Глава 21. Санджи Винсмоук: вчера и завтра (2/2)

— Хочу тебя поцеловать.

— Так целуй, чёртов Маримо.

Сумерки давно опустились на Вано. В свете луны, в окружении летящих лепестков сакуры началась их история…

***</p>

Жизнь текла на Санни привычным ключом. Мугивары пребывали в прекрасном расположении духа. Все были живы, несмотря на жуткие события в Вано, обзавелись множеством новых знакомых. Санджи даже каким-то странным образом под конец празднования победы заобщался с Трафальгаром. Они даже договорились созваниваться иногда. Ло был хорошим слушателем, а Винсмоук любил поболтать. Они даже обсудили ситуацию с Зоро. Увы, как выяснилось, в любовных делах хирург был не сведущ. А вообще, наверное, чуть позже им стоит выпить вместе…

Отношения повара и мечника вернулись на круги своя. Они снова привычно пререкались, устраивали ежедневные потасовки. А ещё целовались. Непозволительно много и часто. Кок и раньше это замечал, но теперь окончательно убедился, что старпом, на самом деле, очень внимательный и заботливый. И довольно ревнивый, потому что каждый раз, когда Санджи проявлял излишнее внимание к Нами и Робин, его обязательно затаскивали в тёмный уголок и не выпускали до тех пор, пока Винсмоук не начинал задыхаться от нехватки воздуха.

Вообще, мысль о том, что у них теперь отношения романтические, казалась повару безумной. Но тем не менее, на душе у него было спокойно. Он будто стал увереннее. Луффи как-то даже вякнул, что его кок светится. Санджи не совсем понял, но, вроде, это было хорошо. И всё было бы замечательно, если бы не одно «но»: Винсмоук о своих чувствах мечнику так и не сказал. Это немного выводило повара из достигнутого равновесия. Переход от женщин к одному всем известному Маримо оказался непростой задачей. Но чувства к мечнику с каждым днём становились всё сильнее. Пресловутые бабочки каждый раз трепыхались в животе, когда они просто встречались взглядами, всё его тело наполнялось теплом и искренней нежностью. Раз за разом, поцелуем за поцелуем, становилось всё очевиднее, что эти чувства, не похожи на те, что он испытывал к девушкам. Это было что-то другое, более глубокое, более масштабное, более завораживающее и важное. Необходимое и трепетное. Сердце повара безоговорочно капитулировало, но Ророноа не требовал от него срочного ответа. Мечник терпеливо его ждал, не переходя рамки дозволенного. Нет, он не говорил об этом, но Винсмоук отчётливо чувствовал это.

А потом настал тот день.

Санджи плохо помнил, что именно произошло тогда. Воспоминания смешались в яркую кучу. Они, вроде, с кем-то сражались, а потом… А потом внутри Винсмоука проснулось что-то жуткое. Как выяснилось позже из переписки с Рейджу, его генетика окончательно вступила в связь с экзоскелетом, превращая повара в оружие Джермы. Кок и сам догадывался, что однажды это произойдёт. Он даже попросил Ророноа остановить его ещё тогда, в Вано. Но теперь между ними всё было по-другому… И Санджи мысленно смирился с тем, что если он вдруг причинит вред своей команде, он не позволит мечнику взять на себя это бремя. Он всё сделает сам.

Так и должно было произойти. Но не произошло.

Борьба с самим собой — штука страшная. В пожирающей его тьме повар, задыхаясь, пытался вытянуть себя из этого кошмара. Он не имел права проиграть. Он не имел права оставить свою команду во второй раз. Он не имел права оставить мечника, топографического кретина, тупого Маримо, который так нежно его обнимает, который каждую ночь признаётся ему в любви, думая, что кок спит, который так глупо ревнует, но так сильно любит… Любит просто за то, что он есть.

Санджи, хоть и был романтиком, но никогда бы не подумал, что его спасёт чужая любовь.

Единственное более-менее чёткое воспоминание, оставшееся в голове повара после того страшного дня, — как Зоро зовёт его по имени…

Винсмоук очнулся в лазарете на Санни. Была глубокая ночь. Кок повернул голову, рядом с его кроватью на стуле дремал Ророноа.

— Маримо…, — язык с трудом подчинялся коку.

Мечник дёрнулся, открывая глаз, и тут же вскочил со стула, пересаживаясь на постель к Санджи.

— Всё закончилось, — Зоро пригладил золотистые пряди, которые пару часов назад были чернее ночи. — Ты справился.

— Я всех напугал…, — выдохнул Винсмоук.

— Они рады, что ты просто жив, — Ророноа выдал слабую улыбку. — Этого вполне достаточно.

— Иди сюда, — повар протянул к мечнику ослабевшие руки.

Старпом осторожно прилёг рядом, позволяя заключить себя в объятия. Кок уткнулся носом в зелёные волосы. Он жив. Все живы. И его человек здесь, рядом с ним.

Всё началось с проклятого Триллер Барка. Зоро будто сошёл с ума, а Санджи начал тонуть в глубинах собственной души… Но кто знал, что под водой можно дышать, если рядом есть тот, кто тебе дорог? Кто знал, что безумие граничит с чем-то трепетным и нежным? Тьма будет всегда, это неизбежно. Но ночь рано или поздно подходит к концу, и над бескрайним океаном всходит солнце.

— Зоро, — Винсмоук взял лицо мечника в свои руки, заставляя посмотреть на себя, — я люблю тебя. Прости, что так долго.

Ророноа судорожно выдохнул, накрывая руки повара своими.

— Я тоже тебя люблю, — тихо произнёс он.

Кок притянул к себе старпома и нежно коснулся своими губами его губ. Зоро тут же ответил на поцелуй. Повар впервые сам поцеловал мечника, давая понять, что теперь его сердце окончательно сделало свой выбор…

***</p>

— Все мужики — козлы, — Ло опрокинул в себя третий стакан с виски. А это была, между прочим, уже вторая бутылка.

— Вот тут ты не прав…, — Санджи пьяно икнул, пытаясь сфокусироваться на пустом бокале из-под вина. — Мой хороший…

— Вы ещё не трахались, — напомнил хирург.

— Это не так важно, — отмахнулся Винсмоук. — И вообще, у нас временный перерыв в отношениях…

— Засос на твоей шее с этим не согласен.

Повар недовольно сложил губы трубочкой. Взять паузу было целиком и полностью его идеей. И причины для этого были. Во-первых, они на Гранд Лайн, где сейчас весьма неспокойно: они и так стали близки, а если они станут ещё ближе, то случись что с одним, второй просто не переживёт. Во-вторых, у них были свои мечты и амбиции, которые требовали внимания. И в-третьих, сейчас они должны сделать Луффи Королём Пиратов, а капитан для них — превыше всего. Зоро, конечно, не очень обрадовался таким нерадужным перспективам, но с решением своего любовника согласился. Правда, это не отменило того факта, что кок в любой момент мог быть утащен в Воронье гнездо и зацелован до беспамятства. Иногда они просто спали вместе, вымотанные очередными сражениями… В любом случае, Санджи пообещал, что когда всё закончится, он целиком и полностью, окончательно и бесповоротно, будет принадлежать одному травоголовому мечнику.

— Это вынужденная мера, — Винсмоук подлил себе ещё вина. — И чего ты так волнуешься, что мы ещё не спали?

— Ты недооцениваешь секс, Санджи-я, — фыркнул Трафальгар.

— Ох, ну извини, что моя задница, в отличие от твоей, не гуляет от члена к члену, — съязвил боевой кок.

Капитан Пиратов Сердца стал мрачнее тучи. Винсмоук понял, что прошёлся по-больному.

— К твоему сведению, с заключения альянса у меня никого не было, — Ло опрокинул в себя ещё виски. — Моё либидо подыхает в страшных мучениях…

Дверь в камбуз резко распахнулась и внутрь зашёл Ророноа. Мечник, видимо, только закончил тренировку: он был в одних штанах, капли пота блестели при свете ярких ламп. Повар, сам того не замечая, засмотрелся на оголённый торс.

— Болтаете, девочки? — хмыкнул старпом, наливая себе стакан воды.

— Ой, замолкни, Маримо, — отмахнулся повар. — Иди дальше свои железяки тягай.

— Так и сделаю, — Зоро быстро чмокнул кока в щёку и двинулся к выходу. — Спокойной ночи, Завитушка.

— Тупица, — Санджи проводил Ророноа взглядом, густо краснея. И когда только мечник успел так вымахать в плечах? У него всегда были такие мышцы?

— А вот твоё либидо, кажется, живее всех живых, — хирург криво усмехнулся.

— Чего? — Винсмоук непонимающе захлопал глазами.

На чистую столешницу бухнулись ярко-красные капли. Повар провёл пальцами под носом, размазывая хлещущую оттуда кровь. Похоже, он конкретно влип…

— И что дальше? — боевой кок пребывал в полнейшем шоке.

— Валить и трахать, — подсказал Трафальгар. — Хотя в твоём случае, вероятнее, завалят именно тебя. Но это уже как договоритесь…

— Не перекидывай свои фантазии на меня! — возмутился Санджи. — Если так хочешь, то иди и найди себе кого-нибудь! Хули ты тут расселся и ноешь?

— Я не могу, — капитан Пиратов Сердца откинулся на спинку стула, запрокидывая голову вверх. — Вдруг он узнает…

— Кто?

Ло поджал губы, явно не собираясь отвечать на вопрос. Винсмоук подлил себе ещё вина. Либо он слишком пьян, либо он чего-то не знает. Возможно, даже всё сразу. Ладно, если Траффи не хочет говорить, то пусть не говорит. В конце концов, это его личное дело…

— Мугивара.

Повар едва не выронил бокал из рук. Он же сейчас не ослышался?

— А как Луффи связан с тем, что ты хочешь ебаться? — кок потянулся за сигаретой.

— Ни малейшего понятия…, — пробормотал хирург.

— Это чертовски странно, ты в курсе?

— В курсе, — Трафальгар тоже взял сигарету. — Но когда он рядом, мне кажется, что Кора-сан жив, и мне становится противно от самого себя…

— Кора-сан? Кто это?

Ло крупно вздрогнул.

— Это личное, — буркнул он.

— Траффи, мы обсуждаем, как ты трахаешься с другими мужиками. Вот это, блять, личное. Выкладывай, пока я ещё более-менее трезвый.

Хирург нахмурился, выдыхая сигаретный дым. Было видно, что он колеблется.

— Наверное, — медленно произнёс он, — мне нужно начать немного с другого…

Мечник осторожно прикрыл дверь в гостевую комнату, где тихо посапывал на чистых простынях Трафальгар Ло. Повар стоял у стены, дожидаясь старпома. В конце концов, именно Ророноа был в состоянии дотащить пьяное тело хирурга и не такое пьяное тело кока до места назначения одновременно.

— Спать? — Зоро глянул на Винсмоука.

— Угу, — тот кивнул. — Донесешь меня?

Мечник присел, позволяя Санджи забраться к нему на спину. Повар крепко обнял старпома за шею, вдыхая запах зелёных волос. Ророноа пах сталью и гвоздичным маслом. Вкусно и даже немного дурманяще…

— Помнишь, я как-то сказал, что мне кажется, что Траффи после Дресс Роуз будто начал оживать? — боевой кок поудобней устроился на чужой спине. Хотя, какая она чужая? Она уже его, это железно!

— Ага, — ответил Зоро.

— Я теперь понял, почему. Он рассказал сегодня о своём прошлом.

— И? — мечник зашёл в их комнату.

— Такое…, — повар задумался. — Такое не каждый может пережить. Наверное, все эти годы ему было очень тяжело, — Ророноа опустил его на кровать. — Когда рядом нет никого, кто мог бы тебя выслушать, подобное может стать пыткой.

— А его команда? — старпом присел рядом с ним.

— Они не знают. Только я в курсе. И Луффи.

— Луффи?

— Траффи ему ещё на Дресс Роуз рассказал. Возможно, потому что ему нужно было кому-то выговориться, а Луффи просто оказался в нужный момент рядом, — Санджи лёг на спину поперёк кровати. — Наверное, у каждого из Ди есть что-то жуткое за душой. И иногда мне кажется, что даже в Луффи есть что-то такое…

— Волнуешься за них? — Зоро опустился рядом с Винсмоуком, кладя тому голову на плечо.

— Немного, — честно признался повар, запуская руку в короткие зеленые волосы. — Лу, всё-таки, мой капитан. А Траффи… Думаю, я бы хотел, чтобы мы стали друзьями. Он неплохой человек, просто судьба знатно его отпинала.

— Разве вы уже не подружки-собутыльницы? — хмыкнул Ророноа. — Ты болтаешь с ним по ден-ден муши почти каждый день.

— Ревнуешь?

— Нет.

— А засос ты мне поставил прямо перед его прибытием просто так, значит?

— Я перестраховался.

— Врёшь и не краснеешь, Маримо, — повар тихо засмеялся.

Мечник на это только фыркнул, приобнимая кока за талию. Они пролежали так ещё минут десять. Санджи глядел в тёмный потолок. Чужая душа — потёмки. А душа Ло, так вообще, — непроглядная тьма, в которой скрывается вся боль одинокого ребёнка. Интересно, если бы он, кок, не встретил Зеффа, вырос бы он таким же?

— Зоро, — произнёс Винсмоук в потолок.

— Ммм? — многозначительно отозвался мечник.

— Расскажи мне о своём прошлом.

— Именно сейчас?

— Да. Не хочу откладывать. По-моему, это важно. Я хочу знать больше о тебе. Ты никогда не думал о подобном в отношении меня?

— Думал, — Ророноа приподнялся, заглядывая в лицо кока. — Но из того, что я слышал от Чоппера, твоё прошлое довольно паршивое. Уверен, что сможешь?

— Теперь, да, — повар мягко улыбнулся. — Я ненавижу то, что произошло в прошлом, но это часть меня. И я хочу принять это и не хочу убегать всю жизнь.

— Ты изменился.

— И как тебе новый я? Лучше, чем раньше?

— Но вот истеричкой ты так и остался…

— Придурок, — кок обиженно надул губы. — Если тебе это так не нравится, то какого чёрта ты ко мне липнешь?

— А кто сказал, что мне не нравится? — старпом нежно поцеловал Санджи в щёку. — Мне нравишься любой ты.

— Дурак, — Винсмоук отвернулся, густо краснея. Иногда Зоро говорил такие милые вещи, несмотря на свой грозный вид. В мечнике была свойственная ему мягкая сторона, которая, по большей части доставалась именно повару. Это не могло не радовать, подкрепляя чувство «особенности».

— Будешь дальше дуться, или мы всё-таки поговорим? — Ророноа пригладил золотистые волосы.

— Поговорим, — буркнул боевой кок.

Это заняло больше времени, чем Санджи предполагал изначально. И если старпому хватило около часа, то повар… Слова лились бурной рекой. Все чувства, эмоции, переживания выходили наружу, растворяясь в темноте ночи. Казалось, будто Винсмоку, действительно, нужно было выговориться. Рассказать о том, что было. Рассказать о пережитой боли человеку, который стал для него всем.

Для откровений нужна сила. И теперь она у него была.

Когда кок закончил, мечник ещё с минуту просто молчал, а затем вдруг стиснул его в крепких объятиях.

— Ты невероятный, — выдохнул Зоро.

Санджи уткнулся носом в Ророноавское плечо. Больше всего на свете он хотел, чтобы то, что происходит между ними никогда не заканчивалось.

Что бы не произошло, он никогда не позволит этому закончится…

***</p>

Золотце медленно открыл глаза, встречаясь с тёмным потолком лазарета. Перед ним отчётливо стояла картина серого неба, а в ушах звучал чей-то пронзительный крик. Винсмоук коснулся груди, в надежде обнаружить там обручальное кольцо. Но его там не было. Как и серёжки-капельки в ухе.

Значит, его прошлое изменилось.

И, значит, он, действительно…

Действительно…

Повар закрыл лицо руками. Он хотел домой. Он больше не мог этого выносить, его ломало, корёжило от осознания того, что своими собственными руками он разрушил то, что поклялся беречь до последнего вздоха.

В будущем его больше нет. Зоро… Его Маримо… Он оставил его совсем одного там, в уже не таком счастливом завтра. Он больше никогда не скажет ему, что любит. Никогда не скажет «да» в водах Олл Блю. Никогда не поцелует на глаза у всех, давая обещание быть теперь всегда вместе.

В будущем больше нет «мы». Только Зоро с тяжелейшим грузом на сердце.

— Сан-тян?

Кок повернул голову в сторону. На него пронзительным взглядом смотрел Луффи. В капитане не было привычной весёлости и уверенности. Казалось, что внутри Монки Ди что-то сломалось, разломилось с оглушительным треском.

— Прости…, — это было единственное, что Санджи смог заставить себя сказать.

Мугивара мотнул головой, поджимая тонкие мальчишеские губы.

— Я не позволю этому случиться, — прошептал он. — Слышишь, Санджи?! — Луффи резко повысил голос. — Я… Я обязательно найду способ! Поэтому…, — Монки Ди шмыгнул носом. — Поэтому продержись ещё немного!

Винсмоук подорвался с постели, заваливаясь на Мугивару.

— Я устал…, — выдохнул повар. — Я просто хочу домой… Я больше так не могу…

Луффи до боли стиснул зубы. Он во что бы то ни стало должен изменить будущее.

Ради Санджи, ради команды, ради себя…