Глава 22. Ответственность (2/2)

Мечнику уже было плевать, кто и в чём виноват. Он поступил отвратительно. По отношению к Санджи, по отношению к Золотцу, к им обоим. И это настолько сильно разъедало его душу, что казалось еще немного, и там образуется огромная чёрная воронка. А если это он тот, кто всё разрушил?

— Зоро! — в люке показалась чернявая макушка. — Ты занят?

— Нет, — Ророноа пустым взглядом посмотрел на забирающегося внутрь капитана. И почему только Монки Ди ему не врезал? Было бы намного легче, если бы душевную боль перебила физическая.

— Как дела? — Мугивара плюхнулся на лавку рядом с накама.

— Паршиво, — честно признался старпом.

— Переживаешь за Сан-тяна?

— Да, — скрывать что-то от капитана было бесполезно. Да и не очень-то и хотелось.

— Не хочешь к нему сходить?

— Я не могу, — Ророноа закрыл лицо руками. — Только не после того, что я сделал. Чёрт… Я даже не знаю, как ему в глаза смотреть? Как смотреть в глаза им обоим?

— Зоро, — мечник вздрогнул, ощутив в голосе Луффи так редко проявляющуюся капитанскую твёрдость, — а ты ещё чувствуешь к Сан-тяну «нравится»?

Старпом глянул на Монки Ди. Тот смотрел на него строго, точно самый настоящий взрослый. Это не могло не удивлять, если бы у Ророноа вообще были силы на удивление.

— Да… — в горле у Зоро встал ком. — Нравится. Я люблю его. Очень сильно люблю. Но теперь я не знаю, что мне делать. Он тогда даже не защищался… — мечник судорожно выдохнул. — И другой… Он же просто хотел поговорить. Просто хотел что-то сказать, но я даже слушать его не стал. Взрослый он… он смотрел на меня так, словно ему было больно. Как будто я с каждой секундой убиваю в нём что-то…

— Зоро, — прервал его Луффи. — Иди к нему.

— И что мне ему сказать? — старпом горько хмыкнул.

— То же, что сейчас мне сказал, — Монки Ди с каждым словом выглядел всё старше и старше.

— Он не станет меня слушать, — Ророноа покачал головой.

— Не волнуйся! — Мугивара лучезарно улыбнулся. — Траффи поговорит с Сан-тяном!

— Чего? — мечник нахмурился.

— Ага! — Луффи энергично закивал. — Траффи умный! Он точно справится!

Однако сидящий сейчас на кухне хирург так не думал. Хотя бы потому, повар в данный момент выкуривал уже вторую пачку сигарет за час. Ло разрывался между желанием покинуть гнетущую атмосферу камбуза и прочитать лекцию о вреде чрезмерного курения. С чего вообще люди начинают подобные разговоры? Трафальгар мысленно обратился к воспоминаниям, связанным с Корой-саном. Но, увы, подсказок там не было. Значит, придётся выкручиваться самому. Пресвятой Энель, зачем он только на это согласился?

— Чёрная нога-я… — для большей уверенности хирург прокашлялся.

— А? — Санджи отвлёкся от собственных мыслей. — Ещё кофе?

— Не совсем, — уклончиво ответил Трафальгар. — Мне нужно с тобой поговорить.

Боевой кок неуверенно кивнул. Весь его вид говорил о сильнейшем стрессе и моральном истощении. Чёрная нога опустился на стул рядом с капитаном Пиратов Сердца.

— О чём ты хотел поговорить? — устало спросил повар.

— Зоро, — коротко ответил Ло.

Санджи коснулся перебинтованной груди. Говорить о Маримо… А какой в этом смысл? Ророноа буквально растоптал все его чувства, причинил боль, невыносимую и всепожирающую. Зефф как-то сказал, что первая настоящая любовь никогда не заканчивается хорошо. Видимо, так оно и есть…

— Не о чем тут говорить, — Чёрная нога потянулся за очередной сигаретой. — Я наивно полагал, что у нас всё может получиться, но, похоже, только я воспринимал это серьёзно…

— В каком смысле? — нахмурился Трафальгар.

— Он сказал, что всё было шуткой. Абсолютно всё, — боевой кок грустно усмехнулся. — А я, дурак, поверил, что у него ко мне чувства.

Хирург понял, что он ничего не понял. Это Ророноа-то шутил? Он? Человек, который всем своим видом говорит «Не тронь, это моё!»?

— Эм, Ло, — Санджи как-то странно посмотрел на союзника, — почему у тебя такое лицо?

— Какое?

— Как будто ты хочешь сказать, что все вокруг идиоты.

— Наверное, потому что так и есть.

Теперь пришла очередь Чёрной ноги хмурить брови. Что Траффи имеет в виду?

— В общем… — Трафальгар поджал губы. — Я думаю, что ты ошибаешься насчёт Зоро, — хирург изо всех пытался подобрать слова. — Потому что… даже я вижу, как он на тебя смотрит. Я не знаю, что произошло с ним, и почему так получилось, но… — Ло замолчал, чувствуя, что ему недостаточно опыта, чтобы всё объяснить.

— Хочешь сказать… — к счастью, повар его понял, — что он чувствует что-то ко мне?

— Скорее всего, — капитан Пиратов Сердца кивнул.

Санджи перевёл взгляд на тлеющую сигарету. Если у Зоро, действительно, есть к нему что-то, то… Может ли у них что-то получиться, после того, что произошло? Мечник, безусловно, поступил ужасно, даже отвратительно. Но если допустить возможность, что они просто не поняли друг друга? Если его Маримо, на самом деле, в какой-то момент запутался? Конечно, они сейчас оба не готовы к тому, чтобы выстраивать какие-то отношения. Но возможно, он, Санджи однажды сможет простить глупого Мха.

В глубине разбитой души возник слабый огонёк надежды. Если за счастье нужно бороться, то повар непременно примет этот бой. Потому что он не хочет, чтобы всё закончилось так…

***</p>

Хирург Смерти стоял на корме Санни Го, задумчиво глядя в даль. Разговор с Чёрной ногой натолкнул его на мысль, которая в данный момент была на повестке дня в его и без того забитой голове. Удивительно, но Трафальгар впервые за все свои двадцать шесть лет задумался о сущности отношений романтических. Откуда вообще люди берут чувства? Что они испытывают в этот момент? Так странно…

Ло вздрогнул, когда резиновые руки обвили его талию со спины. Монки Ди уткнулся лбом ему в спину, вдыхая умиротворяющий запах мужского одеколона и моря.

— Как всё прошло с Санджи? — спросил он.

— Он сказал, что подумает, — ответил хирург, неосознанно накрывая руки Мугивары своими. — Что с Зоро?

— Он тоже сказал, что подумает, — Луффи потёрся щекой о спину союзника, вызывая у того целый табун мурашек. — Траффи, как думаешь, они долго будут думать?

— Достаточно.

— Нужно быстрее.

— Хочешь сказать, что у нас мало времени? — Ло развернулся к Монки Ди лицом.

— Да, — тихо выдохнул тот.

— Очень мало? — кажется, они снова затеяли игру «да» и «нет».

— Да.

— Неделя?

— Нет.

— Больше?

— Нет.

— Меньше?

— Да.

— Паршиво [1], — совершенно искренне произнёс Трафальгар, осознавая, что ещё пара дней и случится что-то непоправимое. Осталось понять, что именно, если Луффи сейчас пребывает в состоянии нестояния? Не помрёт же никто, в конце концов…

— Твою мать… — выдохнул хирург. — Мугивара-я, он умрёт, так ведь?

Монки Ди передёрнуло, в его глазах снова мелькнул огонёк отчаяния. Капитан Санни Го молча кивнул, потупляя взгляд. Ло нахмурился. Смерть на Гранд Лайн — это вполне нормальное явление. Но почему-то именно сейчас у него самого на душе скребли кошки. Без обоих поваров этот корабль уже не будет таким, как раньше. И он, Трафальгар, тоже не будет таким…

А если есть какая-то лазейка? Если есть какая-то возможность получить больше времени? Сейчас они, буквально, вышли из первоначального сценария их будущего. Значит, катастрофа случится, как только они вернуться. Получается, младший повар вне опасности. Всё дело в старшем. А если хирург правильно понял правила игры, то…

— У нас больше времени, — Трафальгар поджал губы. — Больше времени, чем одна неделя. Но тогда придётся позволить Чёрной ноге умереть.

— Нельзя… — Луффи смотрел на него не верящим взглядом. — Это же Сан-тян…

— Он из будущего, — напомнил Ло. — Если я правильно понял, то он перестанет существовать, потому что изменилось не наше будущее, а его прошлое.

— Всё равно…

— Мугивара-я, — твёрдо произнёс хирург, — что бы ты ни делал, ни Чёрная нога, ни Зоро, не будут гоотовы обсудить всё так скоро. Будет чудом, если они вообще заговорят друг с другом в ближайшее время.

— Но…

— Возьми на себя ответственность. Это всё, что ты можешь сделать, как капитан. Чтобы сохранить будущее, нужно разрушить прошлое. Других вариантов нет.

— Но Сан-тян не один, — жалобно произнёс Монки Ди. — Он же не один. Я не могу так…

Хирург замер. Какого чёрта? Какого мать его чёрта? Он же не ослышался сейчас?

— Откуда… — если сказать, что Трафальгар был в шоке, то ничего не сказать. — Как… Что…

— Я в первый день ещё почувствовал, что Сан-тян другой, — тихо ответил Луффи. — И та временная малявка… Она тогда не с Санджи говорила. Санджи — не Золотце. Золотце — это другой.

Трафальгар впервые был введён в самый жесточайший ступор. Мугивара-я… Какого? Да, блять, как? Непостижимо…

— Ещё кто-то знает? — хирург огляделся, в надежде, что рядом нет никого из сумасшедшей команды.

— Нет, — Монки Ди мотнул головой, а затем в его глазах мелькнуло осознание. — Траффи, а ты тоже…

— Да, — едва слышно произнёс Ло.

— Тогда почему? — Луффи сжал руками чужую водолазку. — Почему ты так говоришь?

— Не забывайся, — у капитана Пиратов Сердца предательски кольнуло в груди. — Это Гранд Лайн. Здесь нужно чем-то жертвовать. Жертвовать кем-то. Все умирают рано или поздно, Мугивара-я. Единственное, что ты сейчас можешь сделать, так это дать Чёрной ноге спокойно провести свои последние дни…

Резиновый лобешник впечатался в нос хирурга. Трафальгар охнул, хватаясь всё еще побаливающий после дуба Вальхаллы почти прошедший синяк.

— Какого чёрта? — возмутился он.

— Дурак! — с каким-то отчаянием выкрикнул Монки Ди. — Ты не хочешь, чтобы Санджи умирал! Ты этого не хочешь, но продолжаешь говорить другое! Траффи, ты дурак!

Внутри у Ло всё сжалось. Не хочет… На самом деле, он этого, правда, не хочет. Почему? Кто для него старший повар? Никто. Просто человек из будущего, который почему-то добр к нему. Который знает о нём почти всё. Он его… друг? В будущем он его друг. Разве у хирурга вообще могут быть друзья? Или кто-то подобный? Способен ли он сам на подобные чувства?

— Я… — выдохнул Трафальгар.

Мугивара протянул к нему резиновые руки, сжимая союзника в неловких объятиях.

— Дурак, — уже шёпотом повторил Монки Ди, пряча лицо в чужой водолазке.

Хирурга пробрало: где-то в районе груди у него всё бурлило, до тошноты, сжималось, терзая и без того почти еле живую душу. Ло уже плохо понимал, что с ним происходит. Но что-то явно было не так. С ним что-то явно было не так. И это пугало.

Трафальгар неуклюже пригладил чернявые мальчишеские лохмы, пытаясь привести мысли в порядок. Получалось не очень. Точнее, совсем не получалось.

Луффи зыркнул на него своими чёрными глазищами, а затем, прямо как ночью, провёл большими пальцами под глазами союзника, будто вытирая невидимую влагу. Хирург обхватил руками мальчишескую шею, притягивая Монки Ди. Мугивара привстал на носочки, припадая к его губам, зарываясь пальцами в каштановые волосы.

Трафальгар конкретно поплыл. Его мироощущение снова сужалось с невероятной скоростью. Реальность теряла очертания, заставляя сфокусироваться на ощущениях. Всё его естество распадалось на части под неловкими пальцами одной ходячей катастрофы.

Луффи отстранился. Между их губами натянулась тонкая ниточка слюны.

— Пойду… порыбачу, — пробормотал Монки Ди и быстрым шагом двинулся в сторону нижней палубы.

Ло судорожно выдохнул, касаясь рукой груди, где, как он прекрасно знал, должно быть сердце. Всегда спокойный орган содрогался от мощных ударов, неистово коллапсировать, словно его время вот-вот подойдёт к концу.

В оглушительной тишине притихших мыслей сорняком прорастало осознание: с ним что-то не так…

***</p>

Они встретились ночью. Опять. Снова. По безмолвной договорённости. Луффи ждал хирурга на качелях, как и в прошлый раз. Заметив приближающегося Трафальгара, Монки Ди сполз на газон. Ло молча опустился рядом, тут же попадая в тёплые объятия.

— Мугивара-я, — капитана Пиратов Сердца наморщил нос, — ты когда в последний раз мылся?

— На прошлой неделе? — беззаботно предположил тот.

— От тебя несёт, — капитан Пиратов Сердца скривился. Что-что, а его врачебная сущность была против принебрежения гигиеной. — Вали в ванную.

Луффи недовольно надул губы и попытался было вывернуть ситуацию в свою сторону — наглым образом завалил хирурга на газон, однако был тут же телепортирован в сторону.

— Ну, Траффи! — возмутился Монки Ди.

— Иди мыться, — упрямствовал Трафальгар.

Мугиваре такой расклад был не по душе. Мыться? Зачем? Ему и так нормально. Фрэнки вообще говорит, что мужик должен пахнуть мужиком. И чего Траффи такой нежный? Выливает на себя кучу одеколона, а потом он, Луффи, ходит по кораблю, точно пьяный, вдыхая легкий аромат чего-то терпкого… В последние дни Ло вообще казался ему каким-то притягательным. К вечно снующим вокруг хирурга звёздочкам добавился еще и невиданный ступор, который накрывал Монки Ди, стоило Трафальгару открыть рот. Звук чужого голоса пробуждал в девятнадцатилетнем мальчишке кучу мурашек, собирающихся в районе шеи и устремляющихся к низу живота. Это было странно, но приятно. А ещё Мугиваре почему-то думалось, что Траффи больно. Но не снаружи, а где-то глубже. Будто внутри союзника что-то сломалось, а тот не может это починить. И целовался хирург всегда тоже как-то болезненно, точно морской монстр, которого вытащили на поверхность, и который пытается вернуться обратно в море.

— Не пойду, — Луффи скрестил руки на груди, показывая всё своё недовольство.

Ло поджал губы. Перед ним стояла непосильная задача: либо он сейчас гордо покидает палубу, либо плюёт на свою брезгливость и послушно идёт ластиться к Мугиваре. Мысль о том, что с ходячей катастрофой ему, о пресвятой Энель, хорошо, уже давно мирно покоилась на самой главной полочке. Главное, не перейти черту.

Конечно, можно было сыграть в манипулятора всея Гранд Лайн, мол, пока не начнёшь блестеть от чистоты, ко мне можешь не подходить. Но сработает ли это? Не факт. Совсем не факт.

Ушедший в размышления Трафальгар, не сразу заметил, как к нему медленно подбиралась мальчишеская тень. Хирурга резко схватили за плечи, опрокидывая лицом на газон. Ло и возмутиться не успел, как ворот его водолазки был спущен резиновой рукой, а острые зубы вонзились в холку. Монки Ди вжался в союзника всем телом, сильнее прижимая его к траве. Капитан Пиратов Сердца громко охнул под ним и начал было сопротивляться. Но юркие руки уже пролезли ему под водолазку, оглаживая бока. Сейчас Луффи не мог испытывать голод, но Траффи он был готов сожрать целиком.

— Пусти… — выдохнул хирург.

Мугивара снова куснул многострадальную шею, попутно шаря резиновыми конечностями по чужому торсу.

— Прекрати… — прошептал Ло, чувствуя, как Королевская воля превращает его мозг в желе.

Монки Ди резко перевернул Трафальгара на спину, фиксируя его руки над головой. Траффи выглядел… Луффи точно не знал, как именно, но вид растрёпанного раскрасневшегося союзника, глядящего на него, точно пойманный хищником кролик, вызывал у него гамму непонятных эмоций. Это было похоже на, что что произошло в баре, только теперь хирург был более беззащитным, и это не могло не будоражить.

Мугивара развёл коленом длинные ноги, потёрся им о чужой пах. Он не совсем понимал, что делает: в нём говорили инстинкты.

Ло зашипел, прогибаясь в спине. Все силы уходили только на то, чтобы не дать Королевской воле окончательно разрушить и так загибающийся здравый смысл. Монки Ди поцеловал его, грубо и требовательно, проникая языком в рот, кусая до крови мягкие губы. Трафальгар протестующе замычал, беспомощно дёрнув ногой. Луффи по-животному рыкнул, вгрызаясь в чужой кадык через тонкую ткань водолазки. Хирург захрипел, на секунду теряя связь с реальностью. Низ живота изнывал от желания. Член предательски упирался в ширинку джинс под давлением мальчишеского колена.

Нельзя. Нельзя допустить, чтобы всё повторилось. Он же просто умрёт: его убьют собственные эмоции, хлещущие через край, выбивающие воздух из лёгких. Его сломают, разрушат окончательно, вытащат из глубины его тёмной души то, что со смерти Коразона было заперто на тысячи замков. Он просто не переживёт этого. Ему страшно. Страшно до одури, до пробирающей дрожи, до невыносимой боли в области груди.

Ло, наконец, смог высвободить одну руку, и влепил Луффи смачную оплеуху, скидывая того с себя. Его трясло. Трафальгар перевернулся на бок, сжимаясь в комок и пряча лицо в изгибе локтя. Сейчас он, буквально, был на грани истерики. Из груди предательски вырывались хриплые всхлипы.

— Траффи… — негромко позвал Монки Ди.

— Уходи… — судорожно выдохнул хирург. — Прошу тебя, просто уходи…

Мугивара подполз к нему, осторожно кладя ему руку на плечо.

— Траффи, — снова позвал он.

— Почему… Почему ты никогда не слушаешь, что я тебе говорю? — у Трафальгара дрожал даже голос.

— Траффи, посмотри на меня, — тихо попросил Луффи.

— Нет… — хирург мотнул головой. — Если я сделаю это, то сойду с ума окончательно…

— Пожалуйста, — Ло вздрогнул от почти невесомого поцелуя в ухо. — Траффи…

— Нет… — Трафальгар натурально всхлипнул. — Прошу…

— Траффи… — снова поцелуй, но уже в висок. — Траффи… — в макушку.

— Я больше не могу…

— Ло.

Капитан Пиратов Сердца крупно вздрогнул, медленно убирая руку с лица. Мугивара смотрел на него с детской нежностью, отчего Трафальгара пробрало ещё сильнее. Луффи осторожно провёл большими пальцами по его щекам, вытирая несуществующие слёзы. Ло издал полувздох-полувсхлип и притянул Монки Ди к себе, отчаянно сминая его губы. Мугивара крепко прижал хирурга к себе, отвечая на поцелуй.

— Возьми на себя ответственность, — прошептал Трафальгар в чужие губы, которые тут же принялись выцеловывать его шею. — Пожалуйста. Я не вытяну это…

Луффи взял его лицо в свои руки. Взгляд его был не по-детски серьёзен. Не дожидаясь ответа, хирург снова увлёк его в поцелуй. Монки Ди можно было понять и без слов.

Да, это однозначно убьёт его, окончательно разрушит его, разобьёт его душу на кусочки. А потом соберёт заново. Эти руки, тёплые, уже больше мужские, чем мальчишеские, соберут всё, что от него останется, и спрячут в глубинах своего нутра.

Ло хотелось в это верить. И он будет верить в это, даже если эти руки однажды сожмут его горло, сломают позвоночник, вырвут из груди сердце для того, чтобы осветить великий путь своего обладателя…

Ветви мандариновых деревьев шевельнулись. Едва различимый силуэт высокой девушки мелькнул среди зелёной листвы. О-Тоси с интересом разглядывала песочные часы, верхняя часть которых разделилась на две части: в одной песка было больше, в другой — меньше. Так бывает, когда будущее точно не определено и имеет несколько исходов. Всё зависит от выбора, который сделает хозяин часов в контрольной точке. И у одного человека такая точка появилось.

— Весело тебе, сестрёнка? — раздалось у О-Тоси за спиной.

Конец всему обернулась, натыкаясь на недовольный взгляд высокой девочки, которая носила точно такое же имя.

— А тебе разве нет? — Смерть холодно улыбнулась. — Люди такие забавные. Особенно он… Мне уже надоело гоняться за ним. Скажи, Начало всему, это ведь ты уводишь его от меня, не так ли? О, моя маленькая сестричка, поверь, это бесполезно. Человек, получивший клеймо, никогда не сможет скрыться от меня.

— Он мне нравится, — девочка надула губы. — И другой тоже. Я не отдам их просто так.

— Хочешь поиграть, малышка? — взрослая О-Тоси хитро прищурилась. — Ты же знаешь, что всему приходит конец.

— За концом приходит начало, — маленькая О-Тоси приняла взрослый облик, полностью повторяющий образ старшей.

— А за началом конец, малышка, — хмыкнула Конец всему. — Скажи, почему ты так бьёшься за них? Одному подарила время и наш бесценный фрукт, а другому подсыпала песка из чужих часов… Не думаешь, что это нарушает законы мироздания?

— Я не могу отказать тем, кто просит, — Начало всему пожала плечами. — А за этих двоих просили больше, чем за себя.

— Только не говори, что ты поддалась глупым людским чувствам! — Смерть холодно рассмеялась. — Малышка, мы с тобой не должны быть человечными. Каждому воздастся по заслугам.

— Они заслужили моего снисхождения больше, чем кто-либо другой. Мне жаль, что ты этого не видишь.

— Это эгоистично, не думаешь? Заставлять жить тех, кто добровольно отдаётся в руки Смерти.

— Жизнь жестока, — младшая О-Тоси улыбнулась. — А я, как её воплощение, по праву могу быть эгоистичной. Эти люди — мои любимые игрушки. И я не собираюсь делиться ими с тобой.

Конец всему презрительно фыркнула, отворачиваясь от сестры. Начало же вновь приняла облик девочки. Они существуют с образования мира и с ним же канут в небытие. Две сестры — Начало и Конец. Жестокая Жизнь и Благосклонная Смерть.