу тебе может быть немного сложно адаптироваться. Иди сюда, я тебе объясню.

Ши Джин взглянул на учебник в руке мужчины, и его сердце опустилось. Он неловко попытался отказаться:

- Это, эм, не надо. Разве вы не заняты? Я вижу, что заняты, не буду вас беспокоить…

Лянь Джун коснулся пульта дистанционного управления на своем столе и запер дверь своего кабинета.

Ши Джин, который уже почти встал, услышал щелчок замка и остановился. Он взглянул на Лянь Джуна, который уже подошел к чайному столику. Его плечи сгорбились в покорности, и он сел рядом с ним.

Лянь Джун налил ему чашку теплой воды, протянул ему ручку с блокнотом и раскрыл учебник.

Массаж превратился в проверку знаний. Для Ши Джина это была участь хуже смерти; всё это время его лицо было полно страданий, и ему хотелось найти нору, чтобы спрятаться. Прошли годы с тех пор, как он окончил среднюю школу, и он почти всё забыл. «Я не знаю» было его ответом почти на каждый вопрос.

Два долгих и мучительных часа спустя Лянь Джун отложил учебник и молча посмотрел на Ши Джина.

Ши Джин опустил голову и рассеянно начал чиркать в блокноте, не смея поднять глаза.

- Я найду тебе нескольких репетиторов, когда мы прибудем на остров, - сказал Лянь Джун. Его тон был неожиданно мягок, как у родителя, который не осмеливался слишком сильно критиковать своего ребенка из-за боязни разрушить его уверенность в себе. - Ты хорош в языках и имеешь прочную основу. Ты сможешь наверстать упущенное в предметах, в которых ты слабее.

Ши Джин не чувствовал себя утешенным. Он безжизненно посмотрел на него и спросил:

- Джун-шао, ты собираешься отправить меня в колледж?

Лянь Джун не ответил, вместо этого спросив:

- А ты хочешь поступить в колледж?

- Не хочу, - ответ Ши Джина был быстрым и решительным. Он уже закончил школу один раз, второй был совершенно лишним. Прямо сейчас он сосредоточился на том, чтобы сохранить свою жизнь — учеба в колледже вообще не входила в его планы.

- Почему нет?

Ши Джин ответил честно:

- Во-первых, потому что мне не нравится учиться, во-вторых, потому что сейчас неподходящее время. Сейчас все работают ради светлого будущего — я не хочу сбегать в одиночку. Джун-шао, если вам не нравится моя необразованность, я пойду в колледж позже, когда уляжется пыль. Я не тороплюсь.

- Меня не беспокоит отсутствие у тебя образования, - голос Лянь Джуна был по-прежнему нежным и спокойным. - Я просто боюсь, что потом ты пожалеешь об этом. Ши Джин, чтобы выжить в этом мире, нужно много знаний и умений, и эти базовые знания являются основой. Сейчас ты думаешь, что это нормально, если у тебя не будет этих знаний, но в будущем, возможно, ты будешь думать иначе. Я не буду заставлять тебя идти по пути обычных людей, но ты должен понять — уважают только сильных. Есть много видов силы: военная мощь, знание и деньги. Проще всего заполучить первые два. Когда они есть, в особенности знания, будет намного легче получить последнее.

Ши Джин не ожидал, что Лянь Джун выдаст целую лекцию нравоучений, к тому же так искренно. Он смотрел на другого человека широко раскрытыми глазами, и его мысли бессознательно следовали за картиной, нарисованной его словами.

Да, то, что сказал Лянь Джун, имело смысл. Если он станет таким же могущественным, как Лянь Джун, посмеет ли неизвестный убийца причинить ему вред? Он или она будет долго думать, стоит ли оно того. Просто посмотрите на судьбу Черной Розы после того, как они разозлили Лянь Джуна — разве важность силы не очевидна?

Он присоединился к Лянь Джуну, и его шкала прогресса мгновенно уменьшилась. Если бы он сам был сильным, таким же сильным, как Лянь Джун, кто посмел бы его спровоцировать? Разве шкала не упала бы сама по себе?

Ши Вэйчун? Ли Цзючжэн? Если бы у него была такая же сила, как у Лянь Джуна, нужно ли было бы ему заботиться о них? Смогли бы они навредить ему? Лянь Джун когда-нибудь боялся своих братьев? Ни разу.

Ши Джин становился все более и более взволнованным, в его груди нарастало мужество. Он думал, что его мозг, должно быть, не работал всё это время, — он постоянно заводился из-за внешнего воздействия летальных факторов, забывая, что он сам был самым большим фактором, влияющим на индикатор прогресса.

В приподнятом настроении он не мог не схватить Лянь Джуна за руку, искренне говоря:

- Джун-шао, я понимаю, вы совершенно правы. Я буду усердно работать и приложу все усилия, чтобы стать таким же могущественным человеком, как вы!

Лянь Джун: «…»

Хлоп!

Ши Джина выгнали из кабинета. Мало того, Лянь Джун даже бросил на него полный отвращения взгляд, прежде чем вышвырнуть его.

- Какого черта, почему он вдруг разозлился? Я же послушался его и решил усердно учиться, - Ши Джин был совершенно сбит с толку.

Сяо Си вздохнул. Он тихо сказал:

«Джин-Джин, я начинаю сомневаться, не упустил ли я каким-то образом часть твоего IQ, когда помогал тебе переселиться...»

И большую часть EQ...<span class="footnote" id="fn_30793205_1"></span>

Брови Ши Джина нахмурились. Мгновение спустя он рассердился:

- Сяо Си, разве в последнее время ты не слишком часто окольными путями называл меня дураком?

Сяо Си заткнулся и притворился мертвым, сделав вид, что выключается и перезагружается.

Вечером, в последний день празднования Лунного Нового года, у людей в клубе наконец-то появилось время сделать перерыв и собраться вместе, чтобы насладиться новогодним ужином, опоздавшим на пятнадцать дней.

Ши Джин лично приготовил пельмени, жареные блинчики с начинкой и танъюань. Он даже испек несколько уродливых яичных лепешек, чтобы отпраздновать приход нового года.

Гуа Два безжалостно издевался над кулинарными способностями Ши Джина. Ши Джин сердито засунул ему в рот жареный блинчик с начинкой, а затем поставил перед Лянь Джуном лучшую тарелку танъюаня. Он также тайком протянул ему пакет яичных лепешек.

- Спрячьте их, эта партия удалась. Гуа Два, этот засранец, говорит, что моя еда невкусная, но продолжает хватать ее, хотя с кухни приходит куча вкусных блюд. У него вообще нет чувства стыда, - проворчал Ши Джин, скривившись. - В следующий раз я подсыплю ему слабительное!

Лянь Джун дотронулся до мягких яичных лепешек в пакете и обнаружил, что они еще теплые. Он взглянул на Ши Джина.

- Как вышло, что ты вдруг заинтересовался выпечкой?

Ши Джин неопределенно сказал:

- Вы заняты, мне скучно… О, но я занимаюсь как следует! Я готовлю только в свободное время!

Уголки рта Лянь Джуна приподнялись. Он посмотрел вниз, отщипнул кусочек яичной лепешки, положил его в рот и попробовал. Проглотив его, он кивнул.

- Неплохо.

Ши Джин удовлетворенно улыбнулся. Он подумал, что стал первоклассным «родителем» — чтобы его привередливый «ребенок» съел еще немного, он даже взялся за готовку.

Сяо Си, который сопровождал его во время его мыслительного процесса: «…»

В 9 часов новогодний ужин, наконец, подошел к концу. Ши Джин хотел принести несколько столов для игры в маджонг и веселиться всю ночь, но был вынужден отказаться от этой идеи — они улетали на следующий день. Пожелав всем спокойной ночи и отправив Лянь Джуна в его комнату, он вернулся в свою комнату, чтобы умыться и немного отдохнуть.

Он рылся в шкафу в поисках пижамы, когда вдруг зазвонил телефон. Ши Джин взял его и обнаружил, что ему звонит Сян Аотин. Его веселое настроение немного угасло. Он колебался, но, в конце концов, взял трубку.

[Сяо Джин.]

Голос Сян Аотина был усталым.

[Я слышал, что ты скоро уезжаешь из города Б. Я жду перед клубом. Ты можешь выйти и встретиться со мной? Я хочу поговорить.]

Ши Джин взглянул на время. Он вспомнил действия Сян Аотина в оригинальном романе и вздохнул. Он должен встретиться с ним.

В романе Сян Аотин был единственным братом, чье отношение к оригинальному «Ши Джину» было последовательным. Перед смертью Ши Синжуя он был так занят, что у него не было времени, чтобы связаться с «ним», и обычно он не дарил «ему» никаких подарков — только звонил. Содержание этих звонков было примерно одинаковым: он спрашивал о здоровье и учебе «Ши Джина» и увещевал его быть хорошим, и все это было суровым голосом, как будто он имел дело со служебной обязанностью. После смерти Ши Синжуя Сян Аотин всё ещё был занят и продолжал иногда звонить по телефону, и в их разговорах всё также не было глубокого смысла. В то время оригинальный «Ши Джин» уже смутно осознавал, что что-то не так, но думал, что это очередная форма скрытого издевательства.

Затем произошло похищение, и чувства «Ши Джина» к этому брату несколько усложнились. «Его» спас именно Сян Аотин, но мужчина сразу же ушел, не заботясь о младшем брате.

К моменту «его» смерти, чувства оригинального «Ши Джина» к Сян Аотину всё ещё были сложными — «он» не чувствовал к нему такого же негодования и ненависти, как к другим своим братьям.

Ши Джин, с точки зрения стороннего наблюдателя, должен был признать, что первоначальный «Ши Джин» не ошибся. Из пяти братьев, возможно, только Сян Аотин беспокоился о «нем» искренне, хотя это беспокойство, вероятно, было очень незначительным.

Сян Аотин был по-настоящему честным человеком. Возможно, он ненавидел испорченный характер «Ши Джина», и причины его заботы могли быть не совсем чистыми, но он всё равно относился к «нему» как к младшему брату. И в некоторые моменты его беспокойство должно было быть искренним.

Что ж, ну давай встретимся.

Ши Джин отложил пижаму и надел пальто.

Ему нужно было изучить всё тщательнее — как первоначальные чувства «Ши Джина» к своему третьему брату, так и спасение Сян Аотином от похитителей.